Василий Стоякин, обозреватель
Во-первых, начнем с того, что Юнкер обращался вовсе не к украинцам, а совсем даже наоборот – к голландцам. И призывал он их (внимание!) голосовать за ассоциацию с Украиной! Где тут, простите, зрада?
Тут, правда, надо понимать специфику информационного повода.
Хотя в Москве с голландским референдумом связывают какие-то надежды относительно "вразумления неразумных украинцев", на самом деле референдум имеет консультативный статус и на перспективы евроинтеграции Украины никак не влияет. Совершенно очевидно, что по итогам референдума никто не будет отменять те элементы соглашения об ассоциации, которые уже вступили в силу и приносят прибыли европейскому бизнесу. К важным для Украины моментам – безвизовому режиму и перспективе членства в ЕС, референдум и вовсе никакого отношения не имеет.
Чего же, спрашивается, Юнкер выступает перед голландцами и соблазняет их столь болезненными для Украины аргументами? Да потому что речь идет о внутриполитическом моменте: негативный итог голландского референдума – оценка всей политике Еврокомиссии. Причем не по украинскому вопросу, а в связи с миграционным кризисом, экономической ситуацией вообще и ущербом от российских санкций в частности. Украинской ассоциации тут повод для проявления недовольства. Но и для Юнкера вопрос Украины, мягко говоря, не главный. Вот он и разбрасывается неоднозначными фразами.
Во-вторых, полякам тоже говорили, что процесс вступления страны в ЕС займет порядка четверти века, однако на практике он занял всего (?) лишь 13 лет. Т.е., процесс в любом случае довольно длительный.
Обычно нам приводят в пример Турцию, которая уже 21 год входит в Таможенный Союз с ЕС, но воз и ныне там. Но именно сейчас Турция добилась от ЕС существенного продвижения в вопросах, например, либерализации визового режима. А в полноценном членстве в ЕС нынешний умеренно-исламисткий режим вообще не заинтересован – он восстанавливает Блистательную Порту.
Кстати, пример Турции как раз показывает неадекватность украинских потуг стать интересными ЕС. Турция защищала свои интересы в ходе переговорного процесса, конфликт с Россией не изменил отношения к ней ЕС ни в одном смысле, зато готовность пожертвовать своими интересами в обмен на преференции со стороны ЕС получила живую поддержку (благо, речь шла о серьезном кризисе). Украина же сдает все по первому требованию, и обещает воевать с Россией (с которой Европа торгует). Даже в вопросе о мигрантах Украина, судя по всему, пошла навстречу ЕС без раздумий, ничего особенно не выторговав (справедливости ради в этом вопросе Турция, в отличие от Украины, занимает ключевое положение).
Кстати, затягивание введения безвизового режима с Украиной связано, в первую очередь, с продолжением военного конфликта на Юго-Востоке (т.е., Луценко, своим заявлением в Брюсселе, по мере сил, препятствует получению безвизового режима), во вторую – со снижением жизненного уровня (это уже скромный вклад в борьбу против безвизовости со стороны Яценюка, Гонтаревой и др.), в третью – как раз с отсутствием публичной дискуссии и торга по поводу размещения на территории страны мигрантов (а это уже вклад президента). Если уж Украина безвизовый режим получит, это произойдет только в силу огромной инерции брюссельской бюрократической машины, которая может и преодолеть сопротивление украинских властей…
Смотрите также — Посол о референдуме по ассоциации с ЕС: Украина пока что проигрывает
В-третьих, а кто вообще такой этот самый Юнкер? Имеет он право делать такие заявления?
Теоретически он глава Еврокомиссии (в смысле – правительства ЕС). Практически же надо помнить, что ЕК избирается на пять лет, если, конечно, не будет какого-нибудь скандала (как это было с комиссией Жака Сантера в 1999 году), или если не будет продления ее полномочий (как это было с комиссией Баррозу в 2009 году). Так или иначе, но до конца процесса интеграции Украины Юнкер в статусе члена ЕК (а это, скорее всего, пик его политической карьеры) в любом случае не доживет.
Но дело даже не в этом. Есть основания полагать, что от воли формального руководства мало что зависит.
Если следовать теориям заговора, то расширение ЕС следует "хотелкам" Вашингтона, а не расчетам европейцев. Во всяком случае, присоединение Прибалтики, Румынии с Болгарией и государств бывшей Югославии (в смысле ресурсов и уровня развития они от Украины отличаются скорее в худшую сторону), было куда важнее для реализации военно-стратегических планов США, чем для развития собственно европейского проекта.
Если этим теориям не следовать, то, словами Василия Аксенова, стратегию ЕС определяют "малоизученные стихийные силы, сродни тектоническим сдвигам" – в частности, желание ограничить сферу влияния России.
Хотя отношение ЕС и США к Украине многие сравнивают не с отношением к колониям, а с отношением к временно оккупированной территории, на которой реализуется тактика "выжженной земли", совершенно очевидно, что Европа постарается максимально присутствовать на территории Украины. Допустимой формой такого присутствия может быть даже полноценное членство, но только при условии отсутствия в стране даже признаков элиты, которая могла бы от ЕС что-то требовать. Отсюда – деолигархизация, административно-территориальная реформа и, на последнем этапе, уже откровенные заявления о необходимости введения внешнего административного управления (фактически – оккупационного режима). Причем такие популярные лица как Балога и Речинский с этим уже согласны, хотя новый режим будет нацелен на их, в частности, политическое уничтожение.
Тем не менее, основания для еврооптимизма остаются. Майдан стоял не зря!
