Максим Никитченко
Случившееся 7 апреля в сирийской Думе — трагедия. Трагедия потому, что в этом повстанческом анклаве погибли люди. Здесь, в известном смысле, можно было бы поставить точку, но не получается. Поскольку есть несколько иная трактовка происшедшего. Нам предлагают разделить трагедии и трагедии. Есть трагедии, и есть… ну, как бы тоже трагедии, но не так чтобы очень. Вот Дума — это трагедия безусловная, требующая точного подсчета жертв и детального запечатления последствий. Было бы что другое — можно было бы упомянуть парой строчек, и к другим новостям. Мало ли… Но вот Дума — это случай особый. (с) "Это другое".
Поверьте, я не циничный человек, но кажущиеся циничными едкие замечания иногда оказываются едва ли не естественной реакцией на двуличие и абсурдность происходящего (когда уже не знаешь, что лучше — абсурд или двуличие). Во-первых, пока еще ничего не ясно. (Не установлено даже точное количество жертв. 21 человек? 70? 42?) Да, репутация Башара Асада, мягко говоря, не из идеальных, и лично я не хотел бы иметь с этим человеком ничего общего, но речь о другом. Едва 7 апреля появились новости об авиаударе по Думе и о "предполагаемой" (!) химической атаке, все уличающие персты мгновенно нацелились на Дамаск. Зазвучали хорошо знакомые слова о том, "что плавает, крякает и выглядит, как утка" и пр. Возможно, в фантомном мире "послеправды" этого достаточно. Но мы же, вроде бы, алчем большего, мы же, кажется, стремимся к чему-то большему, чем крякающая "послеправда№? К чему-то похожему на мир, где обвинения подкрепляются солидными фактами, а предположения и версии расцениваются именно как предположения и версии.
Во-вторых, кто-нибудь из тех, кто 7 апреля негодующе привстал со своих диванов, может, что называется, "навскидку" сказать, сколько человек погибло в той же Думе, к примеру, в промежутке между 7 января и 7 апреля 2018? Сколько человек рассталось с жизнью дальше на север от Дамаска, допустим в мухафазе Идлиб? Нет сведений? Я допускаю, что получить подобную информацию непросто, но, быть может, хотя бы порядковые цифры? Хотя бы некоторые оценки? Нет? Это возвращает нас к трагедиям и трагедиям. Дело в том, увы, что огромному числу негодующих по поводу "предполагаемой" газовой атаки в Думе (к слову, она до сих пор "предполагаемая", Би-Би-Си до сих пор закавычивает ее) — огромному числу негодующих, боюсь, все равно, что там происходит, в этой далекой непонятной Сирии, где уже пошел восьмой год войны всех против всех. В лучшем случае, это вялотекущая трагедия, каких много. Сколько там локальных конфликтов тлеет по миру? Афганистан, Ирак, вечная Палестина, Ливия, мексиканские картели, какие-то туареги в Нигере… Разве уследишь за всеми этими рутинными трагедиями? Мир вообще несовершенен. Другое дело, когда конкретное событие вписывается в излюбленный идеологический "фрейм", когда подтягиваются гиперссылками и хэштегами другие "истинные трагедии". Вот The Guardian задается вопросом: "В чем разница, в конце концов, между использованием химического оружия на улицах Думы и на улицах Солсбери?" (В самом деле, в чем разница? Ни первый, ни второй случай пока до конца не прояснены.) Дума важна и интересна именно как показательная — особая, дистиллированная — трагедия, поданная к употреблению под приправой постправды. Асад плох, поэтому «предполагаемая» химическая атака — определенно его рук дело. Путин тоже плох, поэтому… И далее по тексту.
Но есть еще кое-что. Вот именно неопределенное "кое-что". Военно-политическое "нечто", чьи очертания, весьма возможно, уточняются в эти самые минуты. "Что дальше?" — вот вопрос. Весной прошлого года, после тогдашней "предполагаемой химической атаки", Трампу понадобилось примерно двое суток, чтобы нанести ракетный удар по базе сирийских правительственных ВВС. И в этот раз им уже выставлен некий счет сирийскому режиму ("a big price to pay"). Какой будет эта "цена"?
Не все, но очень многие уже понимают (если не понимали этого раньше), что "томагавки" не являются решением сирийских проблем. Возможно, ракетные атаки позволяют добиться чего-то в отношениях с американским Конгрессом, с американскими же избирателями, Пентагоном, Эрдоганом, Путиным, Си Цзиньпином, Нетаньяху и т.д. Уверенности нет, но возможно. В расколотой на части Сирии с ее bellum omnium contra omnes несколько дюжин "томагавков" не значат ничего. Они (как, впрочем, и "калибры", экспериментально запускаемые из Каспийского моря) не способны покончить даже с самозваным "Исламским государством", не говоря уже о набирающем силу Асаде. Ущерб, причиненный прошлогодним ракетным ударом, был устранен в кратчайшие сроки (даже с поправкой на неизменно оптимистичную военную пропаганду). Комментаторы заговорили о "красной черте", пересеченной в Думе, о необходимости "остановить Асада", лишить его возможности "истреблять гражданских по своей прихоти", о полномасштабном военном вмешательстве Запада в сирийский конфликт на стороне оппозиционеров (точнее было бы сказать — каких-то из них). Применительно к Трампу это, вероятно, должно в первую очередь означать: "Поменьше необдуманных твитов о выводе войск из Сирии, побольше дела".
Но внимание! Никакого вторжения. Никакой наземной операции. Никакого послевоенного "nation-building", сиречь "державостроительства". Длительная воздушная кампания, ракетные удары, недели за неделями, как в январе 1991 в Ираке, но только — еще раз "внимание!" — без наземной фазы. Просто чтобы лишить "животное Асада" вот той самой способности "по своей прихоти убивать гражданских". И снова вопрос "Что дальше?" — теперь уже по поводу предположительно обезвреженного и обездвиженного "животного".
Допустим, трагедия в Думе ("особая трагедия в Думе", не такая, как, скажем, в Мосуле, где около 8 000 гражданских погибло под ракетами, выпущенными американскими, британскими и иракскими войсками) — допустим, трагедия в Думе действительно станет "красной линией", за которой начнется новая телегеничная воздушная война a la "Буря в пустыне-91". Допустим, разбомбленный и разрубленный "томагавками" Асад лишится всего, что с помощью России и Ирана сумел за несколько лет подчинить своему контролю, "залатать" и "заштопать". Допустим. Что дальше? Кто заполнит собой дыры, оставленные высокоточным и не столь высокоточным оружием? (О масштабе гражданских потерь в результате подобных акций я сейчас даже не спрашиваю.) Кто займется "nation-building" в стране без победителей и побежденных? Не то чтобы после Афганистана, Ирака и Ливии я возлагал большие надежды на строителей из США или Европы, но все же? Кто? Какой именно из оппозиционных "фронтов"? Может, курды? Последыши "Исламского государства"?
Читайте также: Тренд дня: "слово война мелькает чаще, чем слово весна"
Кошмарный парадокс сирийской трагедии — одной большой трагедии, без деления на главные и второстепенные, без "до красной линии" и "за нею", трагедии, длящейся уже восьмой год — этот парадокс заключается в том, что выходом из нее может быть только выбор в пользу наименьшего зла. И, похоже, это наименьшее зло зовется Башаром Асадом. Война в Сирии должна закончиться победой Асада или она не закончится ничем, кроме окончательного развала страны со всеми вытекающими. Можно негодовать. Можно (и даже нужно) помнить о международных договорах и конвенциях (к слову, не все они подписаны негодующими Соединенными Штатами). Вовсе не обязательно испытывать удовольствие, пожимая руку Башару Асаду. Но при этом нужно помнить: Сирия, в праведном негодовании, вбомбленная в состояние уже совершенной, терминальной анархии, даст миру столько "реальных трагедий", затмевающих Думу, что The Guardian и им подобным придется с большим трудом выбирать, какой из них посвятить первую полосу и, соответственно, уделить большую часть своего праведного негодования.
