Павел Рудяков, эксперт
С началом весны политический процесс в Украине заметно прибавил оборотов. У многих наблюдателей сложилось впечатление, что латентный внутриполитический кризис вплотную приблизился к точке невозврата. Если дело пойдет так и дальше, то нельзя исключать, что скоро нам придется употреблять для описания нынешней ситуации гораздо более резкие и жесткие выражения. Например, политический клинч, агония режима или – Господи, прости и сохрани! – третий "Майдан". Бурные, противоречивые события с неявными первопричинами и более чем туманными последствиями сменяют друг друга, как в калейдоскопе. Или, лучше было бы сказать, как в дурном сне. От реакции на них, от их интерпретации зависит без преувеличения будущее государства. И что же? Власть делает вид, что нигде ничего не происходит. Или же отделывается пустыми словами. Оппозиция безмолвствует, невольно актуализируя вопрос, есть ли она у нас вообще?
На первый взгляд, подобного плана вопрос в наших условиях звучит странно. С формальной точки зрения оппозиционных политических сил у нас хоть отбавляй. В Верховной Раде гордо и солидно восседает фракция под претенциозным названием "Оппозиционный блок". Все чаще, шумнее, последовательнее публично объявляют себя оппозицией "Батькивщина" и "Самопомич". На тонкой, порой едва уловимой со стороны грани между оппозиционностью и провластностью мечется, как зверь в клетке, "Радикальная партия". Это только силы, представленные в парламенте фракциями. А есть же еще такие, которые там не представлены, но тоже строят свою работу, на словах претендуя на роль оппозиции. Все эти претензии, однако, на деле не выходят за рамки голой риторики. Оппозиционная ниша в отечественном политическом процессе остается незаполненной, и это обстоятельство порождает дополнительные вызовы.
Главнейшее предназначение политической оппозиции – ограничение свободы действий власти, осуществление контроля над этими действиями. Такая функция в демократической системе государственного управления крайне необходима. Без нее демократия выхолащивается, превращаясь в собственную противоположность. Если оппозиция неспособна ограничить свободу действий власти, то эта свобода превращается в произвол, и тогда за ее ограничение может взяться доведенный до отчаяния народ, используя формы и методы "прямой" демократии – массовые акции протеста. Наличие оппозиции для власти хлопотно и обременительно, однако такое положение дел приходится терпеть. Ничего не попишешь — демократия. В нормальном обществе оппозиция полезна для власти, иногда она способна сыграть в ее судьбе роль настоящего спасательного круга. Не позволяя правителям перейти роковую черту между властью безответственной и преступной.
Читайте также: Золотарев: Порошенко — президент системной коррупции в Украине
Успевший побывать и главным редактором журнала "Foreign Policy", и исполнительным директором Всемирного банка известный политик и журналист Мойзес Наим в книге "Конец власти" пишет: "В феврале 1989 года… меня выбрали министром экономического развития в тогда еще демократическом правительстве Венесуэлы, моей родной страны. Вскоре после того как мы в результате безоговорочной победы на выборах пришли к власти, в Каракасе начались волнения, вызванные нашими планами урезать субсидии и поднять цены на топливо. Город погрузился в хаос, повсюду царили насилие и страх. И программа экономических реформ, которую мы отстаивали, вдруг обрела совершенно иное значение, несмотря на нашу победу и очевидные полномочия. Если раньше она олицетворяла благополучие и надежду, то теперь стала источником уличных беспорядков, роста бедности и неравенства". Такая ситуация натолкнула автора на размышления о феномене "упадка власти", под которым он предлагает понимать ограниченность ее возможностей в осуществлении властных полномочий в заметно изменившихся в последние годы обстоятельствах.
В приведенном отрывке обращает на себя внимание по меньшей мере три содержательных момента. Во-первых, внимание правительства Венесуэлы к реакции на его действия со стороны населения и готовность принимать ее в расчет при планировании следующих шагов. Во-вторых, способность переосмыслить программу реформ, казавшуюся правильной и полезной. В-третьих, понимание того, что победа и очевидные полномочия власти не даются ей на веки вечные, что они, завися от результатов ее деятельности, могут быть нивелированы. В своей совокупности эти моменты характеризуют власть как ответственную, пекущуюся не только о себе самой, но и о гражданах своей страны, а также о национальных интересах.
К украинской власти такого рода характеристики вряд ли применимы, ее возможности делать то, что ей заблагорассудится, не ограничены практически ничем. В Украине в силу ряда причин, как внутренних, так и внешних, сложилась ситуация "упадка" не власти, а оппозиции. Надо признать, что для этого есть не только субъективные, но и объективные предпосылки. Природа отношений власти и оппозиции в настоящий момент такова, что "диалог" с оппозицией от имени власти ведут то ли финансовые посредники, покупающие услуги оппозиционеров оптом или в розницу, то ли "активисты" всех мастей, то ли соответствующие подразделения СБУ. Тут уж не разгуляешься. Не до жиру, как говорится, быть бы живу. Огромнейшей проблемой для украинской оппозиции остается ее трагическая оторванность от основной массы населения, отсутствие поддержки со стороны масс. Этим недугом страдают и политические проекты, и общественные инициативы.
После победы "Майдана" в политическом поле остались в основном только победители, то есть те партии и движения, которые позиционировали себя как участники "революции достоинства". Следуя известному из истории принципу, они – победители – "получили все". Коалиция большинства в Верховной Раде, составленная из их представителей, насчитывала поначалу рекордное для наших широт количество депутатов. Сегодня этого нет и в помине. Коалиция формально существует, реально – давно канула в Лету. При самых благоприятных для власти подсчетах в ней осталось менее 226 членов. Где остальные? Перешли в оппозицию. Якобы перешли. Якобы в оппозицию. На самом же деле, зависли на полпути, породив оригинальный феномен "провластной оппозиции" или "оппозиционной власти".
Вернемся к приведенным выше размышлениям Наима. В Венесуэле в конце 1980-х правительство было сметено вспышкой народного возмущения за планы урезать субсидии и поднять цены на топливо. В Украине в середине 2010-х урезано все что можно и что нельзя, подняты цены на все подряд, причем неоднократно и не на пару-тройку процентов, а в разы. И никаких уличных протестов, никакой бури народного гнева, сокрушающей все на своем пути. Даже "Майдана" путного – и то не произошло, спасибо СБУ. Похоже, украинцы досыта наелись революциями, как, впрочем, и реформами, которые за этими революциями следуют. Что у нас называется реформами, известно: уничтожение остатков советского наследия в социальной и ряде других сфер, направленное на окончательный отказ государства от исполнения любых обязательств и функций, предполагающих социальную защиту населения. Форменное надувательство, грабеж, а не реформы. "Мы, – говорит вице-премьер Павел Розенко, – реформировали подоходный налог на физических лиц: было 15%, стало 18". Вот вам и все реформы. Кто у нас выносит подобные проблемы, волнующие подавляющее большинство людей, затрагивающие интересы миллионов украинцев, на широкое обсуждение? Кто готов предлагать варианты решений, способных остановить дальнейшее негативное развитие ситуации? Ответ лежит на поверхности – никто.
Возрождение оппозиции превратилось у нас в задачу первостепенной важности. Если ее не удастся решить в ближайшее время, возникнут проблемы. Нас тогда неминуемо ждет переход от существующей ныне небрежно прикрытой фиговым листком "европейского выбора" не-демократии, все больше напоминающей авторитаризм, к настоящей политической диктатуре. Желающих связать такое возрождение с новым "Майданом" надо бы, думается, всеми силами к участию в проекте не допускать или даже по возможности изолировать. В Украине стоило бы предложить ввести мораторий на любые революции сроком как минимум лет на десять, а то и на двадцать. Никаких "майданов", никаких революций! Может, думая об оппозиции, претендующей на поддержку граждан, есть смысл создать "Антиреволюционную партию"? Воспользовавшись историческим опытом ставших столь близкими нам, украинцам, после проведенного там известного референдума Нидерландов, где политическая сила с таким оригинальным названием существовала в 1879-1880 гг., выстраивая свою идеологическую платформу на категорическом отрицании идей Великой Французской революции?
