Спустя 30 лет после Чернобыльской трагедии, внимание мировой общественности приковано к масштабному строительному проекту: возведению на месте трагедии нового безопасного конфайнмента. Он на ближайшие сто лет должен решить проблему радиационной безопасности вокруг разрушенного 4-го реактора.
Средства на этот проект, который завершится в 2017 году, собирали всем миром. Для этого 60 стран доноров создали Чернобыльский фонд "Укрытие", из которого на проект уже потрачено 935 млн евро.
Читайте также: Другой опыт. Как борются с последствиями аварии на ЧАЭС в Белоруссии
Насколько эффективно используется Украиной финансовая помощь и сколько еще необходимо потратить средств для ликвидации последствий аварии, а также о политическом аспекте чернобыльской проблемы в эфире радиостанции Голос Столицы рассказали: заслуженный экономист Украины Людмила Супрун, политолог Алексей Толкачев, бывший глава "Госатома" Георгий Копчинский, эксперт Дмитрий Разумков и сопредседатель Фонда энергетических стратегий Дмитрий Марунич.
Экономический аспект
Насколько поддержка зарубежных партнеров может покрыть расходы на безопасность ЧАЭС?
В течении пяти лет после Чернобыльской трагедии на ликвидацию последствий было выделено более 10 млрд долларов. Это была самая большая сумма и самый эффективный период, когда все, что было связано с Чернобылем, находилось в центре внимания не только Украины, а и бывшего СССР.
Что касается последующего периода времени, то в 1991 был принят закон, который поддерживал граждан и одновременно был создан фонд финансирования чернобыльских проблем. В этот фонд шли большие финансирования. Украина финансировала самостоятельно все работы, связанные с Чернобылем, с укрытием, с ликвидацией последствий, отселением граждан, выделением соцпомощи.
В момент, когда было начато строительство конфайнмента, его стоимость составляла ориентировочно 480 млн евро. То, что сейчас эта сумма увеличилась до 1,5 млрд – это серьезный процесс. Сумма, серьезная для нашей страны. Но украинские компании не ведут строительство на этом объекте. Эти работы ведутся западными компаниями, которые выиграли тендер, она же сами и обеспечивает себя за счет донорских и других средств, финансированием.
Украина может развивать сотрудничество в ядерной сфере, например, с Японией?
Марунич: Да, может. И должны были сделать это давно. Пока просим денег. На этом заканчивается сотрудничество.
На самом деле некорректно сравнивать Фукусиму и Чернобыль. Если уходить в историю – в Японии часто происходят сбои на ядерных электростанциях. Это связано с географическим расположением. Многие эксперты критиковали японцев, но это некорректно, потому что там вмешалась природа. У нас же вмешался человек.
Политический аспект
Почему о чернобыльцах вспоминают лишь в канун годовщины?
Супрун: Это в какой-то степени пиар, потому что если бы об этих людях думали, то обеспечили бы самое элементарное: выплатили бы чернобыльцам пособия. Они, кстати, небольшие, минимальные. Эти деньги нужны только для оплаты какой-то части их лечения.
Прежде всего, государство должно поступить честно по отношению к этим героям: вернуть то, что было незаконно изъято, потому что Конституция указывает, если были гарантии, социальные льготы, то никто не имеет права их лишать.
Правительство Азарова провело беспрецедентное решение и социальные льготы и социальные гарантии для чернобыльцев больше не определяются законом, они определяются постановлениями Кабмина, то, что противоречит Конституции. В связи с этим Кабмин что хочет, то и делает: хочет повышает, хочет отнимает. Как правило, последнее время только уменьшает льготы.
Толкачев: У нас это обычная традиция. Дело в том, что наши политики способны реагировать только на сиюминутные вызовы, на сиюминутные раздражители. Проблема чернобыльцев потому и становится актуальна, когда есть дата.
И, давайте скажем честно, среди чернобыльцев достаточно много пострадавших с высоким уровнем смертности и заболеваемости. Поэтому люди, брошенные на произвол судьбы без опеки, без помощи, становятся все слабее. Организации чернобыльцев становятся все слабее. И самих чернобыльцев, тоже, к сожалению, становится меньше.
Какой процент обещаний властей при этом реализуется на практике?
Толкачев: Мне кажется, где-то около трети. Также это еще зависит от подготовки к выборам.
Я думаю, что сейчас тема чернобыльцев может стать актуальной, поскольку многие политические силы готовятся к досрочным парламентским выборам. В частности, будет готовится и правительство Гройсмана, которое будет пытаться хорошо себя зарекомендовать. И это открывает надежду, что о чернобыльцах, все-таки, будут помнить еще и через 2 месяца.
Получается, они жертвы популистов?
Толкачев: Да, совершенно верно. Жертвы популизма. У нас страна популизма. Что уж поделаешь.
У общества уже огромнейшее отторжение в отношении государства и уж тем более в отношении политиков. Но опять же, необходимо понимать, что мы живет в тех условиях, в которых мы уже находимся. И даже 10-20 %, если они будут выполнены, даже если хоть какие-то льготы будут обеспечены, это хорошо. К сожалению, ВР провалили закон, который касался чернобыльцев.
Создали министерство по вопросами АТО. Может быть, спустя 30 лет есть смысл создавать подобную структуру, которая будет заниматься проблемами чернобыльцев?
Толкачев: Необходимо, конечно, чтобы кто-то занимался этой деятельностью. Но нет необходимости конкретно под функции плодить отдельный государственный орган. У нас есть Минсоцполитики. И у него должны быть разные направленности, которые полностью закрывают политику государства в отношении своих граждан. Но если кто-то захочет получить высокий пост, то почему бы в Украине не создать еще одну администрацию, министерство, госкомитет.
Какие политические уроки мы должны вынести из чернобыльской трагедии?
Толкачев: Для меня, вы знаете, один их ключевых уроков был в том, что необходимо людей любить. В СССР их не любили, и, соответственно, о людях практически никто не заботился. Эти вопиющие примеры, когда в честь 1 мая народ планировали выгонять на митинги в Киеве, закрывая глаза на радиацию, закрывая глаза на поражение щитовидной железы. Я просто увидел систему, в которой человек не значит ничего.
Аспект безопасности
Как сегодня обстоят дела с безопасностью работы атомных электростанций в Украине?
Копчинский: Безопасность наших атомных электростанций не вызывает сомнений. Находится на очень приличном мировом уровне.
В целом, если говорить о состоянии дела на станциях, беспокойства не вызывает. Хотя есть замечания с выполнением всех канонов культуры безопасности, в частности, беспокоит возня, которая существует по поводу счетов "Энергоатома". Эти игры не способствуют повышению безопасности, поскольку нужно закупать свежее топливо, надо отправлять отработанное топливо, надо покупать запасные части, а все это требует соответствующих денег. Закрытые счета, замороженные счета – это все крайне негативно сказывается на общем состоянии и в целом на настроении атомщиков.
Сегодня атомная энергетика – это отрасль, которая держит экономическую и социальную сферу нашей страны.
Каковы настроения атомщиков?
Копчинский: Сегодня эта возня не способствует оптимизму. Народ, безусловно, находится в состоянии нервного напряжения. Культура безопасности должна быть выше экономических, политических, каких угодно других соображений. А когда такая деятельность начинает крутиться в администрации, то это не способствует высокому уровню культуры безопасности.
И не только это касается непосредственно персонала и атомных станций. Это касается и правящих структур, которые принимают подобного рода решения. Я не думаю, что то, что происходит с атомными станциями, "Энергоатомом", можно приветствовать.
Украина не готова развивать альтернативные виды генерации?
Копчинский: Тут нужно четко представлять, что мы имеем в виду. Некоторые эксперты, специалисты пытаются противопоставить одни виды энергоресурсов другим. К сожалению, это неправильный подход, потому что у нас ситуация с энергообепечением такая, что нужно все возможные источники энергии развивать. Угля, нефти хватит не на такой большой период, нужно думать, что будет дальше.
Что касается возобновляемых альтернативных источников, таких как солнечная, ветровая энергия… Да, такой энергии много. Но она низкой концентрации и, самое главное, это ненадежный, неравномерный источник. До определенных пределов можно рассчитывать на эти источники, ими нужно заниматься. Но они не решают проблему.
Должен быть источник, который обеспечит энергией на тысячелетия. Этот источник – ядерная энергия.
Эксперт Сергей Басюк говорит, что плановый срок эксплуатации многих атомных электростанций закончился, но их продолжают использовать. Такие эксперименты не опасны?
Копчинский: Чтобы продлить срок эксплуатации атомной электростанции, ядерного энергоблока, нужно провести соответствующие исследования, модернизацию, надо организовать безопасность таких энергоблоков, передать на экспертизу в органы государственного регулирования, и только после получения соответствующего решения (лицензии) можно переходить к практическим шагам таких энергоблоков.
Если все в порядке, почему не эксплуатировать? Это международная практика. Сегодня и французские, и американские энергоблоки эксплуатируются за пределами их проектного срока службы. Это нельзя даже назвать проектным сроком службы. Это расчетный срок службы.
Президент сказал, что на Запорожской АЭС есть угроза возникновения внештатной ситуации. Как вы считаете, как воспримут подобные заявления на Западе?
Разумков: Я опасаюсь, чтобы это не было воспринято как шантаж. Потому что как Европа, так и США такой риторики по отношению к себе не допускают и я очень надеюсь, что президент им расшифровал, что он имел в виду в рамках этого заявления.
На самом деле, есть две составляющие. Первое – это террористический акт, который может произойти со стороны любого преступной организации. Но для этого у нас есть специальные силы, которые обеспечивают охрану этих объектов.
Марунич: Я не хотел бы ставить под сомнение компетентность президента, но мне кажется, что такого рода вещами должны заниматься специалисты. Мне сложно представить, кто такое мог написать. Лично я не вижу такой угрозы.
Идет эксперимент по применению топлива компании "Westinghouse" на украинских атомных электростанциях. Но контракт с ними не предусматривает отправки отработанного ядерного топлива производителю. Что делать с отработанным ядерным топливом компании "Westinghouse"?
Марунич: Нужно строить хранилище. Поэтому в последнее время в Чернобыльской зоне так активизировался этот проект. Его нужно строить, а то возникнет такая история, что некуда будет складывать сборки, которое отслужили свое.
Есть и другой аспект этой проблемы. Согласно конвенции, любая страна, производящая ядерные отходы и отработанное топливо, обязана хранить его на своей территории. Украина не является исключением, поэтому рано или поздно мы должны будем прятать ядерные отходы. Поэтому хранилища придется строить в любом случае.
Ранее эколог Татьяна Тимочко заявила, что в Чернобыльской зоне планируют создать незаконный заповедник. Предложение Минэкологии о создании биосферного заповедника в зоне отчуждения противоречит закону, заявила эксперт. По ее словам, чиновники спекулируют на теме трагедии перед тридцатой годовщиной катастрофы на Чернобыльской АЭС.
Напомним, министерство экологии предлагает открыть в Чернобыле заповедник. Необходимость его создания в эфире 106 FM прокомментировал руководитель координационного аналитического центра "Экология и здоровье" Юрий Бандажевский.
