Алекс Последышев, обозреватель, для РИА Новости Украина
Вопрос реформирования состоял лишь в том, чтобы в результате длительных экспертных прений выяснить, какую из основных моделей реформирования или поддержки избрать, адаптировать ее под отечественное законодательство и зажить припеваючи, наслаждаясь многочисленными успехами украинских фильмов как на заграничных фестивалях, так и в прокате.
Основной целью всех этих преобразований многим экспертам казалось, с позволения сказать, отделение кинематографа (как и церкви) от государства при обеспечении стабильной финансовой поддержки процесса производства украинского кино. Тогда и расцвел бы независимый украинский кинематограф, ведь кадры в нем, невзирая ни на что, все же еще есть. И вот в конце сентября этого года происходит событие, о необходимости которого давно говорили (но не большевики) – Верховная Рада во втором чтении принимает Закон №3081-д, в котором по идее прописаны все эти (подаваемые чуть ли не как революционные) изменения. Но столь ли революционны предложенные авторами закона изменения способов функционирования украинского кинематографа? Или же они все же да, революционны, но не в области производства и его поддержки, а в том, чтобы, по крайней мере, не ослабить государственный контроль за кинематографом? Попробуем разобраться.
Итак, первый момент, какой именно кинематограф будет поддерживаться государством? Конечно же – национальный, что логично, особенно в логике наших законодателей – деньги-то на это него идут бюджетные (хотя именно изменение источников финансирования и должно было бы стать настоящей революцией в поддержке кино, но это – предмет отдельной статьи). И первая неожиданность, которая должна встревожить рядового европейца, это определение национального фильма, создатели которого могут рассчитывать на государственное финансирование.
Закон (в редакции, которая на данный момент выложена на сайте Верховной Рады) гласит: "национальный фильм — созданный субъектами кинематографии фильм, производство которого полностью или частично осуществлено в Украине, основная (базовая) версия языковой части звукового ряда которого создана на украинском или на крымскотатарском языке, и который при этом набрал необходимое количество баллов в соответствии с оценочными элементами балльной системы, предусмотренной настоящим Законом. По мотивированному решению Совета по государственной поддержке кинематографии на основании обращения субъекта кинематографии, если это оправдано художественным, творческим замыслом авторов фильма, в основной (базовой) версии национального фильма (кроме детских и анимационных фильмов) допускается использование других языков в объеме, который не может превышать 10 процентов общей продолжительности всех реплик участников фильма. Во время демонстрации национального фильма в Украине такие реплики должны быть дублированы или субтитрами на украинском языке".
Читайте также: Обзор соцсетей: о вредности музыки и кино из РФ
Дабы сразу снять вопросы о том, что такое "оценочные элементы балльной системы", приведем соответствующую табличку (на примере игрового фильма) из Закона:
"Статья 101. Оценочные элементы, балльная система для национальных фильмов
Оценочные элементы для игровых фильмов (баллы):
1) авторская съемочная группа:
режиссер-постановщик — 3;
автор сценария — 3;
композитор — 3;
оператор-постановщик — 3;
художник-постановщик — 3;
2) группа исполнителей:
первая роль — 3;
вторая роль — 2;
третья роль — 1;
3) техническая съемочная группа (группа технического обеспечения съемки):
звукорежиссер — 1;
режиссер монтажа — 1;
студия или место съемки — 5;
место монтажа — 3;
4) продюсер — 3;
всего – 34".
Чтобы быть признанным национальным игровой полнометражный фильм (помимо языкового критерия) должен набрать по приведенному списку 18 баллов.
Почему же ранее был упомянут рядовой европеец? Да потому, что в системах поддержки кинематографа у наших европейских соседей понятие национального фильма, конечно, присутствует, но нигде столь резко оно не определяется по языковому признаку. Например, во Франции, язык фильма в аналогичной табличке присутствует, но дает лишь 20 баллов (из необходимых 25-ти): то есть если режиссер, автор сценария и оператор являются французскими гражданами (подчеркиваем, гражданами – никто не докапывается до этнических корней), то фильм уже признается национальным французским продуктом, что автоматически открывает доступ к разным формам помощи в производстве. Если же французский фильм будет снят не на французском (что случается сейчас сплошь и рядом), то это всего лишь перекроет доступ его продюсерам ко всяческим налоговым льготам, предоставляемым французским государством.
Да и второй аспект – а почему крымско-татарскому языку предоставлены такие преференции? Из-за многочисленности этого народа? Вряд ли, ведь по результатам переписи 2001 года (других ведь не было) крымские татары находятся в одной группе с молдаванами, венграми, поляками и белорусами. Может, из-за исключительной развитости и богатства кинематографических традиций крымско-татарского народа? Вряд ли кто-то из рядовых зрителей вспомнит заметных крымско-татарских кинематографистов, кроме Ахтема Сеитаблаева. Так все-таки, почему же? Думается, вопрос риторический и каждому предоставлена возможность самому на него ответить. Но что является очевидным, так это то, что подобный подход к определению национального фильма полностью уничтожает даже малейшую вероятность того, что язык будущего украинского кино будет хоть сколько-нибудь, соотносим с реальным языком (или языками, во всех их разнообразии), бытующими на улицах украинских городов и сел.
Может быть, именно этого добиваются авторы Закона, которым нужен легко и полностью управляемый и идеологически выверенный, но выхолощенный, украинский кинематограф? Судя по всему – да, о чем свидетельствуют и прочие нюансы вновь принятого Закона 3081-д. Но об этом – в следующих статьях.
