Генеральная прокуратура обнародовала подробности обыска, который был проведен в кабинете главы Апелляционного суда Киева Антона Чернушенко. По данным ведомства, во время проведения следственных действий у Чернушенко были изъяты постановления о делах, вынесенные еще до начала судебных заседаний, а также 6,5 тыс. долларов, ключи от дорогих машин и талоны на 14,5 тонн топлива.
Кроме того, премьер Арсений Яценюк обратился к партии "Батькивщина" с просьбой рассмотреть "целесообразность пребывания" на посту министра экологии и природных ресурсов Игоря Шевченко после проверки заграничных поездок министра на предмет коррупционной составляющей.
Также глава Минюста Павел Петренко анонсировал рассмотрение дела о запрете КПУ в рамках закона о декоммунизации.
Важные события в политической жизни страны в эфире радиостанции Голос Столицы прокомментировал эксперт Киевского центра политических исследований и конфликтологии Денис Кирюхин.
По вашему мнению, ГПУ действительно начала бороться с коррупцией, или мы снова имеем дело с показательными выступлениями?
– Резонанс после обысков ГПУ будет конвертирован в электоральную поддержку действий властей в зависимости от их результата. Важно понять, являются ли эти события частью системной борьбы с коррупцией в судебной сфере. Очевидно, действиями прокуратуры эта борьба не может ограничиваться, но если она будет сопровождаться соответствующими реформами, если люди почувствуют, что в судах снизилась коррупция, то тогда все эти действия пойдут властям в зачет.
Если же мы увидим, что в результате громких пиар-акций всего лишь одних чиновников поменяли на других, то тогда действия прокуратуры будут иметь негативные электоральные последствия для представителей власти. Дела, связанные с арестом чиновников ГСЧС, которые потом "перекрыли" скандалом с новым министром Зоряном Шкиряком, уже ушли в небытие. Но одно дело – резонанс и медиа-эффект, другое – повседневная жизнь людей.
Если мы посмотрим данные социсследований, то увидим, что коррупция в судах больше всего беспокоит людей. Недоверие к судам сохраняется, и если никаких изменений не произойдет, будет только хуже.
Какие изменения должны произойти?
– Есть несколько моделей судебной реформы, но на сегодняшний день не представлено ни одной из них на обсуждение общества, и мы не знаем, что хотят получить на выходе те, от кого зависят реформы, – представители власти на уровне президента, Кабмина. Мы четко должны понимать, что антикоррупционная реформа – это локомотив всего процесса. Если мы осуществляем реформы в условиях коррупции, то мы получаем, как правило, гораздо худший результат, чем это было до реформ. Поэтому без антикоррупционной реформы остальные обречены на провал.
ГПУ перенимает на себя функции антикоррупционного бюро?
– ГПУ действует так, как должно, возбуждая дела по коррупции. Фактически, в этом и заключается работа ГПУ. В задачи антикоррупционного бюро не входит проведение расследований, его задача – координация деятельности по борьбе с коррупцией. Но я наблюдаю тревожную тенденцию – отсутствие четкого понимания того, чего хотят добиться в результате борьбы с коррупцией, на первом, втором, третьем этапе.
Когда мы говорим "борьба с коррупцией", это разговор обо всем и ни о чем. К примеру, есть низовая коррупция: милиционер требует взятку за нарушение ПДД. Есть коррупция высшего уровня, связанная, к примеру, с тендерами на нефть, и она скрыта от взоров общественности. Есть еще один уровень коррупции, на который мало обращают внимание, – коррупция, связанная с социальной несправедливостью. Например, участковому врачу платят за визит 20-30 гривен. По сути, это коррупция, но де-факто граждане компенсируют врачу то, что ему недоплатило государство за его работу.
Возможно ли победить коррупцию в высших эшелонах власти?
– Опыт той же Грузии показывает, что при надлежащей организации работы и при жестком менеджменте можно добиться достаточно хороших результатов, по крайней мере, на какое-то время. Сейчас уже ситуация в Грузии качнулась в обратную сторону. На какое-то время можно добиться успеха в борьбе с низовой коррупцией. Однако результатов в борьбе с коррупцией в высших эшелонах власти в Грузии достигнуто не было, потому что это уже следующий этап антикоррупционной борьбы, требующий серьезных институциональных изменений. Коррупция в верхах характерна для многих стран, даже демократических, в США тоже возникают скандалы. Что касается социальной несправедливости, то здесь искоренение коррупции невозможно без обеспечения справедливого распределения доходов в обществе и повышения уровня жизни в целом. Поэтому возникает вопрос: с какой конкретно коррупцией мы боремся, каковы результаты?
Какие основания существуют для увольнения министра экологии?
– Очевидно, что премьер уже давно демонстрировал недовольство деятельностью министра экологии. Это заявление неудивительно, особенно в контексте не столько того факта, что он находился за рубежом во время пожара, хотя, конечно, в его обязанности входило следить за экологической ситуацией, сколько того, что он летал на самолете депутата, связанного с нефтегазовым бизнесом. Минэкологии выдает лицензии на добычу нефти и газа, поэтому подозрительно, что министр летает на одном самолете с человеком, деятельность которого связана с этой сферой. Они друзья, но это тема для расследования: не подкрепляется ли их дружба совместным бизнесом. При этом Яценюк мог бы и жестче сказать, а не просто "уколоть" министром экологии партию "Батькивщина", представители которой в последнее время активизировали критику правительства.
Как вы прокомментируете заявление Павла Петренко о запрете КПУ в рамках закона о декоммунизации?
– Министр говорил о том, что не исключает того, что КПУ внесла в уставные документы изменения, и этот вопрос рассмотрит спецкомиссия. Насколько я понимаю стратегию Петра Симоненко, то мы видим создание нового левого блока, который готовится под местные выборы. Очевидно, что Симоненко сознательно не менял уставные документы, чтобы потом, возможно, при помощи судебного разбирательства, пытаться поднять вопрос запрета компартии на европейском уровне.
Возможно ли запретить в стране какую-либо идеологию?
– Запретить возможно, мы можем запретить все идеологии, запретить думать, говорить. Но возникает вопрос – а будет ли комфортно жить в такой стране? Насколько эта страна окажется жизнеспособной в условиях доведения запретов до абсурда?
Читайте также: Запрет Компартии в рамках декоммунизации. Мнение Погребинского
Исторический опыт показывает, что это не очень эффективно. Дело же не в КПУ и не в серпе с молотом. Дело в наличии двух крыльев политического процесса, правого и левого крыла.
Сегодня левого фланга в Украине фактически не существует. Но запрос на левые идеи есть. Существует запрос на социальную справедливость, на борьбу с диким капитализмом, запрос на равные возможности в медицине, образовании, запрос на сохранение социального государства, которое рушится быстрыми темпами у нас на глазах.
И если нет четко структурированного левого политического крыла, запрос удовлетворяют популисты, которые используют левые идеи для прихода к власти и реализации своих интересов.
