Максим Никитченко, для РИА Новости Украина
Успешны были эти действия или нет, сказать трудно, потому что несколько секунд потревоженный столб рухнул вместе со светофором. Дело было в Кемерово, и весь недолгий видеопоказ сопровождался неровным психоделическим дышанием Гребенщикова: "Человек из Кеммммерова…"
Возможно, кто-то вообще впервые услышал об этом сибирском городе от БГ. Теперь о Кемерово узнали многие. Похоже, там и правда не все в порядке с инфраструктурой и с добросовестностью тех, кто ее оберегает. Падающие столбы, отключенная пожарная сигнализация, намертво закрытые двери в кинотеатрах, странно ведущие себя спасатели…
Но Кемерово с его проблемами — и его трагедией в "Зимней вишне" — далеко. В Сибири. А кое-кто гораздо ближе. Рядом. В Украине.
Некоторые из них тоже могли услышать о Кемерово лишь несколько недель назад, после светофора. Или же 25 марта, когда полыхнуло в злосчастном ТРЦ. Однако это частности. Знали о Кемерово, не знали — не важно. Они были готовы.
Здесь можно было бы процитировать или скопировать кое-что из ими написанного, отмеченного, одобренного, "перепощенного", "расшаренного". Можно, но едва ли в этом есть надобность (не говоря уже о болезненной брезгливости). Ведь шаблон сложился задолго до марта 2018 года. Теперь остается только подставлять названия, даты, цифры. Чартер над Синаем, сгоревший ТРЦ в Кемерово… Что дальше? Кто еще? Сколько? Реакция доведена до автоматизма: "Это вам! Получите "ответку"! Получите вы все!"
Читайте также: "Скажите правду!" Кемерово скорбит и митингует
"Получите вы все!" Так это работает. Справедливости ради, нужно признать, что не здесь, в Украине, и не вчера это было придумано. Еще ветхозаветный Бог грозил карами и страданиями всем, кто отвергал его, — аж до третьего-четвертого поколения. Детей — за вину отцов. Круговая порука. Что бы ни случилось, отвечают все. А сколько мы слышали (и еще не раз услышим) о "ветхозаветной" свирепости Сталина? Крымские татары, чеченцы, поволжские немцы. Что характерно, слышали, в частности, от тех, кто сам сегодня переиначивает ветхозаветное "правосудие" на свой лад.
Переиначивает, потому что удобно. Потому что "дешево и сердито", без нюансов и оттенков. И, наверное, потому, что кажется чем-то безусловно внушительным. Вот, мол, КАК я негодую! Вот, мол, КАК бурлят мои чувства! Вот, мол, КАК высоко я забрался — достаточно высоко, чтобы судить целые народы, до третьего-четвертого поколения. Это вам… Ответите все… Малазийский "боинг", Иловайск, Дебальцево, Алеппо… Все.
И дело сейчас не в фактах, не в доказательствах, не в обстоятельствах конфликтов и не в их анализе. Как и не в том, кто и почему запер дверь в кемеровском кинотеатре, и не в том, почему оказалась отключенной пожарная сигнализация. С сигнализацией пусть разбираются в России. Я хочу сказать о том, что творится в некоторых головах здесь, у нас. И еще больше хочу сказать, к чему это может привести или уже приводит.
Что творится в головах, называется мудреным словом "дегуманизация". Это проходили уже не единожды. Так бывает всякий раз, когда смертные начинают играть в Бога. Играют, как правило, "в минус": до Бога не дотягивают, но попутно лишают человеческого достоинства тех, кого судят, — да и себя заодно. Дегуманизация. Ты так очевидно, бесспорно близок к "высшей правде", что тот, кто не с тобой (не говоря уже "против тебя"), — просто не человек. "Орк", "насекомое", "человеческая заготовка".
Позавчера один из украинских "богов" написал о сгоревших в Кемерово "русских личинках". До этого, естественно, в Одессе горела "вата".
И знаете, сама по себе дегуманизация не поддается быстрому анализу. Когда-то, в июле 1942-го, Эренбург написал: "Мы поняли: немцы не люди". Дегуманизация? Но вот Симонов уже такого накала не выдерживает, снижает: "Убей фашиста!" Не немца. Не всех немцев. Фашиста. Но есть тут еще одна закавыка. Может, решающая.
Ни Эренбург, ни Симонов, насколько я могу судить, не перемежали свои гневные призывы к мести и истреблению с фоточками из ресторанов, маршрутами прогулок и планами на вечер. Мало того, что здесь, у нас, приговоры выносят целому народу — от малолетней "личинки" до взрослого "орка", — так еще и делают это с натужной фальшью. Не под бомбами. Не в блокаде. Не обязательно отправив кого-то на фронт и не побывав на фронте. Нет. С работающим уютным "фэйсбучеком", в промежутках между "Инстаграмом" и чекином.
Такая вялая, дежурная дегуманизация страшнее. Дегуманизация, выплескивающаяся из домны раскаленной добела ярости, — это одно. Сжигает, но остывает, когда остывает домна. Бледная, цвета гнилого мяса "хроническая" дегуманизация — лечится ли это? Раскаленная ненависть бьет мощной струей, в одну цель. Хроническая гниль расползается пятном — по стране, по карте, по мозгам и душам.
Сегодня Кемерово, а года два назад — синайский "боинг"? Но там хотя бы "чужие". (Как написал о Кемерово еще один "богоравный": "Чужой ребенок превращается в Чужого".) Но ведь осенью 2014 призывали голод на всех "даунбасских". Вроде бы "свои", правда, быстро объявленные "чужими". А еще радостно обсуждали перспективы обесточивания/обезвоживания Крыма. Вот вам! Получите все! "Обвислые тетки в купальниках", "чокнутые военные пенсионеры", "хоть камни с неба?— получайте!" В Кемерово — "дети, которые уже никогда не проголосуют за Путина"? Так сказать, наказанные авансом. Что помешает наказывать авансом "своих", которые уже "не совсем свои"?
Читайте также: Халатность и разгильдяйство. Путин о причинах трагедии в Кемерово
Казалось бы, что может быть страшнее, чем радоваться смерти ребенка? Наверное, страшнее — готовность "дежурно" радоваться смерти "всех" — "неправильных", "неполноценных", "чужих", "бывших своих". В Кемерово, в Египте, в Одессе, в Донецке. Гниль страшнее пламени.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
