Павел Рудяков, эксперт
Незнание, как известно, не освобождает от ответственности за деяния, совершенные по незнанию. Отсутствие образования или его недостаточность тоже ответственности с тех, кто страдает таким отсутствием или такой недостаточностью, не снимают. Тем более, когда те, кто страдает, являются представителями высоких государственных структур. Особенно, если речь, как в данном случае, идет об образовании специфическом – юридическом. В сфере правопорядка, судопроизводства без него – как без рук. В Генеральной прокуратуре Украины после того, как ее возглавил Юрий Луценко, об этом предпочитают не вспоминать, не упоминать. Ни молчанием, ни умолчанием, однако, в такой ситуации делу не поможешь. Вопиющие провалы в работе ГПУ за пеленой слов, звучащих от ее руководителей, не скроешь. Факт того, что во многих случаях, если даже не в большинстве из них, все, что выходит из стен казенного дома на Резницкой, и попадает в суды, шито белыми нитками, скрывать становится все сложнее. С правовыми процедурами и юридическими нормами прокурорский "продукт" имеет очень мало общего.
10 августа Оболонский районный суд Киева начал рассмотрение доказательств в деле по обвинению Виктора Януковича в государственной измене. Главная военная прокуратура Украины, среди других доказательств стороны обвинения, предоставила обращение Владимира Путина к Совету Федерации РФ от 1.03.2014 г. об использовании Вооруженных сил РФ за пределами государственной территории России (интересно, что в материале на эту тему на сайте "Дойче Велле" написано: "на территории Украины"). Поначалу, как все помнят, главный акцент Луценко и его люди пытались делать на письме самого Януковича к Путину с просьбой использовать войска РФ для защиты мирного населения и восстановления порядка в Украине. Затем, однако, когда после показаний бывшего представителя Украины в ООН Юрия Сергеева стало ясно, что этот номер не пройдёт, решили, поменяв шило на мыло, поставить во главу угла обращение Путина.
На том, что сказал-показал Сергеев, стоит остановиться подробнее. Если отбросить "лирику" и чиновничьи политесы, в сухом остатке останутся всего два тезиса. Во-первых, то, что демонстрация Виталием Чуркиным, в то время представителем РФ в ООН, письма Януковича Путину с просьбой об использовании войск РФ для защиты населения и наведения порядка в Украине с точки зрения юридической процедуры не может служить доказательством государственной измены бывшего президента. Во-вторых, что само послание Януковича от 1 марта, говоря словами Сергеева, "не имеет юридической силы". На чем стало сразу же концентрировать внимание ООН украинское представительство при этой организации.
Обвинительная стратегия Генпрокуратуры изначально строилась именно на письме, о котором идет речь. Луценко так долго мусолил его для публики, так рьяно доказывал, что госизмена Януковича началась с этого письма, что теперь, когда это утверждение, благодаря показаниям Сергеева, повисло в воздухе, прокурорам надо выстраивать новую линию поведения в суде. Начиная с ответа на вопрос о том, что, если Янукович, действительно, принялся изменять Родине, то когда именно, каким образом, в каких формах он это делал. Сторона обвинения полагает, что в тот момент, когда президент Украины подписывал соглашение с лидерами оппозиции о разрешении конфликта на "Майдане", измены с его стороны не было. И тогда, когда отряды с "Майдана" захватывали правительственный квартал, – тоже. Если верить интерпретации Генпрокуратуры и Луценко, измена началась 1 марта. А Сергеев говорит: нет, не началась. Доказательств правоты ГПУ нет.
Несколько слов о формах мнимой измены Януковича. По версии Генпрокуратуры, его письмо к Путину – измена. А письма к министрам иностранных дел Германии, Франции, Польши – нет. Основание для такой избирательности простое: министры – нам друзья-товарищи, президент России – самый вражеский враг. Для художественной прозы сойдёт, для суда вряд ли. Хотя бы потому, что, если в судебном заседании принимать во внимание одно из писем, то придётся обращаться и к остальным. И не только обращаться, а проводить экспертизу на предмет того, в каком или в каких из них присутствуют признаки государственной измены, а в каких нет.
Читайте также — Клюев: Киев хочет быстрее забыть о соглашении Януковича с оппозицией
Луценко, возглавляемой им Генпрокуратуре, Петру Порошенко и всей киевской власти очень бы, конечно, хотелось доказать, что Янукович в феврале-марте 2014-го совершил государственную измену. Это, однако, не получится сделать без передергивания карт, без переворачивания ситуации с ног на голову. Правовые основания для обвинений в адрес свергнутого президента отыскать весьма проблематично. Генпрокуратура их, положа руку на сердце, и не ищет. Речь идет совсем о другом: о юридическом оформлении политического заказа. Задача не из простых даже для профессионалов высокого уровня. А вот с ними-то как раз у нынешней власти туго. Мастеров столь тонкого и деликатного дела в ее рядах раз-два и обчелся. Слушания в городском суде Черноморска по делу о трагических событиях 2 мая 2014 года в Одессе демонстрируют это со всей наглядностью. Особенно в части качества доказательной базы, предлагаемой стороной обвинения, а также разного рода экспертиз, на которые эта база опирается.
Доказательная база – слабое место практически любого следствия в исполнении "орлов Луценко", практической пользы от того, что они собирают и представляют в суды, нет никакой. Судебные слушания по делу 2 мая в Черноморске еще раз подтвердили этот неутешительный вывод. В том виде, в каком доказательства существуют сегодня, они не проливают свет на ход событий, а, наоборот, напускают туману на него, позволяя произвольно толковать любой эпизод. Защита ставит их под сомнение, указывая на ряд сомнительных и незаконных обстоятельств, с ними связанных. "В деле о беспорядках 2 мая 2014 года в Одессе продолжают взрываться бомбы, заложенные следственно-оперативной группой, – сообщает одно из одесских интернет-изданий. – В ходе судебного заседания 7 августа оглашались протоколы осмотра места происшествия и судебно-медицинской экспертизы потерпевших. У адвоката О.Балашовой, проанализировавшей каждый документ, было много замечаний…". Так, например, в одном из протоколов одной из экспертиз в качестве приложения фигурируют фотографии, в тексте же документа говорится, что при проведении экспертизы фотоаппарат был неисправен. Еще более вопиющий пример безответственного отношения членов следственной группы к своим обязанностям тоже не ускользнул от внимания адвокатов. Только 15 мая, почти две недели спустя после трагедии, следователями был осмотрен участок улицы Греческой от Соборной площади до торгового центра "Афина", ставший в тот роковой день местом главных столкновений. Хорошо известно, что уже рано утром 3 мая большая бригада работников одесских коммунальных служб Приморского района по чьему-то указанию провела в центре города едва ли не генеральную уборку, уничтожив все вещественные доказательства: гильзы, патроны, бутылки из-под зажигательных смесей. Следы крови на асфальте и на стенах домов были тщательно замыты. Что в таком случае осматривали следователи, прибыв на место 15-го числа? Вопрос риторический. Очевидно, что им была поставлена задача ничего не найти, и они с ней прекрасно справились. Впрочем, не до конца. Возле дома №31 на углу Дерибасовской и переулка Жукова после всех зачисток была обнаружена пистолетная пуля. И что же? В деле нет даже фотографии этого вещественного доказательства. По словам представителей прокуратуры, её не сделали "из-за отсутствия технических возможностей". Каково, а? Где находится сама пуля, прокуроры сказать не смогли. Из чего следует вывод, что отношение следствия к вещдокам было избирательным: то, что подходило под нужный результат, принималось, то же, что не вписывалось в предлагаемую властью обществу картину, отвергалось. Судебно-медицинские экспертизы, представленные стороной обвинения в ходе слушаний в суде, были сделаны не на основании осмотра пострадавших, а по медицинским документам? Причём, неизвестно кем составленным и откуда взявшимся. Судебно-медицинскую экспертизу проводило одесское бюро СМЭ, не имевшее формального права этого делать? Эта организация – коммунальное учреждение, тогда как в соответствии с Законом Украины "О судебной экспертизе" правом проведения судебно-медицинских экспертиз обладают исключительно государственные специализированные учреждения.
Читайте также: Оказывается, экспертизы тел некоторых погибших 2 мая… не было
Дело 2 мая, по мнению независимых наблюдателей, разваливается буквально на глазах ввиду отсутствия у стороны обвинения доказательств. Та же судьба ждет и дело о государственной измене Януковича.
