Юрий Ткачёв, Таймер
За минувшие полтора года через одесский следственный изолятор прошли около двух сотен человек, обвиняемых в политических преступлениях, пишет в статье "Суд да дело: признание – всё ещё "царица доказательств" для одесского СБУ" для Таймера Юрий Ткачев.
Наиболее "ходовыми" являются статьи 109 и 110 (захват государственной власти и посягательство на территориальную целостность Украины), 258 и 258-3, 258-4 (террористический акт, создание террористической организации или членство в ней), 263 (незаконное хранение оружия) и ряд других.
Формально наличие политзаключённых в Украине отрицается: мол, никакие это не "узники совести", а обыкновенные преступники. На практике деление всё-таки есть: к примеру, "политические", как правило, сидят в "своих" камерах отдельно от уголовников и т.п.
Определённые различия существуют даже на уровне законодательства – к примеру, УПК. Но об этом позже.
Многие из дел, о которых идёт речь, тянутся уже более года. Тем не менее, количество доведённых до суда дел, по которым вынесены обвинительные приговоры, сравнительно невелико: по подсчётам Таймера, в общем и целом, речь идёт примерно о 5-7 приговорах, причём некоторые из них впоследствии были отменены судами высших инстанций.
При этом несложно убедиться, что практически все такие приговоры становятся результатом признания обвиняемым своей вины – в рамках так называемых соглашений о признании виновности, предусмотренных УПК.
Так, даже знаменитое дело Антона Давидченко – первого одесского политзаключённого, обвинённого в сепаратизме – было завершено сделкой, в результате которой Давидченко был признан виновным, однако вышел на свободу из зала суда, проведя перед этим в СИЗО около полугода.
В октябре 2014-го года сделкой со следствием завершилось дело 34-летнего одессита, которого обвинили в участии в заговоре с целью свержения государственной власти. Правда, здесь подсудимый всё-таки отправился за решётку на четыре года.
Вышел на свободу в результате заключения сделки со следствием и один из подозреваемых по делу "Народной рады Бессарабии" – тому самому делу, в рамках которого в настоящий момент арестованы журналисты Артём Бузила, Елена Глищинская и Виталий Диденко.
А совсем недавно пошёл на сделку со следствием один из обвиняемых в подрывах волонтёрских центров в Одессе.
Едва ли не единственный "полноценный" (без сделки) приговор касался дела гражданина России, который якобы осуществлял на территории Одесской области вербовку в интересах самопровозглашённой ЛНР.
Читайте также: Этот город он видел во сне. Жемчужины Черного моря — Батум, Одесса
Приговор был вынесен в августе 2014-го года, но уже через три месяца был отменён апелляцией: дело в том, что, хотя сделка со следствием в данном случае и не фигурировала, приговор всё равно опирался на признательные показания, полученные в ходе следствия.
Однако в ходе судебного заседания мужчина свою вину признавать отказался. А признательные показания, согласно УПК, имеют силу лишь тогда, когда они подтверждены обвиняемым в зале суда.
О предложениях заключить сделки со следствием рассказывают многие обвиняемые по политическим делам, а также их адвокаты (по чьей просьбе мы не раскрываем информацию о том, о каких конкретно делах идёт речь).
Привлекательность этих предложений существенно усиливается определёнными новшествами, введёнными в УПК Украины осенью минувшего года: согласно этим нововведениям, подозреваемые по "политическим" статьям до вынесения приговора могут содержаться только под стражей.
Такие прогрессивные новшества УПК 2012-го года, как освобождение под залог или заключение под домашний арест, на эту категорию подозреваемых не распространяются.
Иными словами, следствию вообще не надо обосновывать необходимость держать того или иного "политического" за решёткой: достаточно заявить, что он подозревается в сепаратизме или сотрудничестве с террористами – и следственный изолятор "гостеприимно" распахивает перед несчастным двери на срок и досудебного, и судебного следствия.
А это, как показывает практика, может затянуться на годы.
Иными словами, выбор прост: признать свою вину и выйти на свободу сейчас (хоть и с судимостью) или доказывать свою невиновность, оставаясь при этом за решёткой неопределённое время.
Для многих (особенно тех, кто является единственным или главным кормильцем для своих семей) выбор оказывается совсем не сложным.
Наши источники в правоохранительных органах утверждают, что практически все существующие на сегодняшний день "политические" дела даже в теории не имеют шансов закончиться обвинительным приговором без подобных показаний.
Читайте также: Обзор соцсетей: одесский "Таймер" и безопасность журналистов
Причина проста: у отечественных "чекистов" просто нет опыта подобного рода расследований и сбора по ним доказательной базы. А тут ещё и законодательство зачастую противоречиво и неполно: к примеру, как можно осудить человека за членство в террористической организации в отсутствие ясного определения термина "террористическая организация"?
Может присутствовать и "комбинированный" метод: вместе с "политическими" обвинениями подозреваемому "шьют" ст. 263 УК – незаконное обращение с оружием и боеприпасами.
Уж что-что, а оружие и боеприпасы в ходе обыска находят практически у всех подозреваемых. Правда, обстоятельства "обнаружения" данных предметов нередко сомнительны: к примеру, у подозреваемого в подготовке (не осуществлении!) терактов Руслана Д. обыск проводили… закрыв его вместе с женой в одной из комнат дома.
О подобных же нарушениях говорят и многие другие подозреваемые. Что же до понятых, присутствие которых по идее должно гарантировать честность обыска, то ими, как правило, становятся представители националистических и "патриотических" организаций, работающих с СБУ в тесном контакте.
Тем не менее, протокол обыска остаётся протоколом обыска, и "предложение, от которого сложно отказаться" звучит так: признание вины и по "политической" статье, и по хранению оружия взамен на предельно мягкое наказание – или приговор только по хранению оружия, но уже "на всю катушку".
К примеру, выбор между тремя годами условно по двум-трём статьям или пятью годами реального срока за одно лишь хранение оружия кажется достаточно простым.
Правда, есть нюансы. Дело в том, что сделка со следствием предусматривает не только признание собственной вины, но и "сотрудничество с правоохранительными органами" – то есть, попросту говоря, дача показаний на других подозреваемых.
Показаний, которые, будучи подкреплёнными вердиктом суда, могут быть в дальнейшем использованы против товарищей по политическим взглядам.
Так что по мере того, как накапливается количество людей, получивших условные сроки в обмен на признание и сотрудничество, растёт и хранящийся в архивах СБУ массив их показаний.
И, вполне возможно, в ближайшее время начнут появляться и "настоящие" приговоры в отношении тех, кто отказывается признавать свою вину – основанные именно на этих показаниях.
Увы, подобные методы расследования вряд ли можно признать удовлетворительными с точки зрения общественных интересов.
Во-первых, таким образом, невинного приговорить ничуть не сложнее, чем виновного. Зачем строить сложные оперативные комбинации, уличать реальных преступников и находить веские доказательства их вины, если практически любого "неблагонадёжного" субъекта можно задержать, поместить в СИЗО и просто ждать, пока "клиент созреет"?
А пока сотрудники занимаются "сбором урожая", настоящие преступники будут продолжать действовать.
Оригинал статьи здесь
