РИА Новости Украина
"Для корабля, у которого нет курса,
не может быть попутного ветра".
Китайская пословица
Известный политолог Андрей Головачев 7 февраля 2018 г. на своей странице Facebook опубликовал заметку "Вторая попытка сделать Украину националистической заканчивается", где говорится: "Западная Украина все время ставит перед собой недостижимые цели создать единую нацию, с одним языком, с единой идентичностью, которая опирается на единый исторический нарратив. Первую такую попытку предпринял Ющенко, который вывел героизацию ОУН-УПА на государственный уровень, показал стандарт "правильного" украинца, а Юго-Восточную Украину воспринимал, как объект для принудительной социальной инженерии.
Результатом такой безнадежной попытки стал приход Януковича, а Ющенко ушел с позорными 5% поддержки, причем восточные украинцы считали, что он слишком перегнул с политикой национализма, а западные – что делал слишком мало.
Вторая, еще более мощная, но слишком прямолинейная, попытка построить единую нацию на базе западно-украинских ценностей была предпринята после Евромайдана. Однако, и эта попытка на наших глазах терпит крах. Причем на этот раз такая политика не находит поддержки не только на юго-востоке Украины, но и в Европе и приводит Украину к постепенной изоляции по периметру.
Сама по себе идея создать единую нацию, с одним эксклюзивным языком, единым пониманием истории и едиными героями, понятна. Но что делать, если эта цель недостижима? Точнее, недостижима без массовой резни, этнических чисток или потери территории. Украина националистическая заканчивается, несмотря на отчаянные попытки меньшинства общества вдохнуть в нее жизнь. Третьей попытки уже не будет. Ну, разве что только в виде фарса.
Вопрос, однако, заключается в том: сможет ли Украина в нынешних границах стать современным европейским государством, которое построено не на национализме, а на гарантии гражданских прав для всех этносов, населяющих Украину. Если не сможет, она потеряет свою государственность".
Реалии националистической утопии
В 2014 г. нам сказали, что в Украине началась "Евроинтеграция". Как выглядела бы реальная интеграция в Европу? Европа сегодня – это либеральный проект, который включает свободу выбора, права личности на свободное саморазвитие, невмешательство государства в сферу личности, ключевая роль рынка и вера в прогресс, пишет Антон Кравчик.
"Либерализм" – от лат. "свобода", т.е. освобождение личности от любых ограничений, идущих от кого бы то ни было. "Никаких ограничений" – вот главная ценность либерализма. В либеральной Европе человек сам выбирает язык, на котором он хочет учиться, более того, он сам выбирает страну проживания и вообще все, что касается его личного свободного саморазвития.
Спустя 4 года мы видим, что нам насильно навязывается совершенно другой проект, прямо противоположный по смыслу. Назовем его "украинский националистический проект" (УНП). Вкратце его выразила Лариса Ницой: "Мы строим Украину для украинцев, а все остальные пусть не путаются под ногами". Я опускаю дискуссию относительно того, кого Ницой считает украинцами, я наивно полагал, что это все жители нашей страны, имеющие гражданство Украины. Но судя по всему речь идет о каких-то особенных, расово правильных украинцах, которых она и ей подобные украинцами считают. В устах Ницой это означает: "Украина для меньшинства, за счет всех остальных".
Власть, состоящая из представителей только одной нации, называется этнократией. Рут Водак писала: "Утопическая идеология требует приверженности провозглашаемой идеальной цивилизации – культурно-политическая идентичность определяет принадлежность к этому утопическому обществу". УНП несет в себе все основные черты тоталитарной утопии, за исключением того, что если великие утопии XIX–XX вв. старались осчастливить всех людей, то в проекте этнократии УНП мы видим стремление насильно сделать счастливыми только одну группу людей, объединенную одной расой и кровью.
Частью УНП является декоммунизация. Логика декоммунизации в исполнении её инициаторов неизбежно приводит к дерусификации. Согласно этой логике, идеология и практика коммунизма были импортированы в Украину из России, а значит, Россия назначается ответственной за всё плохое, что в результате приводит к антироссийским и антирусским мифологемам. Это намеренно провоцирует этнический конфликт. Сначала объявляют виноватым язык, потом культуру, потом их носителей.
Этнократия предполагает "отрицательную идентичность" исключающую тех, кого воспринимают как "других". Их ожидают неизбежные этнические чистки, зверства, которыми изобиловал XX век., одним словом все то, что может быть названо "югославским синдромом".
Читайте также: Окрасим Украину в красно-черный
В глубине коллективного бессознательного обывательской магмы бурлят эти демонические силы, которые ждут своего часа чтобы выйти наружу и сделать свое кровавое дело: то, что делали сербы, хорваты и боснийцы друг с другом, азербайджанцы с армянами и наоборот, когда весь тонкий покров цивилизованности исчезает в одно мгновение, и люди превращаются в нелюдей! Как говорил Анатоль Франс: "Боги жаждут…".
Откуда же все это берется в коллективном бессознательном?
Психология утопизма
Великий польский социолог Ежи Шацкий писал: "Утопизм предполагает одновременно самовыражение индивида и абсолютную сплоченность общества. Это сочетание возможно лишь при условии полного согласия между индивидами. Но такого согласия нет. Поэтому, если вы ожидаете единодушия, у вас, в конечном счете, нет иного выхода, кроме диктатуры. Индивида следует либо принудить к согласию, либо заклеймить индивида как отщепенца, предателя, подрывной контрреволюционный элемент и т.д."
Это полностью соответствует УНП.
"Утопизм предполагает безусловный примат общей конечной цели: имея эту цель перед глазами, утопист, одержимый ею, начинает думать о средствах ее достижения, условиях, в которых это будет возможно, и, наконец, о цене, которую придется заплатить. Утопист УНП приноравливает свои силы к поставленной цели, сама по себе цель не подлежит для него дискуссии, она абсолютна, эта цель – его бог. Утопист заранее признал возможность идеального общества такого, а не иного образца" (Е.Шацкий).
Традиционные моральные нормы, общепринятые правила политической игры, любые табу существующей культуры могут показаться утописту уловками, выдуманными для защиты статус-кво. Точно таким же, вероятней всего, будет его отношение к любым рецептам спасения мира, отличным от его собственного. Когда он осуществляет свою утопию, от него не приходится ожидать терпимости, ведь это было бы равнозначно допущению, что кто-то думающий по-другому может быть прав. От своих сторонников он будет требовать безусловного послушания, ибо любое проявление несогласия бросает вызов его убеждению, что он – обладатель единственной и окончательной истины. Он не остановится перед преступлением и террором, во всяком случае, если захочет быть до конца последовательным и найдет необходимые силы.
Во-первых, утопист не в состоянии указать пригодный для каждого путь из действительного мира в придуманный мир, согласный с его идеалом; поэтому, решив осуществить свой идеал, он должен прибегнуть к насилию, которое сломит сопротивление его противников и скептиков.
Во-вторых, если даже желательное для утописта состояние будет достигнуто, он не способен обеспечить его упрочение иначе, как только путем установления строгого контроля над мыслями и поступками тех, кого он осчастливливает.
В-третьих, идеалы утописта, как бы ни были они возвышенны, на практике оказываются разрушительными для идеалов, на которых покоится человеческое сообщество. Как писал английский поэт и мыслитель Т. С. Элиот: "В утопиях общество настолько совершенно, что человеку не обязательно быть добрым, ибо он уже не несет ответственности за что бы то ни было. За решение многих трудных проблем своего прежнего существования он платит высокую цену, отказываясь от важной части того, что всегда считалось признаком истинно человеческого". Здесь мы смело можем говорить о "расчеловечивании".
Утописты верят в гармонию между предлагаемой ими организацией жизни и потребностями человека. Например, министр образования Украины Лилия Гриневич недавно заявила: "Наше первая задача – обеспечить каждому украинскому ребенку, независимо от его национальности или места проживания, высокий уровень владения украинским языком". Они всегда знали лучше, что людям действительно нужно, чем сами люди. Что бы они ни предлагали, они никогда не сомневались, что это и только это обеспечит всем людям максимум счастья, пусть даже большинство этих людей имели по этому поводу совершенно иное мнение. Если люди хотят чего-то иного, то это лишнее свидетельство проявления чудовищности "щупальцев русского мира" или "российской пропаганды".
В утописте есть что-то от пророка: если даже он не считает своего голоса гласом Божьим, то он, во всяком случае, уверен, что его голосом говорят сама История, Разум или Истина. Ибо нужна поистине немалая уверенность в себе, чтобы приступать к проектированию идеального общества УНП с надеждой найти одно-единственное безупречное решение.
Читайте также: Уже не Московский, уже не Петровка. Декоммунизация крепчала
Утопист, как мы знаем, отнюдь не всегда остается наивным изобретателем. Создание мифов – неизбежный процесс при конструировании политической идентичности. Если речь идёт об истории, существует два основных мифа: героический. Например, героизация УПА: при этом старательно обходят тот момент, что главным врагом УПА были поляки, и не очень любят вспоминать о том, что ОУН-УПА делали с украинцами, которые, по мнению руководства этих организаций, неправильно себя вели.
По Б. Капустину, наряду с эскапистскими утопиями существуют и героические. В случае последних уверенность в себе может стать опасной, так как она связана с манипулированием человеческими судьбами – даже судьбами тех, кто в Утопию не уверовал.
Последние 4 года уже заставили задуматься, не превратятся ли эти ценности в собственную противоположность, если они будут навязаны обществу силой? Будет ли человек действительно счастлив, если к счастью его принудят насильно? Будет ли он свободным, если ему запретят быть рабом и каждый рабский жест будет караться смертью? В сущности, мы возвращаемся здесь к Ф.М. Достоевскому: человек хочет жить по-своему, поэтому самые превосходные решения будут ему ненавистны, если они будут навязанными. К тому же у нас нет и не может быть никакой уверенности, что утопическая программа УНП в самом деле так хороша, какой ее нам презентуют. Даже если принять абсурдную посылку, что все граждане Украины примут ее с радостью и смирением, все равно нельзя быть уверенным, что идеальное общество будет функционировать в соответствии с планом УНП. Мы это уже проходили.
Изоляция и разочарование неизбежный удел утопии
Согласно Ральфу Дарендорфу, все утопии имеют следующие общие черты: во-первых, общество, которое они изображают, застыло в неподвижности; ни один утопист не изображает изобретенный им мир как переходный или временный: "В утопиях есть лишь туманное прошлое и нет никакого будущего" (образ идеальной Украины УНП целиком взят из фантазий ХIX в.). Во-вторых, все утопии предполагают полное единомыслие. В-третьих, в них нет каких-либо внутренних конфликтов; если даже и сохраняются существенные различия между людьми, никто из-за этого не бунтует. В-четвертых, все процессы, происходящие в обществах, спроектированных утопистами, протекают по заранее установленному образцу. В-пятых, эти совершенные общества полностью отгорожены от внешнего мира; это – замкнутые общества.
Изоляция украинского национализма со стороны соседей – закономерный, а не случайный эффект, абсолютно объективно следующий из утопичности националистического проекта.
Проект хорошего общества нельзя ни выдумать, ни применить. Утопизм не принимает во внимание особенности материи общественной жизни – слишком сложной, чтобы к ней можно было применить какие-либо простые принципы. Любая попытка их применения – диктуемая обычно рационалистической гордыней – с необходимостью влечет за собой применение силы, чтобы привести жизнь в соответствие с требованием абстрактного идеала. У такого подхода нет будущего, у него могут быть только жертвы и разочарование. Это типичный проект бегства, описанный Льюисом Мамфордом. Как всякая утопия бегства, она не несет никакой программы.
Это бегство не только от России, а от реальности в целом. Как гласит древняя китайская пословица: "Для корабля, у которого нет курса, не может быть попутного ветра".
