В Украине ежегодно, 4 июля, отмечают День судебного эксперта. В настоящее время аттестовано около 6 тысяч судебных экспертов, в том числе 1 400 государственных.
Отметим, что в последнее время в стране расследуется сразу несколько резонансных дел. Так, генпрокурор Юрий Луценко 2 июля пришел в суд, чтобы изменить решение о взятии под стражу "айдаровца" Валентина Лихолита, подозреваемого в бандитизме. Хотя эту меру пресечения требовали его же подчиненные.
А сегодня, 5 июля, Верховная Рада рассмотрит представление Генпрокуратуры о привлечении к уголовной ответственности, задержании и аресте депутата от группы "Воля народа" Александра Онищенко. Его обвиняют в газовых сделках, повлекших ущерб государству на 3 миллиарда гривен.
Об этих и других резонансных процессах, а также работе судебных экспертов в эфире радиостанции Голос Столицы подробно рассказал исполнительный директор центра "Украинская политика" Андрей Мишин.
Чем занимаются судебные эксперты?
— Когда в процессе следственных действий возникают вопросы, насколько это деяние преступно или нет, обращаются судебным экспертам. Когда у наших следственных органов в милиции не хватает аргументов, они обращаются к судебным экспертам, которые сидят у них на крючке, и получают достаточно странные результаты экспертизы. Поэтому, чем слабее работают следователи, тем чаще они обращаются к экспертам. Это платная услуга. Из госбюджета переходит от 3 тысяч до 10-12 тысяч гривен. Хотелось, чтобы судебные эксперты стали важным институтом, но пока — это структура, которая плодит коррупцию.
А кто контролирует судебных экспертов?
— Есть три института. Я встречал судебных экспертов, которые уже привлекались к уголовной ответственности за заведомо неправильную экспертизу, и к ним продолжали обращаться.
Как подготовлены специалисты? Дело в зарплатах или проблема системная и в рамках судебной реформы, возможно, стоило внимание уделить и вопросу судэкспертов?
— Самые понятные судэксперты – это графологи, там, где настоящая, ненастоящая подпись. Но, когда речь идет об экономических преступлениях или же характере служебных организаций делопроизводства, тут достаточно сложно определить, какие отдельные структуры готовят судебных экспертов. Но, зачастую, например, экономистам дают определить вопрос графологии, чего он никаким образом не могут, потому что у них нет специального образования.
Апелляционный суд Киева избрал личное поручительство нардепов Украины Андрея Соболева, Андрея Лозового, Семена Семенченко, Игоря Мосийчука мерой пресечения бывшему начальнику штаба батальона "Айдар" Валентину Лихолиту. Судебный процесс неоднозначный. Что вы скажете по этому делу?
— Я сталкивался и с высшим штабом батальона "Айдар" в 2014–2015 годах, когда на 114, 112 участках в Луганской области был руководителем избирательных кампаний, и был знаком со многими из добробатов, и для меня этот вопрос находится в сфере, которую, с точки зрения государственной политики, можно разделить четко на проблемы институтов и процессов. Проблема институтов – что такое сегодня прокуратура, что такое военная прокуратура, как проходит сам судебный процесс?
А с точки зрения процессов – что такое АТО, что такое статус добробатов. Из-за неурегулированности этих вопросов и возникают данные проблемы. Самый главный вопрос сегодня — что такое прокуратура. Реформирование милиции перевело ее в полицию, достаточно полноценную. Теперь органы прокуратуры надо переводить в государственных обвинителей, делать как во многих странах, где генпрокурор — одновременно и министр юстиции. У нас за коррупцию садятся, в основном, прокуроры. Везде прокуратура относится или к исполнительной власти, к Министерству юстиции, или к судам. У нас прокуроры не относятся никуда.
Это отдельная ветвь власти.
— Она не отдельная, она неурегулированная. Напомню, что бриллиантовые прокуроры контролировали карьеры, потому что земледобыча не урегулирована с правовой точки зрения. Потом отказалось, что прокурор, который возбудил против них уголовное дело, тоже контролировал карьеры. У нас очень много неурегулированных вопросов в законодательстве. Нужно по примеру британского Содружества наций привести четко прокуратуру в исполнительную власть, чтобы они подчинялись Минюсту, как служба наказаний. Что касается Лихолита, то было ясно, что люди заслуженные. Почему этот фактор не учитывался? Потому что решили расследовать для статистики, решили, что можно что-то с этого поиметь. Репрессивная машина начала работать, абсолютно не учитывая задачи государства с точки зрения как внешней, так и внутренней политики.
Как вы оцениваете вмешательство в дело Лихолита генпрокурора?
— В данном случае политики гораздо больше, чем права, ну, и генпрокурор у нас гораздо более политик, чем представитель права. В демократии есть одна проблема – некомпетентность. Чем дальше, тем больше приходят некомпетентные представители. Луценко поступил как унтер-офицерская вдова. Он выпорол своих подчиненных. Но, придя сам туда и публично выпоров, и сказав, что все идиоты, и только Д`Артаньян – генпрокурор, это не только не логично, а и подрывает авторитет структуры, которую Луценко пришел поднимать.
Авторитет, которого не так много.
— Когда Луценко сказал, что надо провести на этой неделе закон об амнистии добровольцам за те действия, которые они совершили в мирное время, которое как бы военное, у меня это вызвало действительно шок. Теперь есть новая мотивация служить в армии Украины: "Скорей бы война – пострелять, да пограбить, потому что для меня все спишут". За мародерство, наоборот, без суда и следствия во всех войнах расстреливали.
Разве у нас разве объявлена война, военное положение?
— По всем законодательствам в любом конфликте у сторон разные подходы. Украинская сторона настаивает на том, что у нас есть агрессия со стороны другого государства. Но минские соглашения гласят, а также ООН, ОБСЕ считают, что у нас — внутренний конфликт, где прямые участники — сепаратисты и руководство Украины. Но есть косвенные участники — внешние. Среди них — Россия, которая косвенно участвует, а конфликт — внутренний. Согласно внутреннему конфликту — это наши же граждане.
Каким образом можно объявить войну против своих же граждан? Это геноцид. То есть практически Луценко призывает сегодня к геноциду, а Президент представляет партию мира, и в контактной группе его идею озвучивает Виктор Медведчук, там, кстати, есть закон об амнистии, о выборах. Партия войны — это и Семен Семенченко, и Егор Соболев, и Валерий Лихолит – те люди, которые получили символический капитал, придя в зону АТО. Они поднялись, неважно, какое было прошлое. С другой стороны, процесс ушел, и они не хотят потерять свой символический капитал.
Его попытались монетизировать?
— Если считать политику монетой. В нашей стране как раз политика и есть монетизированной. Если мы будем амнистировать со своей стороны, то граждан с той стороны, которых держат в подвалах, тоже надо амнистировать, потому что они также считают — что сейчас военное время. Я не видел Лихолита, я встречался с Мельничуком, с другими его замами. Например, баллотировался по округу № 514 представитель батальона "Донбасс". Когда я у Семена Семенченко, уже, будучи политтехнологом, на этих выборах спросил: "Вы знаете такого?" Тот сказал: "Нет". Я узнал от СБУ, что в Луганской области "Донбасс" первым делом поставил на колени главу пожарной службы и спросил: "А если дома будут гореть у сепаратистов, ты будешь тушить?" "Я все должен тушить", — был ответ. Приставили пистолет к голове.
Потом они приходили пьяные в избирательные комиссии, и мне пришлось договариваться с батальоном "Айдар", чтобы те помогли нам защититься от такого произвола. Основная база батальона "Айдар", находится в Старобельске. В конце февраля мер города Старобельск Владимир Живаго был убит под Старобельском. За три дня до убийства я общался с ним, мы хотели презентовать инициативу по политическому образованию взрослых в серой зоне населения. Он жаловался, что есть люди просто недовольные и готовые пустить в ход оружие. Это именно тот случай, где политические мифы сталкиваются с реальностью. С одной стороны, нужны для государства герои, которые защищают страну, с другой стороны, мы видим большое количество людей, которые за различные правонарушения, недоказанные, сегодня находятся под стражей. Давайте посмотрим мотивацию людей, которые пошли в АТО, в добровольческие батальоны, кроме романтиков, — это алко-, наркозависимые, резонно думая, что они решат свои проблемы в серой зоне, там легче достать.
Все неоднозначно. Как эту проблему решать?
— Например, с религиозной точки зрения, как это решать? Экзорцизмом! Очищение от демонов, демоны как раз абсолютно четко проходят в политике по разделу политические мифы. И от таких демонов в украинской политике надо освобождаться. Это покаяние. Во время боевых действий ты, воюя даже на территории другой страны, следишь, чтобы не было мародеров, не было насильников, причем там за каждое нарушение — смертный приговор. Потому что нет оправдания насилию. Ты должен противостоять врагу, а не живому человеку. А если у человека другие взгляды, на то и есть на латыни "оппозиция", то есть, другая позиция, тут должна быть дискуссия, диалог.
Если мы говорим о мародерстве, наверняка, там у людей позицию тоже не спрашивали, когда отнимали машины, били дома, насиловали женщин. Не знаю, насколько тут интересовались политическими взглядами.
— Не всегда нужно оправдание. Если сказали, что это все, у тебя есть индульгенция. Но только покаяние.
Наоборот, мы получаем сигнал от власти, что будет амнистия, будет индульгенция, будет избирательный подход — разве это способ прийти к покаянию?
— Понятие "политическое развитие" — и процесс, и регресс — это позитив. То, что ситуация развивается, — это к улучшению. Но это будет только, когда оппоненты, как Лихолит сейчас с Мельничуком, перебьют друг друга, или же, наоборот, когда протянут друг другу руки. То есть, так или иначе, но развитие ситуации будет, и оно все равно будет на благо будущего общественного договора.
На этой неделе парламент будет голосовать по поводу Александра Онищенко, скорее всего, о снятии неприкосновенности — отдельно, задержания – отдельно, ареста — отдельно. Ваш прогноз насчет того, будет ли это голосование положительным?
— Оно будет положительным. Сейчас нужна показательная порка, а у нас всегда порют слабых. Онищенко представляет группу, которая не настолько сильна в парламенте.
Вы считаете, что снимут неприкосновенность и арестуют его прямо в зале?
— Ему дадут несколько попыток сбежать. Там есть вопрос перераспределения: если он исчезнет из Украины, то вопросы прямого и непрямого контроля над определенными финансовыми потоками просто перейдут в другие руки. Но в основе той газовой коррупции в парламенте стоят нынешний секретарь Совета безопасности и бывший — Александр Турчинов и Андрей Клюев.
Никто, наверное, не знает, что Турчинов в начале 90-х был главой лаборатории альтернативной экономики и разработал схему, с которой пришел к первому вице-премьеру, тогда Павлу Лазаренко, и предложил возможность зарабатывать деньги на газе. Лазаренко сказал: будете работать с Тимошенко. Вот схема эта появилась как раз в 90-тых. В 2001 году Кучма искал, кого назначить премьером, чтобы проголосовали за имплементацию референдума, и он пошел на третий срок. Вот тогда группа Януковича, Клюева и Ахметова, сказали что они такое могут. И Клюев разработал схему, чтобы каждый депутат имел влияние на исполнительную власть. Сегодня говорят, что в бизнесе присутствует как минимум 50 депутатов, и это далеко не группа Онищенко. Скорее всего, это только верхушка, причастных к газовому бизнесу где-то четверть депутатов, но только, кто совсем не разбирается, не может прикоснуться к реальным деньгам. Каждый департамент в любом министерстве — это направление политики, которое финансируется государственными программами. И вот в каждом из них есть начальник департамента со своим замминистром и плюс лоббисты ВР, есть финансовые рычаги. Сегодня это реалии нашей жизни.
Онищенко обещал назвать имена, если его арестуют. Видимо, это никого не беспокоит?
— Решение принято гораздо раньше и заранее просчитано. Но сам факт, что я назову всех… ну извините, если вы гражданин страны и нардеп, назовите их сейчас, а если меня задержат, и я назову… знаете, это сразу "Место встречи изменить нельзя". Но в ВР для политика Украины, нового политика, политика через два года после Революции достоинства, мы даже не замечаем, насколько кощунственно выглядит подобная фраза.
И также противоречиво звучит фраза, что давят его бизнес и пытаются отнять его бизнес нардепа. Еще раз: бизнес нардепа.
— Человек честно сказал: хотят забрать мою коррупционную схему. Хотят забрать бизнес. Но с другой стороны, если есть схема — есть смотрящие, контролирующие, и сейчас идет огромное перераспределение по энергодобыче. Например, оказывается, что большинство вопросов газодобычи на востоке Украины контролирует министр внутренних дел. Вот почему именно этот министр возглавляет сегодня партию войны, которая выступает против урегулирования процесса на Донбассе. Потому что это напрямую влияет на его бизнес.
К слову, народный депутат Игорь Луценко считает, что бойцов АТО, которые воевали за Украину в 2014 году без надлежащих правовых условий, сейчас можно привлекать к уголовной ответственности за что угодно. И дело "айдаровца" Валентина Лихолита является показательным.
По словам политолога Руслана Бортника, под предлогом совершения преступлений, власть избавляется от добробатов, которые уже выполнили свою функцию на Востоке. Но с другой стороны, в отношении некоторых из них, в том числе "Айдара", есть действительно много претензий, а участие в АТО не может быть индульгенцией.
