Беседовала Анна Лаба, РИА Новости Украина
Очутившись на территории Киевской городской психоневрологической больницы №1, больше известной киевлянам как Павловка, не сразу понимаешь, что находишься в месте, которое раньше называлось "скорбным домом". На фасадах корпусов — забавные граффити, репродукции великих мастеров Возрождения, на аллеях — фонари, сделавшие бы честь центральным скверам столицы.
Вы задумывались, как часто, встречая на улицах несуразно одетого человека, который громко разговаривает сам с собой, поет или пляшет, мы цедим сквозь зубы «псих» и торопимся перейти на другую сторону, не поднимая глаз? А возле административного корпуса Павловки вас встретит почти такой же персонаж, вот только он заставит вас улыбнуться. Эту жанровую городскую скульптуру здесь называют "Городской чудак", а не "городской сумасшедший", и это уже ломает стереотипы.
Во Всемирный день психического здоровья Павловская больница проводила день открытых дверей, и журналистов с удовольствием водили по территории, показывали «живой уголок», где живет королевский удав и самый ручной кролик в мире, в отделении для лечения атошников. В отделениях, которыми в больнице гордятся и охотно показывают желающим, — современный ремонт, картины на стенах, уютные палаты с телевизорами, цветы в кадках и веселенькие занавесочки на стенах, отсутствие решеток на окнах. Конечно, здесь проходят лечение люди, которые не страдают острыми психическими расстройствами. Но то, что это не санаторий, понимаешь, только увидев, что на дверях нет ручек и все они запираются на ключ.
Но в психиатрическую больницу нас привела не только дата. Дело в том, что Всемирная организация здравоохранения определяет психическое здоровье как состояние благополучия, при котором каждый человек может реализовать свой собственный потенциал, справляться с обычными жизненными стрессами, продуктивно и плодотворно работать, а также вносить вклад в жизнь своего сообщества. Украина сейчас переживает не самые легкие времена — вооруженный конфликт в Донбассе, жесточайший экономический кризис, безжалостные реформы, которыми государство снимает с себя практически все социальные обязательства. Минсоцполитики сообщило, что, согласно статистике, в Украине 1,2 миллиона жителей, а это более 3% всего населения страдают психическими расстройствами, и этот показатель с каждым годом растет.
Действительно ли в стране наблюдается рост психических расстройств, как война повлияла на психическое здоровье людей и можно ли довести человека до самоубийства, в интервью РИА Новости Украина рассказал главный психиатр Департамента здравоохранения КГГА, директор Киевского территориального медицинского объединения "Психиатрия", профессор Вячеслав Мишиев.
У нас есть информация, что в последнее время пациентов с острыми психических расстройств стало намного больше, чем еще три года назад. Это действительно так?
— Я тоже периодически слышу такого рода разговоры. Я не сторонник гиперболизации, не сторонник нагнетания и наращивания каких-то вещей: дескать, увеличилась преступность от психических больных, социальные, экономические невзгоды порождают целую армию психических больных и так далее. Во-первых, это не соответствует действительности. Во-вторых, это все отдает популизмом и желанием отдельных специалистов обозначить тему, заявить себя тонким знатоком или специалистом в этой области. Например, кто-то заявляет, что 15% населения страдает психическими расстройствами, кто-то — 30%, иные горячие головы говорят, что по данным американского или английского исследования таких 45%. Я практикующий врач и к подобным заявлениям отношусь с большим скепсисом.
Более того, в последнее время мы, а мы — это крупнейшее базовое учреждение ТМО «Психиатрия» в городе Киеве, наблюдаем тенденцию по снижению и количества коек, и числа обратившихся, и количества случаев, нуждающихся в стационарном лечении.
Психиатрическая больница имени Павлова была когда-то на две с половиной тысячи коек, потом — на две, затем — 1700. Сейчас эта больница составляет 1375 коек, и я вижу, что в ближайшие годы она будет сокращена еще на 100-150 коек.
С 1999 года я работал главным психиатром города Киева, и я помню времена, когда еще 10-15 лет назад 57-58 тысяч населения столицы страдало психическими расстройствами. Сегодня в Киеве на учете у врача-психиатра по поводу психических расстройств находится 47 тысяч лиц.
Какая причина такого уменьшения пациентов? Сократилась заболеваемость?
— Причины разные. И это не только уменьшение заболеваемости. Я думаю, что само по себе понятие заболеваемость — это некая константа, и это было описано многие годы назад. Это не зависит ни от расы, ни от цвета волос, ни от цвета глаз и ни от климатических условий. Это, как некая биологическая закономерность: приблизительно 1% шизофреников, от 3-3,5% — аффективные расстройства, около 1% — эпилепсия. И это данность. Другой вопрос, что сейчас более эффективное лечение. Хотим мы этого или не хотим, сегодня социальная картинка, социальная представленность помощи психиатрическим больным тоже меняется.
ВОЗ говорит о том, что в период чрезвычайных ситуаций — война или катастрофа — показатели психических расстройств, как правило, удваиваются. В Украине вот уже три года на Востоке продолжается военный конфликт, как это влияет на психическое здоровье?
— Что касается ВОЗ, то там можно встретить совершенно полярные оценки. Но должен вам сказать, что когда у нас все события только развивались, жестко, принципиально, с контролем были открыты (и сегодня существуют) кабинеты по оказанию помощи лицам с АТО, были созданы медико-психологические бригады. Департамент под жесточайшим контролем в короткие сроки приказал нам, и мы это сделали — открыли кабинеты, всего 7 или 10 кабинетов по городу Киеву — медико-психологическая помощь переселенцам и лицам, пострадавшим в результате АТО. Когда сегодня мы анализируем обращаемость в эти кабинеты, оказывается, что там — единицы. На самом деле, обращаемость, которая ожидалась — что будут приходить, что мы будем оказывать помощь, что мы будем вести пациента, что создадим группы, которые будут работать пролонгировано и недели две-три-пять вести этого пациента — такого не осуществилось. То есть сегодня ответа нет, и мы не знаем, куда обращаются люди. У нас в отделении, где лечатся атошники, ежедневно находятся пять-семь пациентов из числа участников АТО. Не больше.
Поступают они в острой форме?
— Они могут поступать в острой, подострой форме, могут поступать с хроническим заболеванием. Но это 5-7 человек на город Киев. Если мне кто-то скажет, что они где-то прячутся, то нигде они не прячутся. Когда возникает профессиональный спор и нам говорят, что депрессивных больных 40 или 45%, я спрашиваю, куда же они деваются? Мне отвечают, что они по соматикам, по неврологам и так далее. Депрессия — это тягостнейшее заболевание. Пережить настоящую депрессию, сидя дома или обращаясь не к специалисту в области психиатрии, соматику или неврологу — это нонсенс. Ни один депрессивный больной этого не сделает. Это все разговоры, и истина кроется в том, что нет такого количества больных. 70-80% таких больных находятся в нашем поле зрения. То же самое атошники. Они не могут спрятаться в той или иной поликлинике, они все равно попадут в поле зрения к психологу, к психотерапевту и к психиатру.
Сейчас в Киеве выросло количество инсультов и инфарктов. Врачи утверждают, что это результат ухудшения условий жизни — рост тарифов, цен, снижение доходов. Ваши коллеги из других отраслей медицины говорят, что психиатры утаивают информацию и намеренно не называют количества людей, страдающих депрессивными расстройствами. Это так?
— Честно говоря, такие дискуссии идут потому, что в статистических данных Минздрава нет рубрики «депрессивные расстройства». Мы не знаем их истинное число. Мы не знаем, сколько их по статистике, но мы судим по обращаемости, по факту. Я знаю, сколько обращаются ко мне, сколько к частному доктору — картина понятна, она в поле зрения. И приблизительно мы можем говорить, что это 3-3,5% населения. Я повторю, что если 15 лет назад было 57 тысяч учтенных больных, то сегодня 47 тысяч.
Возможно, учет плохой?
— Да, социальная составляющая тоже есть. Мы ослабили учет, приняв законы по психиатрии, сказали, что хочешь, то и делай. И это правда. Но я и не утверждаю, что мы всех вылечили.
Недавно главный психиатр Минобороны Украины заявил, что 93% участников военной операции в Донбассе нуждаются в лечении. Это действительно так?
— У некоторых наших специалистов возникает какой-то безумный зуд заявлять о гиперцифрах. Я не знаю, что лежит в основе этих заявлений. Наверное, они думают, что если заявили о 93%, то они разобрались в проблеме, в отличие от всех остальных. Ведь назовешь 5%, так это не серьезно, а 93% — звучит. Я не разделяю точку зрения нашего коллеги. То, что было сказано — это нонсенс. Это неправильно ни с этической, ни с профессиональной, ни с клинической точки зрения.
Люди, прошедшие АТО, действительно являются потенциальной угрозой для общества и представляют опасность? Вы видим, что уровень агрессии зашкаливает…
— Тогда нужно вводить понятие «бытовая агрессия». Например, мать кричит на ребенка: "Ты не учишься, ты руки не моешь, ты вовремя домой не приходишь!". Это агрессия? Это какие-то социальные формы поведения. Так она, бедная, забитая своим трудом и безденежьем, проявляет свою любовь.
То есть сейчас меняются социальные формы поведения?
— Да, меняются. И это не агрессия, представляющая опасность для жизни. Человек, который прошел мясорубку каких-то ужасов, напряжений, долго пребывающий в ситуации, представляющей риск для его собственной жизни (он же не в балетной школе или художественной эстетической мастерской там был), конечно, поменяется. Конечно, он другой, но говорить, что он представляет опасность для общества… Слова "опасность для общества" имеют конкретный смысл и подразумевает, что он может совершать правонарушения против имущества, права, жизни. Это не так, я не разделяю эту точку зрения.
Существует мнение, что социальное и экономическое давление тоже ведет к росту психологических расстройств. Экономический кризис, который сейчас переживает Украина, радикальные реформы, слом системы, который, наверное, можно сравнить с 90-ми годами. Как это влияет на психическое здоровье украинцев?
— Мы пытаемся говорить о бесспорных вещах. Конечно, курить хуже, чем заниматься пением или играть на скрипке, пить в подворотне хуже, чем изучать английский язык. Конечно ситуация, предположим финансовый кризис, социальные институты ломаются, идеологический слом, — все это не на пользу. Это хуже, чем атмосфера эстетики, чистых улиц, сытых витрин. Безусловно, это хуже. И это порождает социальные формы поведения, недовольство и так далее. Но говорить, что это пороховая бочка, и только поднеси фитиль, она взорвется, — безосновательно. С психиатрической точки зрения для факта заболевания, для совершения правонарушения должны быть более веские основания.
Так отчего люди все-таки теряют рассудок?
— Чтобы ответить на этот вопрос, мы опять-таки не должны говорить обо всем гамузом. Так называемые грубые, эндогенные, внутренне обусловленные заболевания, как-то шизофрения, часть эпилепсии и аффективные расстройства — это внутренние биохимические, биологические "поломки". Они запрограммированы. Сейчас больше говорят, что эта запрограммированость может реализоваться при сопутствующих социальных, экономических, семейных обстоятельствах. Может и не реализоваться или реализуется в более мягкой форме. Но метапрограмма уже заложена в индивиде — это эндогенные, внутренние факторы.
А внешние факторы?
— Это часть депрессии, часть аффективных расстройств, невротические расстройства и так далее. Конечно, это образ жизни, это социум. Поведенческие психические расстройства — это социум.
Количество психических расстройств, вызванных внешними факторами выросло в Украине?
— По обращаемости мы этого не видим.
По мнению ВОЗ, отсутствие безопасности и свободы в области гражданских, политических и культурных прав также оказывает пагубное влияние на психическое здоровье человека. Сейчас в Украине наблюдается беспрецедентное давление на инакомыслящих. Наступление идет по всем фронтам — по языковому, идеологическому, культурному. Таким образом человека могут довести до самоубийства?
— Я сторонник того, что здоровая психика всё преодолевает, если у вас не заложена какая-то неустойчивость, какая-то склонность к сбоям в результате давления. Понятно, что у каждого есть свой предел устойчивости. Но я думаю, что те примеры, о которых вы говорите, якобы ограничения или запреты, истинно здоровую, сильную, крепкую, гармоническую личность довести до психиатрии не могут. Если уж фантазировать и настаивать, что такое может произойти, то это единицы из тысяч и тысяч. И то, это была склонность. К нам часто приходят пациенты, и когда мы спрашиваем, что случилось, говорят, что все было нормально, да, настроение колебалось, но это все было преодолимо, но я разбила чашку, и не могу справиться. Я, конечно, утрирую, но толчком явилась чашка.
Принято считать, что об обществе можно судить по тому, как это общество относится к слабым и беззащитным. Больница финансируется на достаточном уровне? Помогают ли вам волонтеры, спонсоры?
— Это миф об отношении общества, который придумали представители СМИ и сами его поддерживают. Обществу глубоко безразличны психиатрические больные, никакого интереса у общества нет. Больница живет своей жизнью, выполняет свои функции и защищает общество. С одной стороны, защищает больных от общества, а с другой стороны — общество от больных. И защищает трудно, тяжело, в страданиях, в преодолении законов, которые не четко прописаны, которые, выполняй их, поставят под удар врача, не выполняй — тоже ставят под удар врача. Государство, да, заботится, в силу того, что это аппарат, оно выделяет деньги, обеспечивает помещения, тепло, питание и так далее. Но обществу это безразлично.
Вы видели у нас фонарики на территории? Картины в коридорах? Это делает все администрация больницы. Сегодня попытаться кого-то завести и сказать: общество, ребята, объединитесь, давайте посадим какую-то аллею, что-то сделаем… Я пытался это сделать, организовывал, пытался и людей имущих подвигнуть на это, и своих друзей, но никого ничего не интересует. Ты главврач, у тебя есть своя команда, вот ты и занимайся этим. Многие смотрят на это, как на развлекаловку. Когда я подвел одну журналистку к нашему «городскому чудаку», она посмотрела на скульптуру и спросила: "А зачем оно вам нужно?", и я не смог ей ответить на этот вопрос.
Достаточно ли средств выделяется на медикаменты, питание пациентов?
— Еще пять-семь лет назад у нас была ситуация, когда питание и медикаменты были 50 копеек в сутки. Были периоды, когда каждый заведующий знал, что без 30-50 буханок хлеба он может на работу не приходить. Нам церковь помогала, еще кто-то чем-то помогал, и мы эти тяжелые времена пережили. Сегодня у нас питание составляет (и этим я долгое время хвалился, но сейчас уже этого не делаю в силу инфляции) около 15 гривен в сутки на человека. Конечно, каждый здравый человек понимает, что три раза покормить на 15 гривен, это по пять гривен на один раз. Но реалии таковы. А что касается медикаментов, то получается около 27 гривен на человека. С медикаментами у нас хорошо — есть почти все, что есть в Европе и в Америке, мы все себе позволяем купить.
Читайте также: Непотопляемая Супрун. Из-за чего ополчились депутаты?
На ремонт средств хватает?
То, что вы видели — это ремонты былых лет. В последние годы у нас есть проблемы, и мы ведем переговоры с Департаментом КГГА, и они об этом знают. Не все так просто. Но последние несколько лет у нас нет финансирования на ремонты.
И все же, картины, фонари, "городской чудак", еще и "человек дождя" появится на территории — зачем все это?
— Я это делаю, для того чтобы снять стигму, которую общество и представители средств массовой информации создали вокруг психиатрии — карательная, злостная, ограничивающая права человека, издевающаяся тотально и систематически. И скульптуры и фонарики мы ставим, чтобы кто-то пришел и увидел, что здесь не издеваются, может быть здесь пытаются создать какое-то светлое пятно? И эти картинки на фасадах — не потому что я ими из окна любуюсь. Я хочу изменить представление киевских обывателей о том, что психбольница — это темное пятно, провал, клоака нашего сознания и нашего общества.
