Геннадий Бордюгов, руководитель научных проектов Ассоциации исследователей российского общества (АИРО-XXI), член Экспертного совета РИА Новости
Все, кто внимательно следит за бурной дискуссией в связи с 90-летием Великой революции, вправе удивиться: почему забыли о её национальных аспектах? Разве они не были тесно сплетены с социальными? А ведь потрясшие весь мир события произошли в Российской империи, имеющей очень сложную социально-этническую структуру. И неизвестно, социальный или этнический фактор сыграл большую роль в грозных событиях того времени. К примеру, в одном из главных вопросов революции – земельном – в крестьянской России беднейший слой одной этнической группы нередко хотел завладеть помещичьими владениями другого этноса. Но и в городе пришедшая из деревень молодёжь в своём социальном восхождении наталкивалась на сопротивление чужих для неё этнических групп.
Отречение царя в феврале 1917 года не смогло автоматически, как казалось некоторым политикам, решить национальный вопрос в Российской империи. Национальные движения на её окраинах поднялись с невероятной силой, и они не могли принять требование Временного правительства о «единой и неделимой России». И, тем не менее, дискриминация инородцев была отменена, автономия Финляндии и Царства Польского была восстановлена. Остальные нации не получили каких-либо территориальных прав. Недооценка остроты национальных проблем, конечно, дорого обойдётся новой демократической власти. Правда, в июне под давлением массового движения крестьян и солдат на Украине Временное правительство передаст часть своей власти Центральной Раде, признает национальный принцип как основу административного членения страны.
В сентябре 1917 года в Киеве на Конгресс народов России собрались 93 делегации. Они представляли практически все крупные этносы и национальные группы, за исключением поляков и финнов. И хотя Конгресс выступил за создание в России демократической федеративной республики, было ясно, что национальные интересы берут верх над общим единением. В национальных движениях быстро распространялись радикалистские настроения и даже, как сказали бы сейчас, «агрессивный национализм». Не случайно на выборах в Учредительное собрание в ноябре 1917 года большинство нерусских жителей страны проголосовало за свои национальные партии. Между стремлением Временного правительства сохранить единство и неделимость России и требованиями большевиков не только о земле и мире, но и самоопределении народов, нерусское население (примерно 57% состава империи) предпочло последние. Декларация прав народов России, изданная 2 (15) ноября 1917 года, предложила нациям право на самоопределение, вплоть до отделения. В тот момент еще не вполне осознанным был факт, что национальное самоопределение большевики подчиняли принципу классовой борьбы.
После роспуска Учредительного собрания 5-6 января 1918 года центробежные тенденции проявились в полной мере. К февралю независимость провозгласили Финляндия, Эстония, Литва, Украина и Молдавская республика (Бессарабия), в марте – Белоруссия, в апреле – Закавказская Федерация. В Туркестане, Казахстане, Башкирии, Северном Кавказе ещё в конце 1917 года была провозглашена территориальная автономия. На быстрый распад империи серьёзным образом повлиял и внешний фактор. Летом 1918 года после подписания Брестского мира и разгоравшейся Гражданской войны Польша, Литва и Украина выступили как национальные государства под германским протекторатом, Эстония, Латвия и большая часть Белоруссии были оккупированы немцами, Финляндия находилась под немецкой защитой, Бессарабия воссоединилась с Румынией, Грузия, Армения и Азербайджан после распада Закавказской Федерации выступали как самостоятельные государства. На Северном Кавказе, в Средней Азии и Сибири ситуация не прояснилась – здесь схлестнулись автономистские движения, большевики и русские контрреволюционные силы. Ситуацию осложнила интервенция иностранных государств.
Однако развал империи не означал конца многонациональной Российской державы. Терпя поражения, уступая и отступая, большевистская власть к концу Гражданской войны постепенно вернула потерянные окраины (через два десятилетия, за исключением Польши и Финляндии, страны Балтии, Западная Белоруссия и Бессарабия окажутся присоединёнными к СССР). Историки называют целый комплекс причин удавшегося «собирания земель» царской империи: русско-национальные и реакционные программы «белых» армий и интервентов; поддержка большинства преимущественно русского индустриального пролетариата и крестьянства; спад национальных движений; задействование принципа «разделяй и властвуй» при использовании социальных и этнических антагонизмов и др. Крайне важным является тезис о том, что выделять «национальные революции» в качестве самостоятельных не следует, они были в большинстве своём вариантами аграрной революции. В 1917 году нации и этносы не «предавали», а «побежали» от разрушающегося имперского центра. Как только имперский центр стал укрепляться, центробежные силы вновь проявили себя.
90-летие Октябрьской революции вновь даёт повод задуматься о том, способен ли был социализм устранить национальные антагонизмы и открыть дорогу к сверхнациональному мировому сообществу. Понятно, что поначалу большевики хотели донациональное устройство царской империи заменить пролетарско-интернационалистским. Однако уже в 1918 году они вернулись к эсеровскому принципу федерализма, а в декабре 1922 г. создали федералистское союзное государство, в основу которого легло выделение территорий по их национально-языковым характеристикам, что, конечно, противоречило коммунистической идеологии. Принцип самоопределения наций заменил принцип равенства внутри союзного федеративного государства. В руководящую сферу вовлекались нерусские элиты, проводилась политика «коренизации» — повышение доли местного, коренного населения в аппаратах управления, развивались «малые» языки, учреждались национальные школы. Всё это неимоверно расширило поддержку большевиков со стороны большинства нерусских народов.
Однако объективные процессы консолидации наций, роста национального самосознания пришли в противоречие с устремлением власти демонтировать национальные начала, укреплять единое советское государство. Последовали чистки в конце 20-х и «национальные операции» НКВД во второй половине 30-х годов. 40-е годы ознаменуются массовыми депортациями и появлением русско-национальных антисемитских течений. Всё это не могло не ускорить назревание национальных конфликтов, радикализовать требования выходящих из подполья национальных движений. Как и после Октябрьской революции, начался парад суверенитетов. А в конце 1991 года Советский Союз прекратил своё существование.
Что впереди у постсоветского пространства? Какая культура воспоминаний доминирует сегодня? Наблюдается ли ностальгия по супернациональной системе политических, социальных и культурных коммуникаций? Юбилей Октября – хороший повод оглянуться в прошлое, чтобы лучше понять настоящее.
