Украина обратилась к Латвии с просьбой вернуть почти 50 миллионов евро, которые были конфискованы в бюджет этой страны. Об этом сообщил заместитель генерального прокурора Евгений Енин.
Еще прошлым летом средства были изъяты из банков ABLV и латвийского "Региональлного инвестиционного банка", крупная часть была изъята из PrivatBank. Речь идет примерно о 49 млн долларов.
Осенью 2014 года генпрокурор Украины Виталий Ярема объявил, что у бывшего вице-премьера Сергея Арбyзова в банках Латвии арестованы 49,3 долларов млн. А на счетах компании Юрия Иванющенко было арестованы 32 млн долларов и 72 млн швейцарских франков.
Перспективу возвращения средств в Украину в эфире радиостанции Голос Столицы прокомментировал юрист, директор юридической компании "Пронин и партнеры" Евгений Пронин.
У нас есть законные основания требовать у латвийской стороны эти конфискованные деньги?
— Конечно, законные основания есть. И внутренние, и международные, есть конвенция ООН 2005 года, Украина и Латвия есть участниками этой конвенции, они разделяют и они предоставляют юридический механизм требовать эти деньги.
В Украине есть так называемый законопроект про спецконфискацию, в Латвии есть подобный закон, который уже давно действует, и у них есть положительный опыт. Перспективы есть, но необходимо желание, а желание должно исходить со стороны Украины, от ГПУ и всех правоохранительных органов, которые должны быть к этому вопросу подключены. Они, видимо, не очень желают, либо просто делают вид.
Латвийская сторона не отказывается вернуть эти деньги, а Украина не торопилась и неожиданно решили…
— Я не удивлен, что Латвия изначально была готова по спокойной процедуре вернуть те деньги, потому что для стран, в которых арестованы активы, которые считаются подозрительными, очень часто в Швейцарии, потому что там все кому угодно пытаются оставить свои активы, потом их арестовывают. Для них это положительный имидж, когда они возвращают деньги по волевой не судебной процедуре. И поэтому Латвия предприняла такую меру добровольного возвращения.
С украинской стороны, с юридической точки зрения, кто-то должен нести ответственность за то, что в ГПУ особо не шевелились и не отвечали на запрос латвийской стороны?
— Конечно, да. Это служебная бездеятельность, поэтому конечно кто-то должен нести наказание, потому что есть факт хищения и вывоза в другие страны украинских средств, и, конечно, же бездеятельность также наказуема, как и преступная деятельность. Единственный вопрос в том, что ГПУ — это чуть ли не самый высший правоохранительный орган в Украине и кого она будет наказывать: это большой вопрос. Только политический вопрос, политический аспект.
В ситуации с возвратом средств помог бы закон о спецконфискации?
— Во-первых, законопроект очень спорный, ему посвящено очень много времени и комментариев экспертов этому законодательству. Это внутренний украинский закон, по сути, он не имеет классического международного характера, как тот же закон о спецконфискации в Латвии.
Потому что если бы Украина адаптировала свое законодательство по спецконфискации под законодательство, которое есть в ЕС, это было бы намного интереснее. Мы создали что-то свое, свой велосипед, и спецконфискации у нас имеют более внутренний характер, что вот в порядке возбуждения уголовного производства мы можем лишить особу права собственности, либо частично права собственности на те или иные вещи или активы. Поэтому я не думаю, что этот закон мог бы как-то помочь.
А почему нет желания все-таки вернуть деньги?
— Тут нужно говорить открыто: в кругах правоохранительных органов, которые сейчас есть на территории Украины, есть представители тех лиц, у которых эти деньги, собственно, нужно забирать.
Конечно же, есть какие-то договоренности и какие-то связи. Потому что если бы договоренностей не было, юридическая процедура не такая сложная, не такая длинная. Прошло уже 1,5 года с момента, когда все заявили на политическом уровне, что мы будем возвращать украинские активы. Есть свои люди, есть свои рычаги давления, поэтому только не возвращаются деньги.
Читайте также: Юрий Корольчук о "нулевом варианте" и печальном конце ГТС Украины
Есть какая-то вилка по времени между моментом, когда эти средства заморожены на счетах, и моментом, когда принимается решение о конфискации их в бюджет принимающего государства?
— В конвенции ничего об этом не указано, потому что сложно говорить о сроках давности, потому что стоит вопрос о том, когда страна узнала, что именно в этом государстве находятся деньги, когда страна выяснила в каком банке или по каким основаниям, пока нашла доказательства, поэтому это все очень зависит от внутренней политики государства, законодательства.
