Украина отмечает День памяти жертв политических репрессий. Напомним, что с 21 мая 2007 года День памяти жертв голодоморов и День памяти жертв политических репрессий разведены во времени.
День памяти жертв голодоморов теперь отмечается каждую четвертую субботу ноября, а третье воскресенье мая — День памяти жертв политических репрессий.
Политический аналитик, депутат предыдущих созывов Тарас Чорновил в эфире радиостанции Голос Столицы поделился воспоминаниями о нелегкой судьбе своего отца Вячеслава Чорновила, диссидента времен СССР.
Читайте также: Джамала: принимать участие в "Евровидении" было чрезвычайно сложно
Что рассказывал ваш отец о тех временах, когда был заключенным?
― Он провел там семнадцать лет — это строгий режим плюс ссылки, а конкретно в строгом режиме с особой изоляцией политической зоны — семь лет. Я к нему приезжал, что в Мордовию, что в Якутию. Ежегодно двое суток давали на свидание, и то их могли лишить. Большинства свиданий он был лишен. За все эти семнадцать лет он получил лишь четыре таких свидания. Так наказывали за нарушение режима. Нарушение режима — это, скажем, голодовку объявлял, борьбу вел за статус политзаключенного, тому подобное. Я хочу отойти от слова "репрессированные". Репрессированные — это те, кто были подвергнуты репрессиям. И большинство из них — люди, которые были невинно подвергнуты репрессиям, которые не заслужили их.
Как ваш отец к этому относился?
― Отец всегда к этому относился болезненно. Он говорил: "Я не невинно репрессирован, я боролся против этого режима, я виноват, я нарывался на это, я добивался этого, я знал, чем это закончится, я сознательно на это шел". Просто мы всегда, глядя на нашу историю, видим, что страна борется против врага. Борются активно 5% или 10% населения. Это всегда так. Во время последнего Майдана, Революции достоинства, миллион людей по всей Украине выходил на Майдан. А другие ждали, что из всего получится. И этот золотой миллион нации всегда репрессируют. Это те, кто борются. Их, как правило, выкашивали начисто.
С этим связана проблема создания новой элиты?
― Да. Их истребляли жестоко. Но они всегда были. Я воспитывался всю жизнь на западе Украины, во Львове. На тот момент, в 60-е годы, жили люди, которые возвращаться начали из лагерей, с зон, из концлагерей, из тюрем, где они сидели за украинскую повстанческую армию, за националистическую деятельность. Там в каждом доме был кто-то, кто пострадал именно за борьбу, а не просто невинно репрессированным был.
Те люди, у которых мы бывали в гостях и которые у нас бывали в гостях, это полный сборник истории организации УПА. Это и семья Шухевичей, это связные Шухевича, ближайшие родственники Степана Бандеры, Василия Бандеры — его брата, его другие родственники, к которым мы в Ивано-Франковск ездили чуть ли не еженедельно. Он был в Центральной Украине, где были все выкошены голодом, где ему родители в детстве боялись рассказать о том Голодоморе, о том, что его родной дядя в 1937 году пропал без вести. В 1937 году пришли, забрали — и он исчез. И после этого никто не знает, где его пытали, где его расстреляли, где он умер. Просто пропал. Так исчезали миллионы.
Как он начал свою борьбу?
― Есть красноречивый момент, когда, кажется, в 1960 году, в конце университетского обучения, он вышел со своим товарищем на Владимирскую горку. Гуляя там, они решили дать посреди ночи сами для себя клятву, что будут бороться за то, чтобы Украина была независимым государством. 1960 год. Независимое государство? Надо представить, как в недрах тоталитаризма это зарождалось. Мне было легче, потому что я имел пример родителей, а ему это надо было самому выстраивать. Например, у меня был пример, когда в школе всех расспрашивали, кем ты хочешь быть в будущем. Один — врачом, второй — учителем, космонавтом. А я хочу быть политиком. "Как это будет" — учительница удивленно спрашивает. "Я, как мой отец, буду сидеть в тюрьме", — отвечал я.
Какими были диссиденты тех времен?
― Они вышли из деревни, из рабочих, крестьянских семей, но они получили очень хорошее, блестящее образование. Это, как правило, были очень умные люди, интеллектуально выше среднего уровня. И они в какой-то момент отказались от очень хорошей карьеры. Посмотрите по всем диссидентам, которые в 60-е годы выступили против режима, все они имели высшее образование. А теперь представьте, что такое политическая зона. Все мы знаем рассказы о гигантских зонах уголовных. Это определенная вольница, потому что оттуда информация наружу легко передается, туда легко все передается, открытые контакты с миром, свидания, нормальная переписка. Политическая зона, в которой отец сидел в Мордовии, это небольшая территория, огороженная жестко, в которой находятся от 40 до 100 человек, за каждым следит до 10 охранников. Это оперативники, это большая подгруппа КГБ, которая на месте за каждым следит, каждого курирует. Круглосуточная прослушка, постоянное отслеживание, никакого контакта с внешним миром, так как одного свидания, которое ты имеешь в год с родными, тебя лишают под любым предлогом, особенно если ты хочешь свои принципы показать и не опуститься до того, чтобы прислуживать тому режиму.
Переписку также держали под контролем?
― Переписку жестко контролировали, жесткая цензура, 2/3 писем возвращали назад. Представьте себе людей, которые оказались в ультраизоляции. Не говоря о том, что режим тех людей добивал. Скажем, если в мордовских зонах было немного проще, то та же Пермь… С пермской зоны знаменитой и Стус, и Литвин, и Тихий — их же вывели оттуда на тюремное кладбище. Они понимали, что им там будет. В 30-х каждый мог попасть под ту репрессию, а в 60-х — 70-х, чтобы быть репрессированным, надо было сделать шаг против системы. Мне кажется, их героизм больший. Тот же Валерий Марченко. Он с инвалидностью, идя под последний суд, мог написать заявление, что он раскаивается, его бы отпустили. Системе главное было, чтобы человек покаялся. От человека ничего больше не хотели. Он отказался и в тех концлагерях умер. Люди шли сознательно на смерть. В том, возможно, и был пафос тех событий.
Могло ли новое украинское государство быть создано без тех трагических событий?
― Очень важно, чтобы были в каждом поколении люди, которые готовы противостоять, тогда страна имеет шанс. Украину тотально зачищали, но у нас как-то, возможно, и разделенность границами, возможно, какие-то другие обстоятельства, спасли от того, что мы не повторили судьбу народов, которых тотально зачистили.
Какими для вас были события 1991 года?
― Украина в 1991 году в декоммунизации очень отставала в США и от России. У нас, кроме кучки диссидентов прежних, нескольких общественных организаций, которые поднялись, общего подъема студентов, все спали. И в тот момент, когда Ельцин в России вдруг начал осуществлять очень жесткие действия, у нас произошло событие, которое вообще-то было против украинского государства. И мы получили День Независимости как некую провокацию. Голосование за независимость руками коммунистов, компартии, которая самораспускалась на тот момент, чтобы сохраниться. Они проголосовали за независимость для того, чтобы вырваться из-под ельцинской России. Они увидели, что там коммунизма нет, а здесь он есть.
Какую цель преследовали коммунисты?
― Коммунистам надо было обрести независимость от Ельцина, а РУХовцам надо было формально отметить, что они обрели независимость — у них всегда это было в уставе написано. Как говорят, Моисей 40 лет водил свой народ по пустыне. Вот мы уже сколько лет ходим и никак не можем найти дорогу. Мы и сейчас очень все время пробуем на зуб этот украинский принцип: где два украинца, там три гетмана.
Когда должен отмечаться День памяти политзаключенных?
― Для них есть отдельные праздники. День украинского политзаключенного — 12 января, это день тех, кто в 20-х годах боролся. Для украинской соборности — День универсала 22 января, наверное, хорошо подходит. Есть День покровы как символ всех борцов за свободу Украины. Это и день УПА. Он всех касается.
Кстати, можно провести параллель. Взглянем на два народа, которых не должно по всем определениями быть — еврейский и крымскотатарский. Все, что делалось против них, должно было их стереть с лица Земли. До половины крымских татар погибло до пересылки, оказавшись в Казахстане, Узбекистане, в голой степи. До 90% маленьких детей погибло. Это уничтожение, это абсолютно реальный геноцид. И вот триумф Джамалы — это признак того, что при абсолютной памяти, чествовании своих погибших, народ не пропадет, когда помнит не только героев, но и пострадавших. Та же история с Израилем. На тему Холокоста они спекулируют, злоупотребляют и напоминают, будят во всех чувство вины. Но они этим создают то, что объединяет их.
Украинцам тоже нужно помнить эту историю?
― Для украинцев тоже это имеет значение. Когда мы забываем о своих репрессированных, нас легче растоптать. Мы не знаем, сколько украинских людей было уничтожено. Те, кто статистику пробовал составить, их самих уничтожали. Сколько катков репрессивных проходило через Украину. Пока мы помним, пока чтим, вероятность повторения этого очень сильно уменьшается. Репрессии создавали определенные люди, конкретный режим. Скажите мне, могла бы быть успешной либеральная Меркель, у которой резиденция находилась бы на Гитлер-авеню, которая жила на Геббельсштрассе, ехала бы на работу по Герман-стрит? Я почему-то думаю, что нет. Мы видим, что бывают иногда рецидивы. Есть пример двух режимов — Франковского в Испании и Салазаровского в Португалии. Но это были намного мягче режимы. Это были те режимы, которые где-то боролись против политических противников, но не уничтожали свой народ.
Но и они не отказываются от этой истории.
― Это все надо всегда помнить. Сейчас в Украине началась декоммунизация — она должна была несколько выветрить прошлое. Люди, которые грудью выходят защищать памятник Ленину в каком-то селе в Одесской области, это люди, которые обрекают себя на то, что они должны стать жертвами следующих репрессий. И когда таких людей критически много, для которых Ленин, который стоит в их городе, не угроза, они делают неотвратимым возвращение в 1933 и 1937 годы. Все страны, в которых не произошло этого перелома, вернулись к таким событиям. Наличие этих символов культивирует чувство рабства. Есть подсознание — очень серьезная штука, которую нельзя не учитывать.
Своими воспоминаниями о временах репрессий в эфире радиостанции поделился также диссидент, политический деятель, Герой Украины, лауреат Национальной премии Украины имени Тараса Шевченко Левко Лукьяненко.
"Этот день для меня означает, что украинская нация и украинское государство наконец обращает свое внимание на истинные факты нашей национальной истории. И этот день означает, что нация должна изучить свою прошлую историю и изучить те репрессии, под которыми Украина жила на протяжении долгого периода. Это день памяти жертв политических репрессий. В Украину по приказу Ленина и Троцкого было отправлено примерно 2 млн пролетариев, которым сказали: "Идите в Украину, там хлеб, там есть сало, там есть одежда и обувь. Вы голодны, вам холодно, идите туда, возьмите это у хохлов. Они зажрались, они такие богатые". Ленин же выдвинул лозунги "грабить награбленное". Вот и направили. УНР не успела тогда еще организовать мощную армию и не смогла защитить независимость. И с тех пор, в отличие от царской России, проводившей лингвоцид, коммунистическая империя начала проводить геноцид.
В 1932-1933 голодом заморили 10 млн украинцев. Это в основном крестьяне. Интеллигенция меньше гибла от голода, потому что так или сяк учителю крестьяне приносили картофелину или кусочек хлеба. В следующем году Сталин вывел формулу: украинская интеллигенция не заслуживает доверия. Это был приговор. И начались массовые репрессии. Украину покрыли концлагерями, Украину покрыли тайными могилами, тысячами и тысячами убитых. По некоторой информации, было уничтожено около полумиллиона интеллигенции. Украину в 1920-1921 годах покрыли целой сетью сексотов, то есть секретных сотрудников. Они вынюхивали по селам людей, которые были украинско-осознанные, носили вышиванки или просто были активны. Их арестовывали и уничтожали.
Мы должны возродить ту государственность и понести ее дальше и дальше. Я уверен, что третье тысячелетие будет время украинской нации. У нас сохранилась искренняя любовь к родному краю, у нас сохранилось мораль человеческая и стремление к справедливости и добру. Это стремление к справедливости и добру нас делает людьми богоугодными, а Господь помогает", — заявил Левко Лукьяненко.
Напомним, сайт "Миротворец" обнародовал персональные данные около пяти тысяч журналистов, имеющих аккредитацию в так называемой ДНР. Юрист Евгений Огарков считает, что из-за публикации конфиденциальной информации интернет-издание могут ожидать судебные процессы.
Ранее на 106 FM медиа-эксперт, преподаватель Института журналистики Александр Чекмышев сообщил, что скандал вокруг сайта "Миротворец" явно показывает, что в среде украинских политиков нет элементарного понимания роли и места журналистов в современном обществе.
