Захар Виноградов, Андрей Лубенский, РИА Новости Украина
В среду, 3 сентября, в Киеве прошло событие, в принципе, не привлекшее к себе внимание мировых СМИ, а только национальных, украинских – открытие в столице памятника "Небесной сотне". Но мероприятие, с нашей точки зрения – знаменательное во многих отношениях – и улица, на которой его установили, и день презентации памятника, и речи, произнесенные на нем, и те персоны, кто почтили его своим присутствием, а еще более те, кто не пришли, — все было весьма характерным для страны, находящейся в стадии полураспада и гражданской войны.
Для кого – война, а для кого "божья роса"
Главным гостем торжественного открытия был глава непризнанного в православном мире (но претендующего на умы и души украинцев) Киевского патриархата Филарет. Сухой, со строгим лицом, в черной рясе и с деревянным посохом в руках, он появился перед собравшимися под колокольный перезвон мобильного корильона – автомобиля с установленной в нем системой колоколов.
Его встречали почему-то, как заезжего гостя, — хлебом-солью. Интересно, что буквально за полтора часа до открытия памятника во всех мировых СМИ прошла информация о том, что украинские войска по решению президента Украины Петра Порошенко и после его телефонного разговора с президентом России Владимиром Путиным прекращают огонь на территории антитеррористической операции. Потому и мы ждали, не столько ритуальных слов о памятнике, сколько о поиске мира и согласия на украинской земле, обильно политой кровью не только "Небесной сотни", чьи фото размещены на стенах домов, парапетах и деревьях улиц Киева, но и теперь уже многих сотен неизвестных украинцев, похороненных или пока так и не нашедших упокоения в городах и поселках Донбасса, Луганщины.
Однако, Филарет, прочитав традиционные православные молитвы, обратился к пастве, восторженно его слушающей, с традиционным для него призывом к борьбе, ненависти и продолжению кровопролития.
В принципе, как и у других ораторов, вышедших помянуть "Небесную сотню", у патриарха непризнанного Киевского патриархата был выбор, о чем говорить и к чему призывать. Известно, что Евангелие, как и вся Библия, позволяют за счет интерпретаций и вырванных из контекста цитат оправдать самые противоположные действия. Этим и воспользовался Филарет, без стеснения искажая суть священных книг.
Он говорил, обращаясь к совсем еще молодым студентам и студенткам, что герои "Небесной сотни" "погибли за демократию", а это не понравилось "соседям" Украины — "поэтому Россия фактически совершила агрессию против Украины", отобрав Крым, чем "порушила Божественную правду".
"Всему миру известно, что Россия – агрессор", — констатировал Филарет.
"Нас призывают к миру… — продолжал сухо витийствовать Филарет. — Но нам не нужен мир в рабстве и оккупации". Фактически он призвал паству к продолжению братоубийственной войны на востоке страны, напомнив нескольким сотням присутствующих слова гимна Украины: "душу й тіло мы положим за нашу свободу".
Впрочем, как мы знаем, еще с большим основанием эти же слова произносят по ту сторону фронта гражданской войны – в Донбассе и на Луганщине. Но Филарет совсем уж кощунственно закончил речь цитатой того, кто призвал "возлюбить ближнего своего, как самого себя". В устах Филарета, Иисус, наоборот, оказывается, призывал убивать и ранить.
"Ибо сказал Христос: "Нет большей любви, как кто положит жизнь свою за ближних своих"… Очевидно, что ближними своими Филарет простых шахтеров, фермеров, рабочих заводов и фабрик Донбасса не считает. Во имя Божие, как во времена Инквизиции, сухонький старичок в черной сутане с деревянным посохом в старческих руках, призвал одну часть православных убивать другую…
Гости и другие тургеневские девушки
Гостей, почтивших открытие памятника, вырезанного из камня в виде креста, было много. В основном — студенты гуманитарных факультетов госуниверситета, вышедшие на улицу из здания ВУЗа прямо к началу церемонии. На дорогих иномарках приехали мужчины в строгих костюмах и женщины в изысканных деловых платьях. Все, как на подбор, неизвестные широкой общественности, вряд ли когда-либо бывшие в рядах боевиков на Майдане, но очень важные и торжественные, с большими яркими букетами в руках.
А те, кого Майдан и "Небесная сотня", погибшая от пуль, выпущенных неизвестными снайперами, всего полгода назад сделали властью 50-миллионной страны, не стали отрываться от своих более важных дел в кабинетах и залах госучреждений. Ни Турчинов, ни Яценюк, ни Аваков, ни все те министры, которые еще в феврале стали теми, кто они сейчас есть, простым поднятием рук на Майдане Незалежности, так и не нашли времени почтить память "солдат революции".
Зато на церемонии открытия памятника выступили представители общественности, профессора и преподаватели, студенты университета, деятели науки и культуры, в их числе поэт Иван Драч, известный тем, что во времена СССР превозносил интернациональное братство народов, а во времена "незалежности", наоборот, національну свідомость самого крайнего толка.
Самым ярким моментом в выступлении маститого советско-украинского поэта стал пассаж, обращенный к студенткам педагогического университета. Говоря о "Небесной сотне", седовласый наследник Пушкина и Тютчева вдруг, без связи с предыдущим, игриво заявил, что жаль, конечно, погибших, но "девушки полюбят других хлопцев… обязательно полюбят".
…Да, улица Тургенева в Киеве тихая и в обычные дни неприметная. И потому, видимо, никто из гуманитариев, преподающих на ней в университете, и высоколобых свидомых политиков не подумал, а может и не знал о том, что памятник погибшим революционерам, то есть "Небесной сотне" ставят на улице имени Тургенева — автора одного из самых антиреволюционных в истории русской литературы романов "Дым".
Тургенев в последние годы своей жизни считал революционеров и радикалов горем своей страны. Впрочем, он был уверен, что революционеры, как дым из паровозной трубы, будет обязательно унесен встречным ветром…
Мнение авторов может не совпадать с мнением редакции. Ответственность за цитаты, факты и цифры, приведенные в тексте, несут авторы.
