Виктория Иванова — Кале (Франция), для РИА Новости Украина
В начале сентября глава МВД Франции Бернар Казнев заявил о сносе лагеря мигрантов, также известного как "джунгли". К этому неоднократно призывали местные жители. Южная часть лагеря уже была демонтирована минувшей весной.
Согласно плану властей, расселение, начавшееся в понедельник, продлится несколько дней, при необходимости — и всю неделю.
Жителей лагеря, решивших продолжить путь по социальным учреждениям Франции, первым делом направляют в ангар, где им предстоит пройти процедуру разделения. Всего предусмотрено деление по четырём категориям: мужчины, дети без сопровождения, семьи и особо незащищенные лица — беременные женщины и больные люди. После этого десятки автобусов увезут теперь уже бывших обитателей лагеря в центры для мигрантов в разных уголках страны. Один день пребывания одного человека в таком центре обходится властям в 25 евро.
Читайте также: О чем пишут в мире: демонтаж лагеря беженцев в Кале, крупное ДТП в Калифорнии
По оценкам волонтерского движения Auberge des migrants, участники которого на протяжении долгих месяцев помогали жителям лагеря, обеспечивая их едой и одеждой, сейчас в "джунглях" проживает 8143 человека. Пиковой отметки, перевалив за 10 тысяч, число жителей лагеря достигло в сентябре, однако после объявления о неминуемом сносе "джунглей" около двух тысяч мигрантов уже покинули территорию лагеря в поисках лучшей судьбы — новой жизни в социальном центре они предпочли побег.
Большая часть жителей лагеря — выходцы из Судана и Афганистана, далее с большим отрывом по численности следуют Эритрея, Эфиопия, Пакистан, Ирак и Сирия. Если не все, то многие из мигрантов рассчитывали, что Франция станет лишь неким перевалочным пунктом на пути к жизни в Великобритании.
Туманный Альбион манил их более коротким сроком рассмотрения документов на предоставление статуса беженца и относительной простотой поиска работы, пусть и на чёрном рынке. Но Соединённое Королевство принять так много жителей Африки и Ближнего Востока не решилось. Жителям Кале соседство с лагерем тоже радости не приносило — горожане боялись выходить на улицы вечерами, а владельцы кафе, магазинов и отелей жаловались на спад туристического потока. Власти Франции, отозвавшись на просьбы горожан, в итоге тоже сделали свой выбор.
Местные жители, так долго ждавшие сноса лагеря и уставшие жить в страхе за заборами, полны радости, хотя до окончательного избавления от "пришельцев" ещё далеко.
"Конечно, наша жизнь теперь станет спокойнее. Только непонятно, когда и как долго это продлится. Пока всех мигрантов вывезут, может пройти много времени. Но хорошо, что этот процесс запущен. Об этом мы долго мечтали", — сказал Кристоф, живущий в городе более тридцати лет.
Встретить местных на улице в будний день непросто — люди работают, а с наступлением вечера прячутся за закрытыми ставнями.
Зато гостей города в эти дни в Кале очень много. Число журналистов измеряется сотнями. Было выдано 450 аккредитаций, но слетевшихся со всего мира репортеров столько, что их аккредитации никто не проверяет — достаточно показать удостоверение. Точных чисел нет, коллеги говорят, что в городе работает около 700 журналистов.
Едва только появилась официальная информация о точной дате начала сноса лагеря, как на сайтах по бронированию отелей начался небывалый ажиотаж. В холодные октябрьские дни, когда туристический сезон уже совсем закончился, места в гостиницах города и в радиусе 15 километров найти почти невозможно. Поиск выдаёт печальную фразу — "объект размещения полностью забронирован". Свободных парковочных мест в окрестностях лагеря тоже нет: легковушки и передвижные телестанции журналистов, маленькие грузовички волонтёров заняли обочины и дорожные "карманы". Только к середине ночи репортеры разъехались на несколько часов — следующий день обещал быть очень долгим. Наутро парковочные места закончились ещё до восхода солнца.
Ещё накануне в лагере продолжалась относительно привычная жизнь. Кто-то набирал питьевую воду, кто-то играл в футбол, кто-то стоял в очереди за привезённой волонтёрами одеждой, с благодарностью и радостью принимая поношенные джинсы и тёплые кофты.
"Я приехал из Ирландии, помогаю в объединении Auberge des migrants. Почему приехал? Тут страдают люди, им нужна помощь, ну я и решил помочь", — говорит молодой человек, стоящий у машины с одеждой.
Волонтеры, идущие по лагерю, не очень настроены на разговоры. Мигранты, с которыми они работают, не жалуют журналистов, поэтому сотрудники благотворительных организаций поступают так же – ведь в глазах своих подопечных волонтеры должны оставаться людьми, которым можно доверять.
"Можно, я пойду с вами?" — спрашиваю у девушки-волонтёра, поскольку прошлые поездки чётко дали понять — в одиночку в лагере опасно.
"А вы кто? Журналист? Нет, извините, не стоит. Они журналистов не любят", — отвечает девушка. Дальше дорогу приходится все же продолжать одной.
Случаи нападений на журналистов в "джунглях" не редкость, а вполне привычное событие. Через несколько часов я узнаю, что двое коллег из Германии были ограблены — лишились телефона. В январе и феврале 2016 года нападению группы мигрантов подверглись голландские и российские журналисты. В середине октября, по данным СМИ, в лагере была изнасилована переводчица, сопровождавшая одного из журналистов.
Помня это, далеко в лагерь стараюсь не заходить. Но даже меры предосторожности не спасают. По дороге, опоясывающей лагерь, едет парень на велосипеде.
"Эй, девушка, девушка-а-а!" — крик мне вслед на ломанном английском. Не уверена, как поступить правильно: пропустить мимо ушей и идти дальше, тем самым, возможно, разозлив юношу, или все же ответить. До полиции, стоящей в оцеплении, недалеко, поэтому отвечаю.
"Ты такая красивая, ты так мне нравишься, давай целоваться. Прямо сейчас. Уже вечер, тебе есть, где спать? Приходи спать ко мне, мы займёмся сексом. Завтра уже поздно, завтра Кале все, финиш", — настаивает новый знакомый. Ему 27 лет, он из Эфиопии. Вопреки правилам вежливости представляться отказывается, но упорно просит номер телефона.
"Я хочу позвонить тебе вечером. И потом ещё позвонить. Завтра меня увезут на юг Франции. Поеду на юг, что же делать. Говорят, что там хорошо, и точно не так холодно, как тут", — парень описывает вокруг меня ещё один круг на велосипеде и уезжает, явно не испытывая серьезного огорчения из-за предстоящего путешествия.
Словом, за день до начала "исхода" в лагере было достаточно спокойно и относительно безопасно. Вернее, все-таки безопаснее, чем могло бы быть. Ночь тоже прошла почти мирно — не в пример предыдущей, когда группа из примерно 50 мигрантов начала кидать камни в полицию. Служители правопорядка, за месяцы дежурств в лагере привыкшие ко всему, традиционно ответили ударами дубинок и применением дымовых шашек.
Первые мигранты, решившие добровольно покинуть лагерь, начали прибывать к ангару задолго до его открытия, назначенного на 8 утра. За два часа до этого срока у высокого забора, опоясывающего комплекс, собралось несколько десятков человек. Кто-то принёс с собой все пожитки — некоторые с трудом могли унести весь свой скарб, а кто-то, как, например, мужчина, приехавший во Францию из суданского Дарфура, нёс с собой лишь две картины в пакете для продуктов.
"Я уезжаю, все, лагерь закрывается. У меня ничего нет — только две эти картины. Их подарил мне мой друг, брат, можно сказать. Говорит, пусть будет на память. А я совсем один. Совсем! Мама, папа, сестра — все погибли на моих глазах там, дома", — говорит мой собеседник и вдруг разражается страшным хохотом. Этот хохот потом то и дело всплывает в предрассветном сумраке над растущей толпой мигрантов.
Ещё один "переселенец" — тоже выходец из Судана, объяснил, зачем пришёл к ангару так рано.
"Я уже точно решил уехать, тут оставаться незачем. А раньше пришёл, чтоб мне точно нашлось место в автобусе, нас же много", — говорит он. В лагере молодой человек прожил всего два месяца.
С рассветом число переселенцев у ангара растет быстрее. Очередь для семей почему-то пустует: подавляющее большинство собравшихся — молодые мужчины. Зачастую они стараются держаться группами по несколько человек.
"Для них важно держаться друг друга. С переездом отсюда они потеряют привычное общество, поэтому многие стараются попасть в один автобус, чтобы оказаться в одном центре размещения. Мы им помогаем, думаю, у всех все получится", — говорит глава Auberge des migrants Кристиан Саломе.
По его оценке, за понедельник Кале должны покинуть около трёх тысяч мигрантов. Но оставлять хоть и очень холодное и неласковое, но привычное место проживания хотят далеко не все. Те, кто сбежал из лагеря в канун переселения, по словам Саломе, сейчас живут "в сквотах или под мостами".
"Полиция их найдёт и, если успеет сделать это раньше нас, волонтёров, то с подопечными мы встретимся уже в центре, где содержатся задержанные за административные правонарушения. Но срок такого ареста невелик — 48 часов. И дальше они либо опять будут скрываться, либо все-таки поедут в центры", — добавляет мой собеседник.
Смотрите также: Сотни мигрантов устроили беспорядки на острове Лесбос
Впрочем, дефицита желающих уехать явно не наблюдается — люди с тюками и рюкзаками продолжают приходить и спустя три часа с открытия распределительного пункта.
"Вы видите, как все организовано? Я очень приятно удивлена организацией этой операции: ни разу так спокойно не было. Люди, наши подопечные, в хорошем настроении, они рады, что скоро будут в тепле и есть горячую еду", — сказала представитель ещё одного благотворительного объединения — Salam Клодин Жиль.
Тем временем от ангара отходит очередной автобус, под завязку забитый беженцами. В пути им предложат бутерброд, яблоко и воду, а вечером, наверняка, тёплый ужин. И утром они проснутся в очередной для них новой реальности. А портовый город Кале, пусть не так резко, как его недавние гости, тоже обретёт новую, более спокойную жизнь.
