Алла Дунина, РИА Новости Украина
Не так давно стало известно, что в отношении главврача одной из психиатрических больниц в Сумской области открыли уголовное производство. Медика подозревают в пытках и гибели семи пациентов в прошлом году. И этот случай наглядно продемонстрировал тот беспредел, который сегодня творится в нашей медицине. А дальше будет еще хуже, считает психиатр, исполнительный секретарь Ассоциации психиатров Украины Семен Глузман.
Семен Фишелевич, в Сумской области в психиатрической больнице за год погибли семь пациентов. В их смерти обвиняют главного врача — не доглядела. Насколько типична такая ситуация для Украины или же это из разряда исключений?
— Это проблема всех постсоветских психиатрических больниц не только в Украине, но и в других странах. Есть первая больница в каждой области, а есть вторая и третья, которые принимают к себе больных туберкулезом и уголовников. И в этих больницах и условия хуже, и общественность там редко бывает. В Сумской области экзотическая ситуация. В Сумах, вероятно, были тяжелейшие условия. Я общался с главным психиатром сумским, там есть свои проблемы. Ее не слышит губернатор. Для них построено новое здание, а им не хотят отдавать, потому что в первую очередь — соматическая медицина.
Читайте также: Психиатрия ненависти. На чьей совести жертвы Сумской психлечебницы?
В общем, ситуация такова, что ни психиатры, ни их пациенты никому не нужны. Больше внимание уделяется педиатрии, кардиологии, гинекологии. Но ведь речь идет о людях особенных, с которыми надо работать. У нас вся система состоит, грубо говоря, из двух звеньев, как в Советском союзе: с одной стороны — это больницы, где накапливаются острые больные, потому что их деть некуда, и это не плохое отношение главных врачей, а наоборот, гуманное. А куда их деть?! На улицу, чтобы шел на вокзал подыхать? Вот держат, обманывают. Запрещено больше определенного срока, так они его выписывают утром, а вечером снова принимают. Все на это закрывают глаза. Не делать так, тогда количество тяжелобольных людей, беспомощных на улицах будет гораздо больше. Это плохо, по отношению к этим людям, они не виноваты. Это плохо по отношению к обществу. Второе звено — это интернаты, которые сегодня переполнены. В цивилизованных странах есть промежуточные звенья — общежития, дома на полпути и тому подобные учреждения.
То есть основная причина в том, что со времен СССР ничего не меняется в области психиатрии?
— Группа иностранных экспертов проехались по нескольким больницам и интернатам психиатрическим, самое главное, что они увидели проблему в том, что порядка 30% людей, которые там находятся, могли бы там не жить. Да, они не могут выполнять какие-то серьезные работы, но им приходится проходить эту жуткую психиатрическую систему, это же не интернаты виноваты, это мы — психиатры виноваты, потому что идем на поводу у родственников, ставим диагнозы, позволяющие положить туда человека. А он, может быть, и не очень здоров, но у нас в парламенте есть тоже странные люди. И поверьте, что многие из тех, кто сегодня находится в интернате, могли бы более корректно себя вести в парламенте и нажимали бы только на одну кнопку, а не на четыре. Можно было бы не выбрасывать людей из интернатов, но делать какой-то фильтр. Мы стараемся это делать, но это непростой процесс.
Я много ездил по интернатам, и у меня сложилось впечатление, что там работают копии матери Терезы. Святые женщины, которые работают за скудную зарплату с тяжелыми больными. При том что самые тяжелые условия в тех интернатах, куда попадают люди из мест лишения свободы. Вы можете себе представить: человек по 20-30 лет отсидевший — как он себя ведет с нормальными пациентами?! Один начальник интерната как-то мне признался, что он каждый день с ужасом идет на работу, и не знает, что с ним будет. Потому что у него проживает огромное количество бывших зэков, значит надо как-то сепарировать.
А кто должен этим заниматься? Кто должен решать, кому открывать двери интернатов?
— Министерство социальной политики. Вот сейчас мы пытаемся друг друга услышать. Первая, кто услышала эту проблему, была министр здравоохранения Раиса Богатырева. Все ее поносят, я к ней с уважением отношусь, я с ней работал, и она четко нас понимала. К вашему сведению, у нас восемь ведомств имеют бюджетную психиатрическую службу, и никто об этом не знает и не говорит. И есть немаленькие в Минсоцполитики и пенитенциарной службе. Мы сейчас на стыке, и надо сделать так, чтобы психиатрическая помощь была цивилизованной. Чтобы родственники не отправляли в интернаты близких ради квартиры или потому, что они его боятся. Встречаются страшные вещи и на принудительном лечении в психбольницах. Но жестокое обращение — это результат того, что некуда деть больных, что персонал не хочет идти работать в эти заведения. Зарплата маленькая, работа специфическая и опасная. Наши клиенты, в отличие от клиентов гинекологов и урологов, бедны. То есть коррупционная составляющая очень низкая. Не потому, что врачи святые, а потому, что так получатся. А сейчас страшная ситуация, я не хочу этого скрывать, с появлением мадам Супрун в должности и. о. министра здравоохранения.
Читайте также: Новый удар по Супрун. На этот раз — от соратников по Евромайдану
Да, уже все медики взялись за голову и с ужасом ждут реформ Супрун. Нас ждут большие перемены или же можно рассчитывать на здравомыслие нашего правительства?
— Ну, еще не все всё до конца поняли. Мы, ассоциация психиатров, в течение 26 лет пытаемся с помощью Западной Европы, Америки менять систему. Супрун и ее команда — они, может быть, не понимают, но они фактически разрушают все, что мы делали. Они ничего и никого не слышат. Никаких аргументов. Я встречался с ней, мы мило поговорили, все было прекрасно, но она говорит одно, а делает противоположное. А психиатрия, чтобы мы ее очеловечили и сделали более эффективной, не нуждается в деньгах. Мы не просим денег — не мешайте работать. Ну, зачем нам деньги, когда надо сокращать больницы, устраивать общежития, Дома на полпути, Сестринские дома, которые есть даже в полуцивилизованных странах — в Азии и Африке. Деньги для этого не нужны, можно использовать то, что уже есть, что заброшено. Под эти проекты можно приспособить любые домики, отремонтировать и заселить. Ну, вот пример, Сестринский дом. В нем живут люди, не "острые", которые принимают свое лечение и не хотят или не могут возвращаться в семьи. Они свободны, у них свободное перемещение, но там круглосуточно присутствует медсестра, и когда она видит, что у кого-то из них возникают проблемы, она предлагает сходить к врачу. Если пациент проявляет признаки агрессии, его уже никто не спрашивает, приезжает полиция, и они везут к врачу. Казалось бы, не надо получать Нобелевскую премию за реформы в психиатрии, можно только повторить то, что есть в Аргентине и Малайзии. Им это не нужно.
Но это не единственные проблемы? Как быть с тем, что наши врачи забывают о клятве Гиппократа и не оказывают должную помощь пациентам?
— Если в смерти пациентов виноват врач — его надо наказывать. Но в нашей стране врач, попавший в места лишения свободы, это большая экзотика. Их там почти нет. И это не значит, что все врачи достойные и хорошие люди, есть отбросы. Есть пьяные хирурги, которые удаляют не тот орган, который нужно. Но посадить никого невозможно. Почему? Потому что медицинская экспертиза принадлежит Минздраву. Мой знакомый генерал СБУ рассказывал мне, как Минздрав, когда создавалось украинское законодательство, настоял на том, чтобы экспертиза была под их юрисдикцией. А во всех цивилизованных странах бухгалтерская, дактилоскопическая, медицинская и прочие экспертизы относятся к системе Минюста. Так должно быть. Но не могу я дать плохие отклики на коллегу, с которым я работал, я буду его спасать. Да, можно остаться врачом в системе Минздрава, но относиться к категории врачей-экспертов Минюста, тогда возможен контроль. И страдает от этого же и судебная психиатрия. Нужно менять систему. Для этого даже не придется менять законы. Но Минздрав не отдает экспертов.
Но ведь Супрун же приехала из-за границы, где эксперты подчиняются Минюсту. Она может изменить ситуацию?
— Учитывая то, что сейчас происходит в Минздраве, внутри, система Минздрава скоро умрет. Такой ненависти к начальству, как при Супрун и ее команде, никогда такого не было в медицинской среде. Когда такое было, что секретность в Минздраве выше, чем в системе СБУ, зачем нам такой Минздрав? Они все утаивают. Супрун даже засекретила свое образование. Мы же не требуем, чтобы она была профессором или академиком, речь идет о менеджере. Да, надо менять систему подготовки специалистов, а Супрун этого боится. Но при этом решает ликвидировать "Скорую помощь". Остаться сегодня без "неотложки" — недопустимо. Да, за границей есть парамедики, они прошли спецподготовку, у них отличное медоборудование. Но там есть еще и хорошие дороги, есть вертолеты. Ну, она американка, она много из нашей жизни не видела и не понимает. Ну, будут парамедики, ну вдруг повезет, и будут хорошие дороги, по которым они довезут умирающего пациента, но в нашей больнице еще будут долго искать врача, который где-то спит, а еще хуже — пьян. А там все иначе, там заранее сообщают и врачи ждут. У нас нет ни медтехники, ни специалистов, ни медикаментов, и ни к чему хорошему это не приведет.
А если бы вы были министром здравоохранения, с чего бы вы начали?
— Если бы я был министром здравоохранения, я бы на каждом углу кричал, что в провале медицинской реформы виноваты такие-то и такие-то. В первую очередь президент, это его политическая воля, и губернаторы. Когда начиналась Акимовская реформа (первого заместителя главы Администрации президента Виктора Януковича Ирины Акимовой – Ред.), были пробные проекты в трех областях. Эти же хотят сразу и все под нож пустить. Закрыть массу больниц, там урезать, там отрезать. Никто не может из специалистов-медиков понять, что из себя представляет предложенная Супрун и ее командой реформа. Все засекречено. Да, есть врачи негодяи, которые не хотят прозрачности, потому что хотят взятки брать. Но давайте создавать условия, чтобы этого не происходило. Давайте разберемся, кто из специалистов сейчас необходим, а кто нет. Давайте сократим койко-места, но в разумных пределах. Можно ли проводить реформу в системе, в которой не известно, сколько сегодня идет денег налогоплательщиков на пациента? Сколько стоит медицинская помощь для одного человека — этого никто никогда не считал. А менять таблички и делать бабушек-терапевтов универсальными семейными врачами — это не реформа.
