Василий Стоякин, обозреватель
13 декабря 1893 года родился Николай Григорьевич Фитилев, ставший известным под именем украинского советского писателя и поэта Мыколы Хвылевого.
Хвылевой был верным коммунистом, занимался революционной пропагандой, служил в ЧК, принял активнейшее участие в политике украинизации, став одним из ее идеологов. Названия его памфлетов до сих пор остаются актуальными политическими лозунгами – "Геть від Москви!", "Україна чи Малоросія?", "Орієнтація на психологічну Європу".
Как и полагается русскому, он стремился оказаться в деле украинизации святее папы римского, за что, предсказуемо, получил по рогам – в 1928 году "хвылевизм" был осужден, а сам Хвылевой был вынужден "идейно разоружиться перед партией" и признать свои ошибки.
В 1933 году он почувствовал приближающийся закат периода, позже названного "расстрелянным возрождением", и покончил жизнь самоубийством.
Художественные достоинства его сочинений сомнительны, прежде всего потому, что он банальным образом не знал языка. Помню восхищенную статью в диаспорном журнале "Сучасність" ("Современность"). Автор обращал внимание на то, что у Хвылевого даже воробей прыгает по-русски – "скок-скок", а не "стрыб-стрыб", и тут же доказывал, что это, дескать, "оригинальный язык", а не перевод.
Справедливости ради надо понимать два момента.
Во-первых, родной для Хвылевого Тростянец (сейчас – Сумская область) — это даже не Малороссия, а Слобожанщина, сравнительно поздно заселенная (середина XVII века) территория русско-украинской чересполосицы. Так что обычным его "уличным" языком был т. н. "суржик" – смесь русских и украинских слов, которую он и перенес в творчество.
Во-вторых, в то время просто отсутствовала языковая норма, потому писали как бог на душу положит. Этот языковый беспредел, великолепно описанный Булгаковым в очерке "Киев-город", Сталин привел к общему знаменателю гораздо позже – уже после войны.
В истории Фитилева-Хвылевого обращают на себя внимание три момента.
Во-первых, это то, что русский (пусть и из смешанной семьи) предпочел участие в процессе формирования украинской культуры.
Что характерно, не он один. Вот, например, создатель "украинского интегрального национализма" (местный вариант фашизма) Дмитрий Донцов был просто великороссом (из донских казаков) и, при этом, даже не счел нужным брать себе украинский псевдоним. То же касается известного историка Александра Оглоблина – в 1941 году бургомистра Киева, а позже – научного руководителя Ореста Субтельного…
Я тут ничего особенного не вижу. Украинцы принимали активнейшее участие в формировании российского государства и русской культуры, а вот обратный процесс почему-то вызывает недоумение. Почему?
С моей точки зрения, причисление себя к той или иной национальности является сугубо внутренним делом человека. Хочет считать себя русским, украинцем, новороссом или эльфом – пусть будет. Его дело. Происхождение, язык, вероисповедание и другие объективные факторы тут должны быть вторичны именно потому, что они объективны. Число эльфов среди китайцев в любом случае будет незначительной флюктуацией.
В данном же случае есть даже определенная рациональная логика – одно дело быть 3077-м в Ростове и другое – 5-м в Кацапетовке. Опять же, каждый выбирает для себя.
Во-вторых, Хвылевой действовал строго в русле начетнически понятой "ленинской национальной политики" ВКП(б), которая в контексте "коренизации" частенько выглядела несколько по-идиотски.
В случае с коллективизацией, например, в ответ на сообщения в духе "колхоз создали, присылайте колхозников", партия направила в село 25 тыс. "поднимателей целины". В случае с украинизацией, как я понял, логика была та же – не хватает украинцев? Не вопрос. Вот вам "романтики" и "вальдшнепы" (названия произведений Хвылевого – Авт.).
В-третьих, и этот вопрос мне, например, остается совершенно непонятным, логика украинского национализма состоит именно в том, что:
— надо двигаться "прочь от Москвы";
— русский, даже самый благонамеренный, является врагом Украины и ничего хорошего посоветовать не может;
— коммунисты — враги вообще (тем более что Голодомор пришелся именно на период украинизации, и связь тут была прямая – украинизаторы во все времена были никудышными хозяйственниками).
И тем не менее Донцов (в политике) и Хвылевой (в культуре) остаются классиками этого самого национализма! Хотя, в соответствии с их собственными трудами, их надо оттуда мокрыми тряпками гнать и делать все строго наоборот – ибо эти москали явно засланы в украинскую национальную среду с целью провокаций. Но – нет.
Впрочем, националистическая идеология всегда алогична. Попытки нынешних московских националистов (националистов ли?) объяснить, почему "Дамаск — наш", а "Донецк – не наш", вызывают недоумение меньшее лишь в силу понимания обусловленности этого абсурда политической тактикой…
Читайте также: Настоящих убийц Бузины никто не искал и не ищет – адвокат Андрей Федур
P.S.: Корректная идеология украинского патриотизма, строящаяся на логике обратной от "хвылевизма" ("вперед – к Москве", "Малороссия, а не окраина", "бежать из европейского рабства") в Украине действительно есть, хотя по ряду причин заметным явлением она не стала. Наиболее ярким представителем этого направления был покойный Олесь Бузина (в отличие от Хвылевого – украинец).
