Семен Уралов, шеф-редактор издания "Однако. Евразия" - для РИА Новости
В политической истории Евразии острый конфликт между Москвой и Киевом, начавшийся после перехода республики Крым под юрисдикцию РФ, скорее всего, станет академическим историческим событием. На примере этого события будут объяснять исторические ситуации и описывать политическую историю 21 века. Причем историю не только России, но и Евразии.
Пружина исторического времени разжалась, и то, что еще вчера тянулось годами, сегодня может произойти за месяц.
По принципу домино
Государственные устройства как на Западе, так и на Востоке явно не приспособлены к новым условиям. Политическая власть сконцентрирована в условных "политбюро", которые формируются в рамках этнических и культурных политических традиций.
Так, в России, Белоруссии и Казахстане центры принятия политических решений сформированы в рамках русской культурной традиции с большим влиянием исламской и азиатской культуры. Да, в формировании решений принимает участие достаточно большое количество людей, но последнее решение всегда за одним человеком.
В западноевропейской традиции система власти формируется так, что центров принятия решения несколько. Это приводит к рассинхронизации государственной системы, что мы можем видеть на примере действий Евросоюза в украинском кризисе. Позиция официального Брюсселя в течение недели может измениться на 180 градусов, потому что нет единой позиции. И это естественным образом отражается на внутреннем состоянии государств. Ожидаемый выход Шотландии из состава Великобритании, референдумы о суверенитете в стране Басков и Венеции – "ялтинское мироустройство" 1945 года трещит по швам и в Западной Европе. Украинский кризис всего лишь самое яркое событие этого разрушения.
Кризис государства в Украине запустил аналогичные процессы в сопредельных государствах — причем они разворачиваются по принципу домино.
Если ранее в основном шла речь о мировом финансово-экономическом кризисе, то теперь кризис стал именно государственным. Государства-участники будут поставлены перед выбором — либо быстрые и эффективные изменения, либо крах.
Контуры государства нового типа
Очевидно, что новые условия потребуют новую экономику. Всем без исключения предстоит отказаться от примата финансовой экономики, когда главным показателем является стоимость акции и дериватив, и перейти к индустриальному типу экономики. Потому что система мировой торговли в скором времени, вероятней всего, сильно ограничится. Точками развития экономики и торговых зон становятся региональные интеграционные союзы, способные обеспечить максимальную безопасность внешних и прозрачность внутренних границ.
Кто сможет это обеспечить — тот и будет чемпионом 21 века.
Но задачи по формированию своего мира экономики в Евразии уже невозможно решить без эффективного развития армии и силовых структур. Одновременно усилятся требования к качеству управленцев. Работать в мобилизационном режиме способен далеко не каждый современный чиновник. Причем, без разницы где — в России, Украине или Казахстане.
Стремительно развивающиеся события требуют другой тип государственного управленца. По сути каждый государственный чиновник сегодня превращается в оперирующего хирурга.
Любое неловкое действие или даже заявление может привести к ненужным последствиям. Причем зачастую на кону будет жизнь многих людей.
Правящие элиты неизбежно ожидают массовые трансформации. Пока трудно сказать, как будет выглядеть этот процесс. Но то, что очень многим несоответствие будет стоить карьеры, собственности или бизнеса — это наверняка.
Почему Лукашенко устойчивее украинских президентов?
Ко всему прочему, государствам, которые хотят выжить в этих условиях, нужно очень четко определиться с союзниками. И открыто обозначить уровни своей интеграции.
Когда мы говорим о евразийской интеграции, то выделяем несколько ее контуров. Есть военная интеграция в рамках ОДКБ. Есть торговая интеграция в рамках Таможенного союза.
Самый глубокий уровень евразийской интеграции у Союзного государства России и Белоруссии.
Интеграционный проект Союзного государства РФ и РБ показывает, что возможно максимальное военно-политическое союзничество при сохранении высокого уровня национального суверенитета. На фоне коллапса украинского государства Лукашенко оказался намного устойчивее украинских президентов.
В то же время евразийская интеграция не может рассматриваться вне рамок интеграции военной. Ведь обеспечение безопасности сегодня является центральным вопросом любого союза. От этого будет зависеть и судьба зарождающегося Евразийского союза.
К примеру, интеграция республик Центральной Азии вообще невозможна без восстановления вооруженных сил Таджикистана и Киргизии. Причем, если национальные правительства окажутся не способны организовать дееспособные силовые органы и армию, они могут быть возмещены структурами ОДКБ.
Не позже чем к концу 2014 года каждое национальное правительство, претендующее на вхождение в союз с Россией, Белоруссией и Казахстаном, должно иметь на руках проект восстановления вооруженных сил, индустрии и сельхозпроизводства. Пока что в такой логике движется только Армения — что позволит Еревану занять место в ядре Евразийского союза.
В интеграции Центральной Азии должны сыграть важную роль союзники из Казахстана. Бишкеку и Душанбе стоит форсированными темпами перенимать опыт Астаны.
Межэтнический мир – главный приоритет
Осетины и грузины, русские и украинцы, украинцы и молдаване, киргизы и таджики, узбеки и киргизы, армяне и азербайджанцы — если мы посмотрим на карту этнических конфликтов в Евразии, то, без преувеличения, каждая национальная граница находится в зоне риска. Причем источник конфликтов – отнюдь не 21 век. Многие начались в 19 или даже 18 веке.
Поэтому, кроме новой экономики и нового типа общественных отношений, предстоит формирование союзной культуры добрососедства и взаимоуважения. Межэтнический мир и согласие должны стать главным приоритетом нового союза. Причем новая структура экономики будет способствовать восприятию такой идеологии. Индустриальный тип общественных отношений является отличной прививкой от любого этнонационализма. Человеку, занятому в сложных организационных структурах, свойственно широкое мышление. А любой национализм – это упрощение до рамок "свой–чужой".
В этом контексте предстоит меняться национальным элитам – учиться мыслить союзными категориями.
