Денис Гаевский, экономист, политический аналитик
Накануне Мюнхенской конференции фонд Rasmussen Global, возглавляемый экс-генсеком НАТО и нынешним советником Петра Порошенко Андерсом Фог Расмуссеном, опубликовал доклад о том, какой бы могла быть миротворческая миссия ООН на Донбассе. Предполагается, что ее численность должна достигать до 30 тыс человек (в т.ч. 5 тыс для контроля участка украинско-российской границы, 4 тыс — полицейский контингент) из стран, не являющимися членами НАТО и одновременно приемлемых как для Украины, так и для России, — Белоруссии, Казахстана, Монголии, Швеции, Австрии, Финляндии, латиноамериканских государств.
Впрочем, для тех, кто внимательно следит за действиями киевских властей, было совершенно очевидно, что последние будут категорически против участия военнослужащих из Белоруссии. Ведь это государство и президент Александр Лукашенко воспринимается значительной частью киевских "верхов" в качестве сателлита Москвы: достаточно проследить за реакцией Турчинова, Полторака иже с ними на российско-белорусские военные учения "Запад-2017", состоявшиеся на белорусских полигонах в сентябре 2017 года.
20 февраля появилось заявление замглавы МИД Украины Елены Зеркаль о том, что Белоруссия не может принимать участие в миротворческой миссии. Дескать, если в рамках миссии не должно быть представителей стран НАТО, то и военнослужащие из государств ОДКБ также не должны присутствовать в составе контингента на Донбассе. Следовательно, участие Казахстана в составе миротворческой миссии также исключено.
Через несколько дней после высказывания Зеркаль появилось заявление Станислава Шушкевича, бывшего председателя Верховного Совета Белоруссии, подписанта Беловежских соглашений: "Порошенко сказал, что не может быть миротворцев из той страны, которая является союзником агрессора. Беларусь через ОДКБ и через соглашение о так называемом Союзном государстве фактически имеет единое военное формирование с Россией, потому миротворцев из Беларуси не может быть".
В общем-то, все это было ожидаемо. Но в данном случае появляется еще одна проблема: крайне желательно, чтобы определенная часть миротворцев на Донбассе обладала знанием русского языка для обеспечения коммуникации с местными жителями. За исключением представителей стран ОДКБ, знаниями русского обладают разве что военнослужащие стран Балтии (но они входят в НАТО) и не входящих в ОДКБ постсоветских государств (однако военные доктрины ряда стран, в частности Узбекистана и Туркменистана, запрещают отправку военнослужащих за пределы своих стран).
Об участии россиян в миротворческой операции, понятное дело, для Киева и вовсе речи быть не может. Кроме того, Киев исключает возможность ведения предметных переговоров как с РФ, так и с представителями ОРДЛО. Показательный случае произошел в конце февраля в Финляндии, где побывал глава Минобороны Украины Полторак. Министр обороны Финляндии Юсси Ниинистё указал, что "реализация миротворческой миссии, очевидно, требует соглашения между Россией и Украиной", а Полторак парировал, мол "одна и та же страна не может быть и миротворцем, и зачинщиком конфликта".
В сущности, киевские власти по-прежнему пребывают в ура-патриотической парадигме 2014 года, продолжая камлать на развал России под воздействием западных санкций и рассчитывая на силовой перелом в результате поставок американского "вундерваффе". Имеют ли под собой рациональную почву подобные ожидания — вопрос риторический.
Помимо спора относительно представительства стран в миротворческой миссии и массы юридических формулировок, в обсуждении которых можно увязнуть на неопределенно долгий срок, имеются и прочие аспекты, препятствующие развертыванию миротворцев. В частности, Донбасс перенасыщен вооружением и минными полями без соответствующих карт их размещения, потому против миротворцев возможны вооруженные провокации, а также миротворцы, с высокой долей вероятности, будут подрываться на минах. Гибель миротворцев в свою очередь будет бить по рейтингам политиков соответствующих стран, потому совершенно не факт, что условно нейтральные европейские государства (Австрия, Швеция, Финляндия и т. д.) дадут согласие на отправку своих военнослужащих на Донбасс, если дойдет-таки до стадии практической реализации этой идеи (как бы это цинично не звучало, но в этом плане автократическим государствам проще — однако, как было сказано выше, участие Белоруссии и Казахстана практически исключено).
Наконец, развертывание миротворческой миссии — всего лишь инструмент, а не способ решения конфликта. Однако с принятием закона "о реинтеграции Донбасса" политическое урегулирование выглядит архипроблематичным. Поскольку неподконтрольные территории признаны "оккупированными", то никакие выборы на них проводиться не могут. Ссылаясь на этот закон, любой противник урегулирования конфликта на Донбассе в рамках "Минска-2" имеет возможность заблокировать проведение выборов в регионе через суд. Отменять же этот закон в условиях де-факто стартовавшей предвыборной кампании для правящей верхушки означает собственноручно ударить по своим и без того скудным рейтингам, а также подставиться под резкую критику политических оппонентов из числа вчерашних соратников по Майдану.
Если нынешний состав Верховной Рады категорически не способен принять пакет законов, оговоренных "Минском-2", а рейтинги восседающих в ней партий находятся на уровне статистической погрешности, имеет ли смысл внешним игрокам начинать разговор с нынешней украинской властью о миротворцах? Представляется, что говорить о чем-либо предметном можно будет разве что уже с новой конфигурацией киевской власти, которая будет сформирована по итогом выборов 2019 года.
Примечательно, что из действующей редакции закона "о реинтеграции Донбасса" депутаты убрали упоминание о Минских соглашениях, существовавшее в первоначальном проекте закона. Логично, на самом-то деле, ведь с момента их заключения в полной мере не выполнен ни один пункт, а сами соглашения Киев рассматривал как временную передышку, что не раз озвучивалось видными представителями действующей власти.
Единственный пункт "Минска-2", где имеется реальный прогресс, — это пункт №6, предписывающий обмен пленных и незаконно удерживаемых лиц. Достигнут он не столько благодаря киевским властям, привыкшим приписывать себе малейший позитив и затем пиариться на этом, сколько вопреки им. В Москве неоднократно давали понять, что мандатом на ведение переговоров относительно обмена пленных обладает исключительно спецпредставитель Украины по гуманитарным вопросам в минской Трехсторонней контактной группе Виктор Медведчук, он же является гарантом выполнения договоренностей. В январе-феврале состоялся ряд точечных обменов, ставших продолжением договоренностей Медведчука с руководством РФ и представителями ОРДЛО, в результате которых состоялся масштабный, в формате "233 на 74", обмен пленными на Донбассе под конец прошлого года. В ходе последней пресс-конференции Петр Порошенко подчеркнул эффективность Медведчука, дав четко понять, что и в дальнейшем будет обращаться к нему. Поскольку обмен в формате "всех на всех" до окончательного урегулирования конфликта провести невозможно априори, работы у Медведчука будет еще много. Вспоминая классиков, количество рано или поздно перейдет в качество, увеличив влияние и политический капитал данного оппозиционного политика, что может весьма неприятно удивить нынешних власть придержащих. В целом же, дипломатические возможности главы "Украинского выбора" вполне можно было бы использовать для установления диалога с Москвой относительно широкого спектра вопросов двусторонних отношений и выхода на компромиссные решения. Тем более, в обществе растет количество сторонников "партии мира", предлагающей "финляндизацию" Украины в отношениях с РФ (военно-политическая внеблоковость и экономический прагматизм во взаимоотношениях с РФ при возможности всесторонне развивать отношения с ЕС).
Читайте также: Спецкор: на Донбассе снова провокации
В общем, ожидать продвижения в урегулировании конфликта на Донбассе можно ожидать не раньше 2020 года. А пока же дипломаты из различных государств продолжат в энный раз будут повторять, что "Минску альтернативы нет".
