Глава МИД Украины Павел Климкин заявил, что Киев поддерживает дипломатические отношения с Москвой, так как в России проживают миллионы украинцев, о которых нужно заботиться.
Ранее премьер-министр РФ Дмитрий Медведев, говоря о возможности разрыва дипотношений с Украиной, заявил, что, если других вариантов не будет, то президент России может принять такое решение.
В свою очередь, власти Украины не исключают введения визового режима с РФ.
Также в СМИ появилась информация со ссылкой на анонимного представителя в Еврокомиссии, что ЕС может выступить посредником в отношениях между Украиной и Россией. При этом источник подчеркнул необходимость выполнения Минских соглашений и предотвращения эскалации ситуации.
Развитие украинско-российских отношений в эфире радиостанции Голос Столицы спрогнозировал дипломат, экс-министр иностранных дел Украины Константин Грищенко.
Вице-премьер по вопросам евроинтеграции Иванна Климпуш-Цинцадзе анонсировала, что Петр Порошенко проведет телефонные переговоры с Франсуа Олландом и Ангелой Меркель. Почему эти переговоры не состоялись или состоялись, но о них пока не говорят?
— Как правило, когда происходят контакты, в том числе и в телефонном режиме, между главами государств, они всегда подаются в прессу хотя бы в виде коммюнике. Это не просто частные разговоры. Поэтому можно предположить, что таких переговоров пока что не состоялось.
Почему? Мне кажется, потому что и в Париже, и в Берлине хотят выяснить для себя, что же на самом деле произошло. Публичные заявления с украинской стороны и с российской уже прозвучали. Они имеют огромные различия, и я так понимаю, что и Меркель, и Олланд не хотят быть в ситуации, когда они будут вынуждены не давать четкого ответа президенту Украины.
Именно поэтому, мне кажется, Штайнмайер встречался с Лавровым, чтобы для себя лично выяснить, что на самом деле произошло в Крыму.
Штайнмайер требует результатов расследования и от России, и от Украины.
– Я думаю, что мы могли бы со своей стороны предложить прибегнуть к тому, что предусмотрено в уставе ООН – это миссия выяснения обстоятельств на месте.
Можно было бы воспользоваться этим, если мы уверены в той версии, на которой настаиваем. Вообще у нас, к сожалению, внешняя политика проявляет мало инициативности, и иногда возникает вопрос в профессионализме, хотя люди, которые отвечают за определенные направления, все хорошо понимают и знают.
Но насколько их мнения и предложения доходят до самого верха, и насколько они фильтруются на уровне того же министра или других руководителей, которые докладывают президенту, у меня возникает много вопросов и сомнений.
Лавров заявил, что у них есть неопровержимые доказательства, что там было вмешательство Украины. Как вы думаете, эти доказательства действительно есть? Если есть, почему они не опубликованы?
– В том то и вопрос, что если есть такие неопровержимые доказательства, то логично было бы их обнародовать.
Тот факт, что сегодня такие доказательства не были обнародованы, свидетельствует о том, что или их нет вообще, или они есть, но далеко не неопровержимые, или могут быть выявлены другие факты, о которых российская сторона совсем не хочет докладывать мировому сообществу.
После стрельбы несколько дней не было заявлений в СМИ относительно того, что там происходит, в том числе и в СМИ РФ. И только затем появилось, заявление Путина, что это украинская ДРГ. Были предположения, что на протяжении этих нескольких дней шел переговорный процесс. Так могло быть?
– Если говорить о более реалистичных предположения, я думаю, что несколько дней потребовалось для того, чтобы выяснить самому Путину, что происходило на территории, которую он считает своей и которая контролируется точно его силовиками.
И поскольку не исключено, что доклады были разные и факты представили разные, то прежде чем выступать с чем-то, он хотел, как минимум, понять, что на самом деле он должен заявлять.
Здесь нужно учитывать, что конкуренция между спецслужбами в любой стране существует, но в РФ в последнее время она уже приобретает гротескные формы.
Сергей Лавров заявил о том, что Россия не заинтересована в разрыве дипломатических отношений с Украиной. Как это заявление коррелируется со словами Путина, что руководство Украины незаконно пришло к власти, и обращением к западным партнерам повлиять на Украину, что нет смысла в переговорах в "нормандском формате". Почему риторика изменилась?
– Вполне понятно, что министр иностранных дел России согласовывает такого рода заявления с президентом РФ. И это свидетельствует о том, что после контактов, которые, я думаю, произошли у Путина со своими коллегами в Европе, стало понятно в Москве, что дальнейшее нагнетание не даст никаких преимуществ.
И именно поэтому, особенно в контексте визита Штайнмайера и начали посылаться сигналы о том, что Россия заинтересована в деэскалации конфликта, который уже начал приобретать масштаба реальной угрозы.
И это позитивный сигнал прежде всего не столько для Украины, сколько для самой Европы, которая совсем не хочет развертывания кровопролития, которое отвлечет внимание от того, что они сами для себя определяют как приоритет – это Сирия, это миграция, ситуация вокруг Турции и тому подобное.
И Украина в ранжире этих приоритетов, пожалуй, занимает 5-6 место.
Как дальше быть после слов Путина о том, что накануне саммита большой двадцатки о "нормандском формате" пока нецелесообразно говорить. Как в действительности обстоят дела?
– Я не вижу пока альтернативы "нормандскому формату". Мы, видимо, должны быть заинтересованными, чтобы там непосредственно участвовали США, но не думаю, что Россия на это пойдет, а лучшего формата они тоже не способны предложить.
Поэтому альтернатива – отсутствие любых переговоров, любых контактов относительно Украины, что тоже нереально, учитывая заинтересованность России в отмене санкций, и поэтому, я думаю, мы вернемся к тому же формату.
Но нам нужно иметь более аргументированную позицию, новые подходы к Минским договоренностям, чтобы это сопровождалось, наконец, решением гуманитарных вопросов, в частности, обменом военнопленных и заложников.
Но насколько реалистичен этот сценарий, будет зависеть от многих факторов, прежде всего, каким образом будет вести себя российское руководство, насколько они будут учитывать последствия для экономики России, какова ситуация в мире, как будут меняться цены на нефть, и насколько санкции могут повлиять либо на рецессию, либо на экономическое восстановление России.
Разумеется, фонды, которые были накоплены в течение длительного времени высоких нефтяных цен, заканчиваются, и это заставляет посмотреть по-новому на общую ситуацию в России и вокруг нее.
Экономическая, энергетическая зависимость в этом контексте насколько серьезную роль играет?
– Мы должны учитывать, что Германия, Франция, Италия заинтересованы в том, чтобы восстановить экономическое сотрудничество с Россией, поскольку определенные секторы экономики страдают от введенных санкций.
Но вместе с тем есть вопрос политической солидарности, и как раз баланс между первым и вторым как приоритеты во внешней и внутренней политике, требуют от тех, кто делает публичные заявления, балансировать.
Думаю, что в данном случае у "Северного потока" есть серьезные проблемы, хотя это не те проблемы, которые не могут преодолеть Германия и Россия, если будут действительно заинтересованы. Но мы должны тоже понимать, что количество газа, поставляемого в Европу, уменьшается с каждым годом.
И на самом деле строительство дополнительных мощностей не имеет экономического обоснования.
Информация о том, что Европа может стать посредником между Украиной и Россией в этих переговорах, это возможный сценарий?
– Вполне. Конечно, это не может быть Европарламент. Парламент принимает международные договоры, в которых определяет общую политику, но все же поручает тем, кто этим занимается профессионально.
В Еврокомиссии существует специальная служба, которую возглавляет Могерини. Она вполне может присоединиться, хотя я не вижу, что это изменит. Поскольку и так два основные европейские государства, которые играют ведущую роль в ЕС, занимаются этим уже длительное время.
Хотя расширение этого формата может добавить свежий взгляд на существующие проблемы, а также предоставить возможности через каналы ЕС, Еврокомиссии получать финансовую поддержку для реализации масштабных проектов, которые позволят как раз заинтересовать восток Украины, который сейчас находится вне контроля центральной власти, вернуться к реальному диалогу, чтобы выйти на восстановление этого региона.
Говорят, что там, где кончается дипломатия, начинается война. Можно сказать, что наши дипломаты – плохие дипломаты?
– Договоренности – это не международно-правовой документ в традиционном смысле слова, но это политические обязательства, которые были взяты от имени Украины на наивысшем политическом уровне, для развития чего были созданы механизмы их имплементации.
Поэтому пересматривать их реально можно только тогда, когда все стороны будут на это согласны. На сегодня огромная проблема – РФ настаивает на том, что менять их невозможно. Но надо пытаться убеждать. Это и есть задача дипломатии.
Проведу параллель: ООН настолько эффективна, насколько эффективны и заинтересованы в ее эффективности государства-члены. Если они внутри, скажем Совбеза, блокируют те решения, которых ожидает международное сообщество, то не надо обвинять ООН. Так же и здесь.
Украинская дипломатия будет тогда эффективна, когда будет четкое руководство усилиями всех дипломатов, когда будет постановка задач, конкретные сроки и понимание того, что является возможным, когда будет кадровая политика, которая позволит ставить, скажем, в Лондон тех, кто может реально влиять на самый высший слой политиков не только в правительстве, которые для нас являются важными партнерами в решении неотложных проблем.
На сегодняшний день у нас отсутствует система, вернее, она разрушена, когда на самом деле формулируются внешнеполитические – как стратегические, так и тактические приоритеты на основе предложений тех, кто является профессионалами и знает лучше ситуацию.
Для этого нужно их уважать, нужно иметь обратную связь. И вообще, осознавать, что значимость дипломатии для решения вопроса о мирном урегулировании конфликта, войны на востоке – на том же уровне, что и наших Вооруженных сил.
Напомним, эксперт по международным вопросам Сергей Слободчук сказал, что без США "нормандский формат" в любом случае нежизнеспособен, однако американская политическая элита избегает участвовать в переговорах и брать на себя ответственность.
К слову, по мнению директора Киевского центра политических исследований и конфликтологии Михаила Погребинского, перспектив для реанимации "нормандского формата" пока нет.
