В результате происшествия погибла девочка, 2008 года рождения. По информации Амброськина, виновники ДТП, двое военнослужащих, задержаны и переданы в военную прокуратуру.
Почему стала возможной такая трагедия, и как избежать таких ситуаций в будущем, в эфире радиостанции Голос Столицы рассказал политический эксперт Михаил Павлив.
Происшествие в Константиновке − это не первая ситуация, когда говорят о пьянстве, алкоголизме. Что вы думаете по этому поводу?
− Оценивая события, нужно вспомнить о том, что есть очень яркая и значимая параллель: летом 2013 года произошел бунт во Врадиевке. Тогда, к счастью, никто не погиб. Сейчас, к сожалению, погиб человек. Бунт людей − всегда дело спонтанное. Говоря о том, что произошло в Константиновке и что было иначе, если сравнивать с Врадиевкой, то совершенно однозначно был канализирован протест и возмущение не против конкретных персоналий, а против институций — в данном случае бойцов АТО и частей АТО. Если во Врадиевке все было адресовано к милиции, потому что наши правоохранительные органы никогда не были большими друзьями для населения Украины, здесь совершенно точно обнажилось отношение к частям ВСУ в конкретном городе. Конечно же, есть немой протест, "кухонный протест". И неприятие происходящего на контролируемой Украиной территории Донбасса более чем высоко. Это очень опасная симптоматика и властям нужно с этим что-то делать. Причем делать со знаком "плюс", а не "минус", как это было до сих пор.
Смерть − это деформирующее обстоятельство для любого человека, каким бы он ни был убежденным, мотивированным… Человек с ней знакомится и никогда не остается таким, каким был. Мы прекрасно знаем о таких вещах, как вьетнамский синдром, афганский синдром, сейчас Украина уже в полный рост знакома с донбасским синдромом. И многие люди, которые сейчас находятся в том же Артемовске, Константиновке, будем говорить прямо, прошли через сложные обстоятельства еще под Иловайском, сейчас под Дебальцево…
Смотрите также: Очереди за гуманитарной помощью в Дебальцево
Конечно же, существуют вопросы ротации, которая непонятно как происходит в стране. Также есть проблема с психологическим состоянием бойцов и, на мой взгляд, крайне слабым контролем руководства ВСУ за тем, что вообще делают солдаты, как они проводят свое свободное время, досуг, скажем так. Естественно, это заканчивается мягко говоря аморальными состояниями поведения, потому что если армия не воюет − ее нужно распускать по домам.
Особый статус Донбасс получит только после проведения выборов, по крайней мере, так решила Рада. Но это еще не все, ведь теперь есть формализация отдельных районов Донецкой и Луганской областей как оккупированной территории. И возникает вопрос, как вообще возможны выборы в органы местного самоуправления на оккупированных территориях?
− Начну с уточнения. Нужно отметить, что законопроект не предоставляет особый статус отдельным регионам Донецкой и Луганской областей. Законопроект говорит об особых формах самоуправления на этих территориях и некоем измененном функционале этого самоуправления. Соответственно, никакого особого статуса для этой зоны и не предполагается. Если же говорить о перспективах, скорее всего, никакие выборы там не произойдут. То есть на сегодняшний день есть полное непонимание двух сторон, как двигаться дальше в этом алгоритме, фактически алгоритм нарушен.
Сроки сорваны, алгоритм нарушен…
− Не в сроках дело. Нужно, чтобы происходило компромиссное движение. Сейчас же есть полное непонимание и противоречие между новообразованными институциями на Донбассе и официальным Киевом. Поэтому я пока что точно не прогнозирую никаких дальнейших движений по политическому урегулированию. К сожалению, все застопорилось окончательно. Будем наблюдать.
Перелом ситуации уже произошел сегодня или нет? Например, Ангела Меркель в Берлине говорила с Порошенко о хрупком перемирии. Сейчас мы слышим заявления от Захарченко − лидер ДНР заявил о намерении вообще захватить населенные пункты, где в прошлом году проводился референдум. Как вы считаете, мы ушли в плоскость войны?
Этот институциональный переворот может случиться в рамках конституционной реформы, под которую уже создана соответствующая комиссия?
− Пока не предполагается, вот в чем дело. То есть понятное дело, что когда о конституционной реформе говорят президент и украинская сторона, они скорее говорят о неких изменениях, касающихся базового уровня местного самоуправления. И даже это, по большому счету, касается устройства базового уровня относительно его упорядочивания, формы, характера и функционала.
А когда об этом говорят, скажем так, руководители непризнанных институций, они подразумевают для себя некий автономный статус. И данный статус, по их мнению, должен быть записан в Конституцию Украины. Но этого совершенно точно не предполагает украинская сторона. И выхода из этого противоречия я пока не вижу. Дай бог, чтобы мы сейчас продолжали сохранять мир. Потому что как бы там ни было, все равно у нас в целом перемирие. Но мы пока что утратили перспективу политического урегулирования, что куда опаснее. Потому что если до сих пор следование минскому протоколу давало шанс на возвращение Донбасса в украинское политическое, правовое и электоральное поле, то сейчас эти шансы уменьшились, они призрачны.
