Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования, эксперт МИА "Россия сегодня" для РИА Новости Украина
Подписание в Астане договора об образовании ЕАЭС (Евразийского экономического союза) состоялось на фоне глубокого мирового кризиса. Гражданские войны в Сирии и на Украине, "цветные" перевороты в Египте и Тунисе, уничтожение Ливии. Все это лишь отдельные видимые фрагменты глобальных процессов, связанных с ослаблением США; отказом ЕС от активной самостоятельной политики и его стремлением пересидеть лихие времена под американским военно-политическим зонтиком; подъемом России и Китая. В целом же речь идет о приходе на смену американской гегемонии многополярного мира, о выдвижении новых глобальных лидеров.
США как "глобальный Брежнев"
Все предыдущие смены лидерства также неизбежно порождали политические кризисы, зачастую переходившие в прямые военные столкновения. Таковыми, например, были две мировые войны, в ходе которых глобальная гегемония перешла от Британии к США. Старый лидер всегда сопротивляется, всегда пытается сохранить комфортный для себя мир, в котором именно он является привилегированным игроком. В конечном итоге, он пытается сжечь в пожаре войны потенциальных новых лидеров – либо же максимально их ослабить.
Однако дестабилизация и войны становятся последним гвоздем в гроб старого лидера. Как правило, его гегемония на заключительном этапе поддерживается лишь силой привычки, и нежеланием большей части политиков и государств рисковать, меняя пусть не очень комфортный, но привычный миропорядок на неизвестность. Старый лидер рассматривается к этому времени уже не как экономический локомотив, не как моральный авторитет, но как гарант привычной стабильности.
К началу нулевых годов в такой роли "глобального Брежнева" оказались Соединенные Штаты. Леонид Ильич был символом позднего цветения относительно зажиточного по сравнению с прошлыми эпохами "развитого социализма". При нем никто не верил, что СССР построит коммунизм или что лично Брежнев – выдающийся марксист-теоретик, но всем жилось вполне комфортно и никому не хотелось менять этот стабильный комфорт на риск неизвестности. Если бы советское руководство само не объявило "перестройку" и не отказалось от монополии КПСС на власть, этой условной стабильности должно было хватить еще надолго.
Вот так же и США, которые утратили (после агрессий в Югославии, Афганистане и Ираке) моральное лидерство, потеряли абсолютное экономическое превосходство (вынос промышленного производства в Юго-Восточную Азию делает США критически зависимыми от импорта промышленных товаров, еще недавно производившихся на их собственных предприятиях) и не сумели достигнуть абсолютного военного превосходства (ядерные силы России обладали достаточным сдерживающим эффектом даже в тот период, когда сухопутные силы и флот РФ значительно ослабили боеготовность). Они удержали свое право на гегемонию лишь как мировой эмиссионный центр и контролер крупнейшего в мире трансатлантического (США+ЕС) рынка. Правила привычной стабильности уже не всех удовлетворяли, но альтернативой была пугающая неизвестность, заставлявшая сдерживать амбиции.
Взорвав эту стабильность, инициировав хаос цветных революций и гражданских войн, США утратили в глазах мирового сообщества последний аргумент в пользу сохранения за ними еще на некоторое время статуса гегемона. Гегемон, сам взрывающий мир, который он должен гарантировать, никому не нужен.
С начала 2012 года количество спровоцированных США конфликтов переросло в качество. Старый мир все равно рухнул, и США из гаранта стабильности превратились в опасного дестабилизатора, с которым всем уже некомфортно, но большинство еще не определилось, под чьим руководством, на каких условиях и какой оно будет строить постамериканский мир.
Какие существуют предложения?
На глобальный политический рынок выставлено несколько предложений. Среди них временные неформальные союзы, вроде БРИКС и Группы двадцати, объединяемые единственно тем, что входящие в них наиболее динамично развивающиеся экономики заинтересованы в демонтаже pax Americana.
Китай активно повторяет опыт Японии по созданию в Азиатско-Тихоокеанском регионе "зоны сопроцветания". Сейчас Пекин решает задачу вытеснения из региона США (как конкурента в борьбе за местные рынки и ресурсы) и гарантии безопасности национальной территории за счет выхода флота из внутренних китайский морей на просторы Тихого океана. Это мало вдохновляет соседей Китая, но они неспособны самостоятельно сопротивляться экспансии.
Еще одним внятным предложением является российский проект создания ЕАЭС, с перспективой создания зоны свободной торговли между ЕАЭС и ЕС. При этом понятно, что процесс экономической интеграции двух крупных объединений может в дальнейшем дополниться и политическими интеграционными процессами.
С этой целью уже заявлено, что ЕАЭС планирует во многом использовать опыт интеграции ЕС (от Объединения угля и стали, через Европейское экономическое сообщество к Европейскому союзу). Естественно, предполагается не слепое копирование, а творческая переработка этого опыта.
Проблемы, резоны и перспективы
Казахстан и Белоруссия прекрасно понимают, что с развитием российского глобального проекта и присоединением к нему новых участников, их ценность для России снижается, а интеграционные процессы тем или иным образом могут ограничить их суверенитет. Никто ведь не обманывается формальным равенством членов ЕС – Германия является признанным экономическим локомотивом Европейского союза и делит с Францией и частично Италией политическую ответственность за него.
Отсюда противоречивость казахстанской и белорусской политики в кризисах на пространстве СНГ, в частности, в украинском. С одной стороны, Астана и Минск понимают, что их суверенитет гарантируется только Россией и только в случае их участия в евразийском интеграционном объединении. А угрозы Белоруссии и Казахстану исходят не только от Вашингтона с его патологической любовью к цветным революциям по периметру российских границ.
Казахстан, например, резонно опасается китайских амбиций в Центральной Азии. При этом казахи прекрасно отдают себе отчет, что, если в составе Российской империи и СССР они не только сохранились как народ, но и умножились в числе, то с китайским опытом ассимиляции, превратившим в ханьцев и маньчжуров на севере, и племена мань на юге, и многие другие народы, некогда весьма многочисленные, неполные двадцать миллионов казахов за считанные годы без следа растворятся в полуторамиллиардном Китае, как капля марганцовки в океане.
Белоруссия же, лишенная российского военно-политического и финансово-экономического зонтиков, столкнется не только с неразрешимыми социальными проблемами, но и с территориальными претензиями Польши, не забывшей, что в былые времена граница Речи Посполитой проходила между Смоленском и Вязьмой. Это понимание заставляет Минск и Астану достаточно конструктивно участвовать во всех российских интеграционных проектах.
С другой стороны, как уже было сказано, Белоруссия и Казахстан опасаются снижения своей ценности для России в случае активного присоединения к проекту Украины и других стран. Одновременно их пугает проявившаяся во время текущего украинского кризиса готовность России не только иметь армию, но и использовать ее для защиты своих национальных интересов. Тревожит их и обоснование перехода Крыма под российскую юрисдикцию на основании того, что это исторически российская земля, завоеванная российским оружием, населенная русскими людьми и отторгнутая у России волюнтаристским решением коммунистического руководства СССР.
Астана и Минск внимательно следят: не перерастут ли интеграционные процессы в практику собирания русских земель (или не будут ли они дополнены ею).
ЕАЭС и Украина
Представляется, что осторожное поведение России в ходе украинского кризиса непосредственно связано с российским европейско-евразийским проектом. Ввод российских войск на территорию материковой Украины не только вызвал бы крайне резкую реакцию со стороны ЕС, на годы, а то и на десятилетия похоронив саму возможность даже теоретического его участия в евразийской интеграции и оставив Россию один на один с Китаем в Центральной Азии. Одновременно он бы смертельно испугал партнеров России по ТС и ЕАЭС, которые немедленно примерили бы ситуацию на себя.
В то же время Россия не может проиграть украинский кризис, поскольку это будет воспринято как ее слабость, а слабый союзник никому не нужен. Не только ЕС или Китаю, но и Казахстану, Белоруссии, Армении, Азербайджану. От России требуется готовность и способность защищать своих союзников.
Этим объясняется выжидательная тактика России, рассчитанная на то, что по мере приближения осени-зимы и угрозы потерять объемы газа, идущие через охваченную гражданской войной Украину, ЕС окажется достаточно договороспособным и признает, что остановить боевые действия может только внешняя сила, и что такой внешней силой для восточной Украины могут быть только российские войска, а для западной – войска ЕС (например, польские, венгерские, румынские, но, возможно и итальянские и французские).
Однако напомним, что украинский кризис является лишь частью глобального кризиса, вызванного неспособностью США сохранить мировое лидерство и их нежеланием расставаться со статусом гегемона. Если поражение США в украинском кризисе окажется недостаточно убедительным, если они сохранят волю и ресурсы для дальнейшей борьбы, а Евросоюз будет и дальше следовать в фарватере политики США, то возникновение аналогичного кризиса в любом другом пограничном с Россией государстве – вопрос времени, а не принципа.
Что же касается ЕС, то глобальная политическая и экономическая ситуация такова, что сохранить стабильность и возможность опережающего экономического роста Евросоюз может только в партнерстве с Россией. В противном случае его ожидают самые драматические процессы, сходные с теми, которые сейчас происходят на Украине. Сможет ли ЕС сделать адекватный выбор, покажет уже ближайшее время.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора.
