Анна Лаба, РИА Новости Украина, Ивано-Франковск-Коломыя
В конце августа пятый батальон территориальной обороны "Прикарпатье", который занимал позиции в районе Кутейниково, Амвросиевки и Тельмана покинул зону антитеррористической операции (АТО) и с оружием в руках через всю Украину вернулся на Ивано-Франковщину. Командиру батальона полковнику Виталию Комару грозит 10 лет тюрьмы за то, что увел бойцов из-под постоянных обстрелов в зоне АТО.
Читайте также: Порошенко откровенно сгущает краски – военный эксперт
Военная прокуратура Южного региона в настоящий момент ведет досудебное расследование по нескольким статьям Уголовного кодекса. Комбата сначала задержали и поместили в Одесское СИЗО, затем отпустили под залог в 60 тысяч. Деньги собирали всем миром. Одесский апелляционный суд вынес решение оставить Виталия Комара в должности командира батальона на время проведения следствия.
Комбат встретился с РИА Новости Украина в родной для него Коломыи. Сойдя с одесского поезда, комбат попросил 15 минут побриться – негоже офицеру являться на встречу со щетиной. Пока мы шли по городу к ближайшему кафе, где можно было спокойно поговорить, полковника не раз останавливали и очень тепло приветствовали горожане. И все с тревогой и надеждой спрашивали: "Что решил суд?". В Прикарпатье его не считают ни дезертиром, ни предателем – земляки благодарны ему за то, что привел бойцов живыми. Решение вывести бойцов из-под огня далось ему нелегко.
— Виталий, расскажите, что, собственно, произошло с Вашим батальоном под Амвросиевкой?
— Мы почти два месяца, без десяти дней, выполняли обязанности и поставленные командованием задачи под Амвросиевкой на блокпостах. И эти два месяца нас постоянно обстреливали, но мы находились на местах и выполняли задачи, поставленные сверху. А вот именно 23 августа начался массированный артобстрел всех блокпостов, в том числе и базового лагеря, где находился штаб батальона и подразделение обеспечения. Очень массовый, и он длился и ночью, и днем. Были и такие блокпосты, которые обстреливали четыре ночи. То есть ситуация была очень накаленная, именно 22 и 23 августа.
— И тогда Вы приняли решение вывести батальон?
— Решение, конечно, принималось мной, потому что в процессе выполнения задания я докладывал наверх, что нас обстреливают, что ситуация накаленная. Но именно в это время у меня не было связи с вышестоящим командованием. Такой связи, конкретной. И ситуация сложилась так, что надо было отходить, иначе жертв было бы ну очень много.
Задача не победить, а выжить
— А потери были за время этих обстрелов?
— Как раз весь сыр-бор в том, что потери минимальные – у меня единственный раненный человек был при отходе. Все разбирательство, наверное, на этом основывается, что батальон понес такие незначительные потери. Вот и возникают сомнения, насколько был оправдан выход из-под огня. Почему, если идут такие массированные обстрелы, минимально люди пострадали, незначительно — подозрительно. Понимаете смысл?
— Какие у вас потери за все время пребывания в зоне АТО?
— Погибших два человека. 15-20 раненных.
— Действительно, незначительные.
— Я по специальности — военный инженер. Мы очень хорошо закапывались. Инженерные сооружения – это 80% выживания личного состава в условиях обстрела.
— А почему батальон ушел домой, к месту формирования, а не остался на Донбассе?
— Мы три дня оставались на территории, ждали распоряжений или приказов командования.
— Вы получили распоряжения?
— Нет.
— Сейчас против Вас ведется следствие. Что именно вам инкриминируют?
— Четыре статьи Уголовного Кодекса: 409-ю, 404-ю, 402-ю и 426-ю. Это невыполнение приказа, неповиновение, бездействие. Еще одну не помню.
— Как Вы сами оцениваете свои действия?
— Ну… (Горько усмехается – Ред.). В той ситуации, которая сложилась там, после этих обстрелов со стороны России, массовом обстреле, невозможности маневра (транспортные средства практически на 50% были уничтожены), люди не смогли бы отойти, они бы просто гибли. Основная часть личного состава бы погибла.
— Где сейчас находится батальон?
— Сейчас батальон доукомплектовывается в учебном центре, учится. Я так понимаю, что готовится к дальнейшим действиям.
— Скажите, Виталий, с какими настроениями люди ехали в зону АТО?
— Я не могу обо всех настроениях рассказать. В принципе, ехали выполнять задачи. Насколько были готовы.
— А возвращались?
— Возвращались чуть-чуть озлобленными. Потому что с тем, что мы имели, выполнить задачу до конца невозможно было. На моральное состояние людей повлияло то, что, во-первых, обстреливают из-за границы, а ответа, каких-либо действий невозможно предпринять. Мы предпринимали, что могли: выдвигались группы на место обстрела. Но это очень тяжело – ты к границе приехал, а там нет никого.
— Так какой был моральный дух и настроения бойцов батальона?
— Вы понимаете, два месяца в постоянном напряжении – это очень тяжело. Каждый день ждали каких-то провокаций, обстрелов, нападений. Два месяца в таком напряженном состоянии…
— Виталий, какова была мотивация бойцов? Ради чего они ехали на Донбасс? Ради денег? Защищать суверенитет и территориальную целостность страны?
— У каждого человека есть свои цели. Я не могу рассказать о целях и мотивации всех четырехсот с лишним бойцов. Одни ехали охранять государство, у других, может, какие-то иные цели были.
— Лично Вы, почему согласились стать командиром батальона?
— Будучи пенсионером и призвавшись в Вооруженные Силы по новой… не думаю, что из-за денег. Каких-то особых денег не платят по сравнению с пенсией. Конечно, платят какую-то определенную сумму… Но я не буду сейчас рассказывать, что я такой уж большой герой или что я прямо сейчас готов на амбразуру (Смеется – Ред.), но искать правду все равно надо было.
— Как Вы думаете, батальон "Прикарпатье" готов вернуться в зону антитеррористической операции?
— Часть, конечно. Сейчас батальон формируется, часть батальона проходит учения в учебном центре. Я так понимаю, что они готовы. Правда, я не мог общаться с людьми в связи со сложившимися обстоятельствами. Я скоро буду в батальоне, и буду знать ситуацию, настроения.
Суд и дело
— Накануне нашей встречи в Одессе состоялся суд, который решал, отстранять Вас от должности командира батальона на время следствия. Каков вердикт?
— Суд, ссылаясь на обстоятельства, которые сложились, принял решение оставить меня на должности. И я должен вернуться к батальону. Я буду возвращаться.
— И все-таки. Сколько человек из старого состава батальона готовы вернуться в зону АТО?
Читайте также: Минское соглашение: многие скажут, что Порошенко предал Украину
— Я не могу сейчас об этом говорить. Я не был в Ровно (Батальон сейчас находится в Ровенской области – Ред.), не разговаривал с людьми. Но по предварительной информации, там сейчас уже порядка 150 человек. Еще будут доезжать из госпиталей – около 113 человек на момент моего отъезда в Одессу находились в госпиталях и больницах. Определенная часть отсутствует по другим причинам, в том числе и по семейным обстоятельствам. Чтобы ответить на ваш вопрос, мне нужно быть в батальоне, сейчас я не готов.
— Вы сами хотите вернуться в зону АТО?
— Это провокационный вопрос (Смеется – Ред.). Есть должностные лица, которые исполняют определенные обязанности, и вопрос "хотите – не хотите?" уже не стоит. На сегодняшний день то, что инкриминируют мне и пытаются осветить в СМИ… конечно, я вернусь. Обязательно вернусь.
— Вас обвиняют также и в дезертирстве….
— Понимаете, выносить суждения и комментировать ситуацию, в которой ты не был… Я не комментирую абсолютно ничего, никакие действия никаких батальонов, подразделений, штабов и прочего. Как можно комментировать то, о чем ты не знаешь, с чьих-то слов делать вывод? Я считаю, это неправильно. Нужно быть на месте и общаться с людьми, которые были там в это время.
— Батальон выезжал из зоны АТО с оружием. Вас не единожды останавливали и предлагали оружие сдать…
— Я и сам говорил, что мы должны сдать оружие. Это была моя позиция. С первых моментов я докладывал и просил. Назвали мне воинскую часть, куда мы должны заехать и сдать оружие.
— Вы так и поступили?
— Виталий, а сколько в Вашем батальоне было добровольцев? Сейчас добровольцев – единицы и они не хотят ехать в Луганскую и Донецкую области.
— Я вам скажу, в чем разница между добровольцами и мобилизованными. Доброволец приходит, пишет заявление и его мобилизуют по собственному желанию. А есть люди, которые принудительно, обманом или как-то иначе их забирают в армию, раз есть закон. В батальонах, которые формировались на добровольческих началах, может что-то в настроениях и иначе… А люди, мобилизованные принудительно… Сколько в "Прикарпатье" было добровольцев, я не могу сказать, потому что я лично батальон не формировал, и призвался в батальон в середине — батальон уже был сформирован и прошел соответствующие учения и подготовку.
— Как батальон был вооружен и экипирован для тех задач, которые вам предстояло выполнить?
— Если оценивать по тем задачам, которые нам предстояло выполнять, то мы были экипированы. Те задачи, о которых говорили – выполнять задачи на блокпостах. На этом уровне, в принципе, и согласно тем штатам, по которым формировался батальон, мы были экипированы. Было у нас оружие, гранатометы, пулеметы.
Бронежилетами нас частично обеспечило Минобороны, а частично волонтеры и общественные организации.
— Ваш батальон изначально должен был находиться в зоне боевых действий?
— Как воинское подразделение батальоны территориальной обороны в том составе, в котором они были, – это новые подразделения для Министерства обороны. И практически они формировались для действий во время войны для охраны и обороны территории тех областей, на которых они сформированы. Есть здания, объекты, которые нужно охранять и обеспечивать их жизнедеятельность. Для этой задачи батальоны были готовы. Первоначально мы должны были выдвигаться на границу Харьковской и Донецкой областей. Но задача поменялась. По моему мнению, у нас воинские подразделения не обучены принимать участие в антитеррористических операциях. Хотя защищать определенный рубеж армия обучена. Но я говорил в свое время и до сих пор считаю, что выставлять блокпосты, неподвижные, в тех районах, где они выставлялись, — устаревшая тактика, и так не должно быть. Потому что все прекрасно видят, что неподвижный блокпост – просто-напросто мишень для противника. Блокпост должен быть мобильный, с теми же задачами, да и тактика совсем другая должна быть.
Жизнь после АТО
— Виталий, Вы возвращаетесь в батальон. Как к этому отнеслись Ваши родные, близкие? Не отговаривают?
— Нет, не отговаривают. Они только спрашивают, могу ли я остаться дома. А заставить меня остаться ни в коем случае нельзя.
— Родственники бойцов как-то повлияли на решение покинуть зону АТО? Бойцы же созванивались с родней?
— Решение принималось очень тяжело и очень долго. На то время сложилась такая ситуация, и она была легко читаема, что другого решения быть не могло. Просто положить людей? Даже в тактическом плане. Допустим, люди не ушли, остались на месте, их обстреляли из мощного оружия, люди погибли. Что в тактическом плане поменялось? Добавилось бы трупов – потери личного состава, а больше ничего. С кем и с чем останавливать противника? На этом основании практически и принималось решение, из этих позиций.
У меня была задача — наносить ответный удар по противнику, но на территории Украины. Мне не ставилась задача уничтожения противника на территории России, откуда по нам велся огонь. Мы фактически были мишенью. Три-четыре километра от российской границы, систематически на протяжении всего времени пребывания на данной территории нас обстреливали из различных видов орудий – из минометов, "Градов", даже "Ураганов". Если бы они подошли ближе к нам, мы бы отвечали.
— Как вы относитесь к прекращению огня в зоне АТО?
— Неоднозначно. По-моему, необходима пауза. Когда-то русские сдали Москву, для того чтобы победить Наполеона. Я думаю, что на сегодня мы с Россией воевать можем, но не эффективно.
Читайте также: Ущерб Донбасса от АТО: цифры в отчете ООН значительно занижены
