Помощник председателя Госпогранслужбы, пресс-секретарь Олег Слободян заявил, что утром, 16 августа, следователи военной прокуратуры МВД в сопровождении спецназовцев ворвались в здание Госпогранслужбы, после чего начали осуществлять выемку документов. В ГПУ заявили, что обыски в помещениях Госпогранслужбы Украины центра управления службой Чопского пограничного отряда западного регионального управления проводились в рамках расследования уголовного производства относительно соучастия пограничников в незаконных вырубках леса на территории, за которую отвечает Чопский пограничный отряд.
Руководитель Специализированной антикоррупционной прокуратуры (САК) Назар Холодницкий заявил, что не имеет данных о местоположении уличенного во взятке судьи Николая Чауса.
Система е-декларирования начала работу в тестовом режиме, но без сертификата.
Главные события в эфире радиостанции Голос Столицы прокомментировал политолог, эксперт по конституционному праву Александр Москалюк.
Обыски в здании Госпогранслужбы, выяснение отношений прокуратуры с НАБУ, эксперты высказывают мысль о том, что существует некое противостояние внутри правоохранительной системы. Что вы об этом думаете?
— В этой ситуации все же есть один маленький, но позитив. Состоит он в том, что фактически у нас впервые, наверное, в нашей истории есть своего рода конкуренция между правоохранительными органами. И это означает, что будет отсутствовать монополия. А там, где отсутствует монополия, там вероятность злоупотреблений уменьшается. Единственное, что хотелось бы, чтобы в результате этой борьбы у нас не произошла новая монополия. Потому что у нас выходит так, что, допустим, то же НАБУ сейчас становится своего рода органом, который имеет абсолютное доверие населения, но это тоже неправильно. У НАБУ достаточно высокое доверие, по крайней мере то, что можно отслеживать даже по социальным сетям. Больше, чем, допустим, в той же прокуратуре. А это изначально неправильное восприятие ситуации, потому что к силовым органам в принципе всегда должно быть доверие относительное. И когда слишком большие надежды на ту или иную силовую структуру, то ничем хорошим это не заканчивается.
Что касается минусов. Самый главный минус — идет дискредитация через конфликты всего государства. То есть, идет дискредитация органов государственного принуждения, и в этом плане это, конечно, огромнейший минус. Потому что не понятно, с одной стороны все любят говорить о том, что государство имеет право на насилие. Но должно быть понятно, все же, у кого эта монополия существует, конкретно у кого. А в нашей ситуации это где-то, наверное, напоминает разборки 90-ых годов. И в этой части, конечно, это тенденция не очень хорошая. И тут, конечно, хотелось бы, чтобы, когда даются комментарии, то комментарии были максимально корректны. И с пониманием ситуации в том плане, что нет черного и белого. Я думаю, что вот в этих всех конфликтах, которые сейчас существуют, можно говорить, что все стороны в чем-то правы и в чем-то не правы, как бы это парадоксально на первый взгляд ни звучало.
И еще один момент. Понимаете, почему прокуратура действует именно таким образом? Все же, у прокуратуры будут уменьшаться полномочия, все же должно будет быть создано ГБР, а прокуратура будет органом, который, фактически, будет иметь две основные функции. Первая функция — это поддержание государственного обвинения в суде. Это классическая, так называемая рафинированная функция прокуратуры, которая, собственно, и является функцией прокуратуры. И вторая — это контроль за деятельностью правоохранительных органов. То есть, насколько они в своей деятельности, не нарушают ли они норм УПК.
Сколько времени может занять эта "притирка" госструктур?
— Самое парадоксальное, что в России эта притирка до сих пор продолжается, до сих пор идет конкуренция, в том числе, обвинения друг друга в коррупции, в том числе и через СМИ. Поэтому нельзя рассматривать силовые органы, правоохранительные органы отдельно от всего того, что происходит в государстве.
А в США, Израиле?
— В США есть конфликт. Но этот конфликт не настолько публичен. Там есть понимание, что не все надо показывать по телевизору, потому что в США самыми тяжелыми преступлениями считаются преступления против авторитета органов государственной власти и против авторитета судебной системы. И за эти преступления самые суровые наказания. Поэтому есть осознание того, что порой жестко идет борьба силовых структур, и эта борьба не видна. Конечно, это создает иллюзию, но она полезна для общества, когда есть понимание, что есть целостность общества, кто имеет право применять силу, в каких случаях и тогда нет проблем, которые есть в Украине. С Израилем чуть другая история. Там быстрее конфликты существуют относительно отдельных слоев населения, поскольку есть достаточно сильная позиция ортодоксов.
Во Франции, например, много органов, которые сосуществуют между собой…
— Это все исторический опыт, там есть сложившиеся правила. Но сейчас видим беспорядки, которые происходят в Европе, потому что правила были нарушены. Но мы должны понимать, что, поскольку государство пребывает в процессе становления, то должна быть и ответственность за то, что такие конфликты существуют и должна быть какая-то реакция вне силовых структур. У нас президент является гарантом Конституции, и ВР тоже имеет контрольные полномочия. Мы сталкиваемся с парадоксальной ситуацией — часть парламента является оппозиционной по отношению к президенту и фактически даже отношение, которое существует в политической структуре, их взаимодействие переносится и на силовые структуры. Это самое худшее, что может быть. Пока я не вижу выхода из этой ситуации.
Могут ли другие органы подставлять, мешать прокуратуре?
— Что касается увеличения количества органов — это палка о двух концов. С одной стороны — конкуренция. Но есть и обратная сторона медали. Она состоит в том, что тяжело понять, кто за что отвечает. У нас в обществе существует деструкция, когда есть нивелирование государственных структур, но нивелирование приводит к ситуациям сродни Судана, Эфиопии.
В среду, на 17 августа была проанонсирована встреча руководителей НАБУ и Генпрокуратуры. Смогут ли договориться о правилах игры?
— Договорится очень просто. Не знаешь, как делать — делай по закону. Но произошла ситуация, когда каждый из органов нарушает свою компетенцию. Поэтому они должны договориться только относительно одной вещи — взять нулевую точку отсчета, с какой будет и положение уголовно-процессуального кодекса полностью применятся, закона Украины про прокуратуру.
Какой правоохранительный орган пользуется наибольшей поддержкой населения?
— Неоднозначная ситуация. НАБУ — если исходить из соцсетей. Соцсети — это, в основном, молодые люди. Для них это сейчас орган с наивысшим авторитетом, он не дискредитирован, новый орган.
С приходом Луценко изменилось отношение к прокуратуре в лучшую сторону?
— Цыплят по осени считают. Должны быть конкретные резонансные дела доведены до конца. Сейчас это разговоры ни о чем.
Сегодня получила продолжение история с судьей Николаем Чаусом. Назар Холодницький сказал, что не имеет данных о местоположении уличенного во взятке судьи. В этой ситуации, что делать? Раньше с судьями было у нас такое?
— Было, да. Но тут один очень важный принципиальный момент, и, мне кажется, очень много вопросов исчезнут сами собой. Дело в том, что внесены изменения в Конституцию, и они буквально осенью уже вступят в действие. И ситуация с неприкосновенностью судей поменяется.
То есть главное сейчас — не ловить судей на взятках, а дождаться вступления в силу закона, чтобы они не бегали?
— Тут другая ситуация. На самом деле, можно было где-то предусматривать такие возможности в том плане, что можно было внести изменения в законы, которые давали бы возможность обеспечить невозможность, скажем так, пересечений границы такими лицами, которые формально обладают неприкосновенностью. Но когда ВР играется в политику, то уже на остальные вещи не хватает времени. И тогда бы и не было бы и этой ситуации. На самом деле у НАБУ не так много было и вариантов поведения. Я сейчас не беру сам по себе всю процедуру, потому что на самом деле из того, что было в СМИ, там достаточно много таких спорных ситуаций. Но по факту меня интересует именно вот в контексте задержания. Задержать они не могли, но в НАБУ огромный штат.
Приставить человека?
— Я думаю, что в этой ситуации других вариантов просто не могло быть. То есть нельзя тут обвинять НАБУ, допустим, в том, что они не задержали, потому что они не могли задержать, объективно.
Раз уж они действуют по закону…
— Да. Они тоже ограничены в своих возможностях. Но какие-то моменты все же они должны были, очевидно, сделать. Ведь такими действиями, опять же, подрывается авторитет, в том числе и НАБУ. Мы только что с вами говорили про то, что НАБУ имеет высокий авторитет, особенно в среде молодежи. Но вот еще пару таких прецедентов будет, и тогда мы будем видеть, что рейтинг того же НАБУ, будет падать.
Тут еще сложность, если, я не знаю, было это совершено преступление, не было, потому что до вынесения приговора про это тяжело говорить, но НАБУ не имело возможности откладывать, потому что как раз вопросы, связанные с получением неправомерной выгоды, они с точки зрения доказательств являются достаточно сложными. Потому что необходимо все же, чтобы было подтверждение. Поэтому они не могли оттягивать до тех пор, когда наконец-то внесенные изменения в Конституцию вступят в силу.
Ваше отношение к истории с системой е-декларирования. Говорят, что она работает в тестовом режиме, что она работает не так, что у нее нет сертификата. Нужна ли такая система внутри Украины?
— Ситуация не является настолько критической, как ее пытаются показать. Дело в том, что эта система, прежде всего, должна была заработать относительно чиновников самого высшего уровня. Их количество не является настолько большим, чтобы без этой системы их нельзя было проверить, в том числе их материальное благосостояние. Поэтому в переходных положениях закона надо было предусмотреть, что если в такой-то период система не работает, если нет каких-то причин, тогда применяется другая процедура. Кто виноват — тяжело сказать. Уровень информационных технологий в Украине не является совершенным и любая система, которую пытались применить, никогда с первого раза никогда не работала. Мы отстаем очень сильно от западных стран в контексте информационных технологий и поэтому мы не можем объективно делать все вовремя. Есть момент, что вселяет в меня оптимизм. Этот процесс уже приобрел необратимый характер. И я уверен, что все будет нормально и, так или иначе, этот реестр заработает. Есть много людей, которые слишком на этой теме пиарятся и снова подрывают авторитет органов государственной власти. Мне кажется, это все можно было решить и раньше. Это не столько умысел, сколько халатность и отсталость в информационных технологиях. Если бы этого не было, она бы заработала сразу нормально. Не надо нагнетать ситуацию. У нас произошло самое худшее, что мне не нравится в этой ситуации — это нагнетание ситуации.
Чем может быть полезна эта система, например, простым гражданам?
— Суть заключается в том, чтобы выявлять факты коррупции и предотвращать. Если выявляются факты коррупции, то эта информация должна передаваться в НАБУ, а НАБУ дальше проводит следственные соответствующие действия. То есть НАБУ и НАЗК должны работать в связке. Нам в этой части важно, чтобы она заработала, потому что она должна уменьшить уровень коррупции, потому что все должно стать явным. На самом деле электронная система не является первоочередной с точки зрения привлечения к уголовной ответственности. Если есть норма в уголовном кодексе, если есть норма в кодексе об административных правонарушениях, если есть норма в законе, который регулирует борьбу с коррупцией, то это уже сам по себе инструмент, который может облегчать процесс контроля за материальным состоянием чиновников.
Зачем нашим заграничным партнерам эта система?
— Есть международные стандарты, связанные с борьбой с коррупцией и они предусматривают применение электронных систем. Это единственный аргумент, который является реальным.
Читайте также: Месть и закон. "Свобода" + ГПУ против "Беркут" + Колесниченко
Ранее директор Украинской политконсалтинговой группы Дмитрий Разумков на 106 FM заявил, что политические факторы влияют на возбуждение уголовных дел, а серьезные расследования по лицам, которые подозреваются в коррупции, но близки к представителям действующей власти, не проводятся.
Также стало известно, что с февраля по август 2016 года НАБУ арестовало 411 миллионов гривен, 7,5 миллионов долларов и 7 миллионов евро, но в бюджет эти деньги не вернулись. По мнению адвоката Ярослава Гришина, причина в отсутствии политической воли и бездеятельности ГПУ.
