Захар Виноградов, РИА Новости Украина
Виталий Юрьевич! Прошел год с момента избрания Петра Порошенко президентом. И в последние недели стало заметно, как изменилось отношение западных политиков к нынешнему главе государства, да и в целом к Украине. Вместо безусловной поддержки сейчас ощущается заметное охлаждение к действиям украинской власти. Вы неоднократно говорили, что рано или поздно оценка украинская ситуации в международном сообществе изменится. Так что, этот момент наступил?
— Я бы не сказал, что произошло кардинальное изменение оценок. Произошло нечто другое. Произошло изменение не столько оценок, сколько акцентов. Западные политики ожидали, что в Украине произойдут качественные перемены, что будут реформы – экономические, политические, административные. Ничего этого не произошло и вот стали меняться акценты. Кроме того, как мне кажется, западный мир стал менять свое отношение не только к внутренней политике украинской власти, но и свое отношение к тем событиям, которые происходят в самой Украине – прежде всего на востоке страны. Все устали от войны, в том числе и Европа, и США. Все уже созрели для мира. И еще одно, — третье. У геополитических игроков – США, Китая, России, ЕС появились новые объекты приложения их геополитических сил. И эти игроки нашли понимание в международном раскладе по другим объектам и другим точкам, рассматривая эти проблемы в комплексе, возможно, произошел и некий геополитический размен — в том числе и Украине, Ближнему Востоку.
Читайте также: Нардеп о Порошенко: можно оправдать все, кроме войны на Востоке
Вот эти три фактора, на мой взгляд, и изменили политическую погоду в Европе. При этом, думаю, нельзя быть уверенным в том, что все изменилось кардинально. Одна-две встречи здесь ничего не решат. Но однозначно, процесс переоценки украинской ситуации западным сообществом наметился.
Среди вооруженных радикалов немало не только сторонников или противников власти, но и просто авантюристов, преступников, это было ясно с самого начала. Как вы оцениваете их потенциал в нынешней ситуации, в целом криминогенную ситуацию в Украине? Ведь оружие получили сотни тысяч людей…
— На руках населения, по разным оценкам экспертов, еще до событий декабря 2013-го-февраля 2014-го годов находилось определенное количество незаконно хранящегося оружия. Оно всегда было, благодаря черному рынку. К населению нелегальное оружие попало разными путями – что-то оставалось с войны, что-то попадало с "черного рынка оружия". С незаконным оборотом оружия в мою бытность министром МВД мы вели постоянную борьбу, выявляли и торговцев, и покупателей (только за январь-февраль 2014 было изъято 310 единиц огнестрельного оружия). Любое преступление, совершенное с применением огнестрельного оружия – это было ЧП, расследование которого попадало под контроль министра и мне с определенной периодичностью докладывали о том, как идет расследование.
Когда на Майдане начались события, это оружие попало в руки радикалов. Попадало это оружие прежде всего с разграбленных на западной Украине военных складов, захваченных отделов милиции. Точную цифру назвать сложно, но по разным оценкам речь может идти о цифре от 2 до 3,5 тысяч стволов. То есть незаконный оборот оружия увеличился, а количество преступлений, совершаемых с применением огнестрельного оружия, участились (так лишь за февраль 2014 таких преступлений было зафиксировано 1 263). После переворота и начала военных действий на Донбассе эта тенденция только усилилась, и нелегальный оборот оружия вырос в разы. Преступления с применением не только огнестрельного оружия, но взрывчатых веществ захлестнули страну. И если раньше такие преступления считались чрезвычайными, из ряда вон выходящими, то сегодня в Украине они перешли в разряд обычных. Более того, эти преступления не расследуются, а многие из них просто укрываются.
Почему происходит?
— Радикальные вооруженные формирования участвуют в боевых действиях на востоке страны. При этом они применяют оружие, которое негде не зарегистрировано. По закону – каждый раз, когда применяется (и с той и с другой стороны противостояния) незарегистрированное оружие, это должно рассматриваться как преступление, которое должно быть зафиксировано и расследовано. В зоне боевых действий никто это не фиксирует в соответствии с милицейскими процедурами и не расследует. Поэтому те, кто применяет незаконное оружие в зоне боевых действий, начинают его применять и в других регионах страны. Отсюда – грабежи, убийства, нападения на сотрудников правоохранительных органов с применением оружия, убийства этих правоохранителей. Большинство этих преступлений совершают либо бывшие участники госпереворота, либо участники войны на Донбассе. И поскольку применение оружия в Украине за последние полтора года стало обыденностью, друзья, соратники совершивших такие преступления боевиков приходят к СИЗО и проводят там пикеты, требуют их освобождения. Для этих людей непонятно, почему в одном случае, в феврале 2014-го на Майдане или недавно на территории Донбасса оружие можно было применять безнаказанно и даже санкционировано властью и политиками, а в других местах и в других случаях нельзя.
Власть пытается взять оружие под контроль, объявляла несколько раз сроки сдачи оружия. Но массового процесса сдачи оружия не было и не будет. Добровольно его радикалы не сдадут. Потому что сама же власть вооружала эти добровольческие образования танками, пулеметами, другим стрелковым и артиллерийским вооружением.
Я был свидетелем довольно неплохой организации работы МВД в Украине в начале мая. Не важно, какими политическими мотивами руководствовалось милицейское начальство в Киеве и в Одессе, но действовали они эффективно. Почему же с разоружением боевиков, с незаконным оборотом оружия не получается? Как вы вообще оцениваете работу нынешнего руководства МВД Украины?
— Сам аппарат МВД и руководство МВД – это вообще разные люди. Руководство нынешнего МВД – это политика, это люди, которые преследуют определенные политические цели. А аппарат МВД, он мало изменился с домайданного периода, в основном там работают высокопрофессиональные специалисты. В МВД есть люди, которые многие годы занимаются оперативно-розыскной деятельностью, там есть следственные подразделения, есть люди, которые занимаются охраной общественного порядка и так далее. При разных режимах, при разном руководстве отделы и департаменты называются по-разному, но суть неизменна. И часть людей, которые работали раньше, до меня, потом при моем руководстве, работают сейчас – высоко профессиональны. Ну, вот, например, Василий Федорович Паскал – грамотный, профессиональный специалист, раньше руководил департаментом уголовного розыска, сейчас – первый заместитель министра внутренних дел. Или, уже уволенный, начальник главного следственного управления МВД – Сакал Виталий Николаевич. На таких как они и держится повседневная работа министерства. С разной степенью опыта, профессионализма таких в министерстве – сотни.
Что касается руководства министерством. Когда я был министром, мы уже тогда ставили задачу сделать руководство МВД – политическим. Это нужно было для того, чтобы руководство МВД занималось разработкой политики в сфере охраны общественного порядка в стране – разработкой и проведение через парламент соответствующих законов, организацией их реализации, принятием принципиальных политических решений в этой сфере, взаимодействия со СМИ, общественными и политическими организациями. Для такого решения необходимо при МВД сформировать политический аппарат министерства. Тогда, независимо от политической смены власти, менять будет политическая надстройка, а сам аппарат будет работать профессионально, сохраняя преемственность. К сожалению, мы не смогли довести реформу нашего ведомства до конца и по сути все осталось так же.
Сейчас МВД – это не министерство внутренних дел, а министерство милиции. И министр – это главный милиционер. Более того, поскольку процесс в Украине сильно политизирован, исходя из своего опыта, профессиональных качеств главный милиционер может очень серьезно влиять не только на политику охраны общественного порядка, но и на повседневную работу аппарата министерства. А поскольку нынешний министр не имеет ни опыта, ни профессиональных навыков в этой области, он в значительной степени политизировал работу министерства. Поэтому в одних ситуациях милиция работает грамотно и слажено, а в других – не проявляет профессионализма. Просто политическая задача у Авакова другая. Нынешние вооруженные политические формирования, тот же "Правый сектор", нужны ему и политической силе, которую он представляет, как рычаг влияния на президента, на другие политические и властные структуры страны.
Исходя из имеющейся у вас информации, как вы оцениваете уровень личной безопасности граждан Украины сегодня?
— В собственный народ можно стрелять только один раз – первый. После этого, этот народ или его часть превращается во врага власти. И он, народ, начинает стрелять во власть. Собственно, это мы и видим сейчас на Донбассе, где идет, по моему глубокому убеждению, террористическая война против населения Донбасса. Теперь украинская власть вынуждена в результате своих преступных действий, отказаться от части своего народа, объявив его вне закона. С этим и связано заявление Верховной Рады Украины, сделанное две недели назад, согласно которому на жителей Донбасса не распространяются международные законы по защите прав и свобод граждан. Получается, власть уже признала их негражданами и врагами остальной части страны. В этой ситуации оценивая уровень личной безопасности граждан, мы вынуждены констатировать, что есть часть населения, имеющая оружие, которое оно использует и для самообороны, и для решения каких-то своих частных задач. Но они не могут чувствовать себя в безопасности, поскольку есть другие люди с оружием, которые могут его применить против них. Другая часть населения, которая не при власти, которую никто не охраняет, и сама она себя охранять не в состоянии – ни финансово, ни организационно, а это – большинство страны, — не чувствует себя в безопасности, потому что есть вооруженные формирования и нет государственного контроля за оборотом и применением огнестрельного оружия, взрывчатых веществ. Преступления с применением огнестрельного оружия, взрывы – стали обыденностью для сегодняшней Украины. И без сомнения, все это имеет стойкую тенденцию к росту. Дальше будет только хуже.
Читайте также: Жди беды: у украинцев на руках 6 миллионов единиц нелегального оружия
Уже сейчас взрывы в городах, которые раньше расценивались как ЧП и террористические акты, сейчас превратились в обыденность и более того их все чаще квалифицируют как обыкновенное хулиганство. Все это до крайности обостряет социальное напряжение в обществе. Об этом, кстати, говорит и уровень суицидов, который значительно вырос за последний год. Суициды – результат безысходности, люди перестают верить в государство, в личную безопасность, не видят для себя перспектив в будущем.
