Василий Стоякин, обозреватель
Зачем нам нужна пропорциональная система
В самом начале борьбы за пропорциональную систему нам объясняли, что такая система повысит политическую структуризацию общества и создаст структуры демократического общества.
На практике оказалось следующее:
— общество не очень хочет политически структурироваться. Данные опросов стабильно показывают низкое доверие к политическим партиям.
— вместо структур демократического общества, у нас получаются практически только версии КПСС. Достаточно посмотреть на все имевшиеся у нас "партии власти", затягивавшие в себя большую часть номенклатуры и бизнеса.
Неудача навязывания обществу партийного строительства наглядно видна по тому прискорбному обстоятельству, что ни одна из партий, самостоятельно выдвигавшихся на выборах 1998 года, сейчас почти никакой роли в украинской политике не играет.
Впрочем, есть и позитивные сигналы. Но происходят они отнюдь не из пропорциональной системы. Периодически появляются партии, созданные по инициативе снизу, путем налаживания горизонтальных связей. Не потому созданных, что так надо, или что надо подстроиться под популярного лидера, а потому что так выгоднее. В нынешнем парламенте это, например, партия «Возрождение», образовавшаяся именно как объединение мажоритарщиков. Кстати, в США и Великобритании партии сформировались именно так.
Сейчас предлагают другую версию — пропорциональная система с открытыми списками, дескать, позволит пресечь политическую коррупцию.
Это, понятно, полная чепуха.
Если говорить о коррупционном наполнении партий, то во всем мире крупный капитал финансирует политические партии. По одной причине — больше их финансировать некому. Население не справлялось даже с финансированием большевиков — пришлось обращаться к спонсорской помощи миллионеров и "эксам".
Если говорить о коррупционном характере отношений между партией и избирателями, то прямой подкуп голосов теряет смысл только в том случае, если речь идет о выборах в едином общенационально округе и выборы максимально имперсонализированы (в смысле — список закрытый). В этом случае гречки надо слишком много и ее трудно распределять целевым образом.
Впрочем, тезис о коррупции изначально пустой. Гречка, сама по себе, мотивом для голосования не является. Отобрав гречку депутаты-«пустышки» не дадут избирателям мотивов для голосования за себя.
Борьба проектов
Сейчас в Раде остались два проекта избирательных кодексов — авторства Валерия Писаренко и Парубия-Черненко-Емца.
В первом проекте использована система, напоминающая таковую же на местных выборах: голосование за партии в округах с привязкой позиции кандидата в списке к голосам, поданным в его округе.
Во втором проекте речь идет о пропорциональной системе с региональными списками.
По моему мнению, первый проект имеет явные преимущества по целому ряду показателей.
Во-первых, он более понятен.
В проекте Писаренко все очевидно — голосование за партийный список с проставленной в скобочках фамилией кандидата от партии по округу. И избиратели, и сотрудники комиссий к такой организации голосования привыкли.
Во втором проекте система сложная, там избиратель имеет два голоса (один отдается за список, другой — за кандидата в рамках этого списка). В целом все настолько запутано, что избирателю вместо привычных бюллетеней, где перечислены партии и кандидаты, предлагается таблица, в которой надо отмечать нужные позиции при помощи трафарета. Такая система потребует обучения не только членов избиркомов, но и избирателей. А результат голосования будет неочевидным именно в силу массы ошибок.
Во-вторых, проект апробирован.
Система проекта Писаренко в целом подобна той, которая была использована на выборах крупных советов в 2015 году. В Раде говорили, что система полностью исказила результаты волеизъявления. Ну, не знаю. Я следил за ходом кампании в нескольких регионах и пришел к выводу — если партии пытались вести эту кампанию как мажоритарную (то есть — сосредоточили управление и финансирование в округах), то они получили тот же результат, который прогнозировали социологи. Это искажение? Это неумение. Вели бы партийную кампанию — получили бы результат.
Что же касается системы региональных списков, то она никогда и нигде у нас в стране не использовалась и непонятно, как именно она будет работать. Учитывая ее сложность можно ожидать, что для отработки этой системы потребуется не менее двух электоральных циклов и внесения немалого числа поправок.
В-третьих, проект не содержит риска сепаратизма.
В первой системе она практически отсутствует. Округа, конечно, существуют в регионах, но этим, собственно, все и ограничивается — кампания идет в каждом отдельном округе, но результаты определяются на общенациональном уровне.
Система же региональных списков предполагает отдельные кампании в каждой области. Естественно, что такая схема подталкивает к проведению автономистских кампаний и формированию региональных лобби (и даже — региональных партий). Причем авторы, зная об этой угрозе, не имеют ответа на вопрос — как это предотвратить. А ведь речь идет о столь последовательном борце с сепаратизмом как Андрей Парубий…
В-четвертых, в проекте лучше учитывается мнение избирателей о кандидате.
Собственно, это немного неправильная формулировка — голосуют все равно за список. Соответственно, нет механизма, которые бы позволил выделить роль самого кандидата, а не, например, региональный фактор (сама партия может это уточнить при помощи социологических исследований).
Читайте также: Порошенко на грани истерики. Эксперты подвели итоги недели
В варианте региональных списков предполагается давать избирателям право проголосовать за кандидата в списке. Но европейский опыт показывает, что из этого ничего не выйдет — таким правом воспользуются 1-2% избирателей. В чем, спрашивается, открытость? В том, что кандидат, получивший 1-2 голоса, получит преимущество над теми, у кого их не будет?
