Максим Никитченко, для РИА Новости Украина
Но знать правду об истории – это знать и уважать ее всю, без изъятий, без "либеральных", "национально-патриотических" или каких-то ещё трактовок. Если будет по-другому, то История тут же напомнит – войны бывали не только Мировые, но и гражданские…
Ставший печально знаменитым памятник генералу Ли в Шарлоттсвилле занял своё место на постаменте в 1924 году – без малого шестьдесят лет спустя после окончания Гражданской войны и через полвека с лишним после смерти самого Роберта Ли.
Начиная с 1920-х и вплоть до середины прошлого столетия годов многие американские города обзавелись монументами в честь проигравших южан. И это были не печально смотрящие вдаль фигуры рядовых солдат Конфедерации, не обелиски с именами убитых на полях Гражданской войны, нет.
Уверенно сидящий в седле шарлоттсвилльский Ли. Тот же Ли и генерал "Каменная стена" Джексон – оба верхом – в Балтиморе, в городе, который никогда не принадлежал южной Конфедерации. Эти и им подобные "поздние" монументы не были знаками памяти и скорби. Во всяком случае, не в первую очередь.
Это было предупреждение, которое консервативная Америка посылала своим противникам: пусть никто – ни большевики и смутьяны-эмигранты в 1920-х, ни чернокожие проповедники и белые сторонники равенства прав в 1950-60-х – пусть никто из них не сомневается: Юг жив, и те принципы, за которые сражались его генералы, тоже живы. Тени участников давно закончившейся Гражданской были разбужены и призваны на службу в новой войне – на этот раз в войне идей.
В 1980-х в другой стране, знавшей свою Гражданскую войну и свои войны идей, исторические тени также были вызваны на сцену. Последние годы СССР отмечены не просто интересом к истории.
Читайте также: Теряя историю. Разворовывают уникальное поместье времен Шевченко
Желание раскрыть ещё вчера запретные страницы прошлого быстро уступило место почти мистической вере – в духовное возрождение через наконец-то просиявшую "истинную историю", историю с истинными героями и названными истинными преступниками. Утвердилась вера в преображение через эту "истинную историю", вера в обретение "себя подлинных" благодаря ей.
Тогда же в оборот вошло слово "манкурт" – лишённый памяти раб из романа Чингиза Айтматова. Не знать своей истории, не "чистить себя под нее", не соответствовать, не стремиться к её, отечественной истории, вершинам и идеалам означало быть "манкуртом", рабом или полуфабрикатом раба.
Распад Союза, разбросав его составные части по разным траекториям, не отменил, однако, этой веры в целительную силу истории, в её способность вывести народ на прямую светлую дорогу. Каждая из новообразовавшихся республик получила свою собственную историю, но общим осталось ожидание чуда преображения, которое должно последовать за тем, как будет стёрто последнее "белое пятно" в истории, будет низвергнут последний ложный кумир и воздвигнут памятник последнему истинному герою.
Уже 26 лет Украина пытается идти за "путеводной звездой" своей "истинной истории". Оценивая результаты этого движения, я пишу сейчас то, что ещё несколько лет назад мне самому, когда-то учившемуся на истфаке, могло бы показаться немыслимым: "Господа и товарищи, досточтимое панство. Может, хватит? Может, хватит истории?"
Не пора ли признать, что вместо "возрождения через историю" постоянная обращённость к прошлому, эта непрерывная чистка всего и вся под чеканные "исторические образцы" загоняют нас в осатанённость, если позаимствовать слово у непопулярного в современной Украине Евгения Евтушенко?
Нет, это далеко не единственная и отнюдь не главная проблема Украины, отметившей 26-летие своей независимости. И всё же… Помешанность на примерах и контрпримерах из прошлого, на героях и антигероях (в любом их сочетании) – есть во всём этом нечто особенное, способное – как знать? – породить проблемы, куда масштабнее и опаснее, чем оно само.
Сколько раз за свою не очень продолжительную жизнь успеет проголосовать среднестатистический украинец? Сколько раз успеет избрать "не тех", даже если представить, что его волеизъявление неизменно ошибочно? Сколько раз средний украинец успеет по мелочи (конечно же, по мелочи) нарушить закон, подсыпая немного мелкого песочка в шестерёнки общественного механизма? Сколько раз он же, этот безымянный средний украинец, сорвётся в припадке раздражительности, сколько раз нахамит ближнему своему, несколько отравляя этому ближнему его и без того среднестатистически короткую жизнь? Так ли уж часто?
Зацикленность на историческом прошлом пребывает со многими украинцами постоянно. "Память" о том, кто во всём виноват, и ненависть к ним и их "последышам". Равновеликая ненависть к тем, кто "все разрушил" и теперь плюёт на величественные следы оклеветанного "золотого века". Бессчётные сетевые "холивары", войны памятников и праздников… Клавиатура, краска и лом – в ход пущено всё. Но прежде всего в ход идёт сама история, давно уже из источника "чудотворного возрождения" превратившаяся одновременно в поле боя и в оружие.
И наивным кажется предположение, будто достаточно – будто возможно – подправить, "расширить охват", "стать гибче", "увидеть точки соприкосновения". Историческая осатанённость по своей природе исключает все вышеперечисленные благие пожелания.
Ведётся поиск "истинной истории" – забытой "манкуртами", затёртой, осквернённой, заслонённой вражескими памятниками. Разве может "истинная история" прогибаться под несовершенный сегодняшний мир, ещё не застывший в алмазной – "правильной" – исторической неизменности? Той неизменности, просторы которой населены вечными героями и вечными преступниками – без единой полоски серой "ничейной земли" между ними.
Пока история оборачивается поочерёдно то пантеоном, то залом суда, выхода не будет: пример – контрпример, обвинение – контробвинение, хвалебная речь – приговор… Здесь прогибается не прошлое, а настоящее. Гнется, раз за разом ломается о бронзовые колени героев и кумиров. Здесь волны минувших штормов выплескиваются в настоящее, раскачивая и разрушая его устои.
Читайте также: Слушайте, детки. Новые уроки истории от Института Нацпамяти
Есть ли выход? Можно ли остудить историческую осатанённость? Что можно ей противопоставить? Я уже задавал "немыслимый" вопрос: "Может, хватит истории?". Что же? Забыть? К счастью, это невозможно. И хочется думать, что у нас сохраняется ещё достаточно здравого смысла и душевного здоровья, чтобы избрать другую дорогу к выздоровлению.
Хватит "истинной истории". Да её и нет вовсе. Нет нигде за пределами воспалённого, саднящего мирка вечных "исторических споров" о "вечной правде". Ещё жива надежда, что преследующему многих из нас наваждению "истинной истории" можно противопоставить историю реальную. Всего лишь реальную. С её полутонами и парадоксами. С её шаткими кумирами, мучительными прорывами и грандиозными тупиками.
Кто знает, если мы научимся принимать такую несовершенную историю – свою настоящую историю, – то, быть может, вслед за этим придёт способность спокойнее и мудрее принимать несовершенных современников? Других. Но с такой же чёрно-белой, серой, далёкой от алмазного блеска историей. Тем более что эта несовершенная – наша общая – история пишется прямо сейчас. 1 год, 5 лет, 20 лет, 26 лет…
