Процесс отвода войск от линии разграничения на востоке Украины должен был начаться в воскресенье. Об этом сказал руководитель украинской группы военных Петр Каноник.
Один из лидеров ДНР Эдуард Басурин заявил, что реальный отвод войск начнется не раньше 24 февраля, поскольку 23 числа — праздник.
Об отводе войск радиостанция Голос Столицы поговорила с политологом, директором Украинского института анализа и менеджмента политики Русланом Бортником.
С чем связано затягивание отвода войск?
– Это говорит о глубоком недоверии между сторонами и неспособности ОБСЕ и центра технически обеспечить отведение тяжелых вооружений. Хотя я думаю, что на самом деле тяжелые вооружения не будут отводиться по всей линии фронта. В лучшем случае они будут отводиться кластерно. Это будет определенная игра в кошки-мышки: вы отвели – мы отвели. Будут красиво под камеры ОБСЕ отводить часть вооружений, а основную массу попытаются спрятать, оставить на своих позициях, потому что уровень недоверия не снизился, он даже повысился.
То есть реального отвода вооружений не будет?
– Я думаю, что реального отвода не будет. Если посмотреть на линию разграничения, то, например, по южному участку ЛНР и ДНР должны отвести тяжелые вооружения где-то под Донецк или на территорию России. То есть, безусловно, они попытаются просто спрятать эти вооружения от глаз ОБСЕ, а ОБСЕ, к сожалению, неспособна будет проконтролировать, действительно ли отведены эти вооружения, или это просто красивая пиар-акция.
Читайте также: "Гибридная война" как провокатор "гибридного военного положения"
В Париже 24 февраля пройдут переговоры между министрами иностранных дел "нормандской четверки". Каким может быть их результат?
– Это не просто переговоры, потому что механизм этих консультаций, мониторингов запущен последними минскими договоренностями. Я думаю, будут говорить о разводе вооружений, о соблюдении перемирия, об усилении функций ОБСЕ. Будет обсуждаться вопрос Дебальцево и влияние этой ситуации на реализацию минских договоренностей. Но я не ожидаю каких-то конкретных решений и каких-то принципиальных изменений в тактике реализации минских договоренностей.
