РИА Новости Украина
Интервью Спутник-Бразилия с Таис Руссомано (Thais Russomano), первой женщиной-врачом в Латинской Америке, специализирующаяся в области космической медицины, основатель и директор компании InnovaSpace, основатель и директор первого исследовательского центра космической биологии и медицины – MicroG – в Бразилии, который является единственным междисциплинарным центром в мире, советник проекта MARS ONE.
В первую очередь, хотелось бы спросить, когда произойдет первый полет на Марс и, самое главное, кем же он все-таки будет осуществлен? Чей проект будет пионером в этом смысле?
— Для начала, нужно понять, что именно мешает нашей высадке на Марс. Потому что, на самом деле, с технической точки зрения мы уже там. Уже отправлялись и зонды, и роботы, которые гуляют по его поверхности. Так что как туда долететь – это мы знаем. То, что мешает высадке туда людей – это, в первую очередь, как раз те вопросы, которыми я занимаюсь, то есть space life side (выживание в космосе). Вот мы вылетаем с Земли, где есть своя гравитация, и приземляемся на Марсе, где она другая. Мы вылетаем оттуда, где есть гравитационная постоянная G, а прилетаем туда, где это одна треть от G. Иными словами, здесь, на Земле, мой вес составляет 90 кг, а на Марсе он будет составлять 30 кг. Это помимо того, что в полете мне придется еще побывать в условиях полного отсутствия гравитации.
Но есть и другая проблема, и это радиация. Помимо этого, есть еще и третий вызов – социально-психологического характера. Возьмем космический корабль с тремя-четырьмя людьми, например. У них у всех разный бэкграунд, они все больше отдаляются от Земли, им все тяжелее друг с другом сосуществовать и общаться. Им приходится бросать друзей, семью… Короче говоря, весь этот стресс, помноженный на изменение гравитационного поля, радиацию и социально-психологический аспект – это и влияет на то, в каком состоянии человек, улетевший с Земли, прилетит на Марс.
Читайте также: По дюнам и кратерам. Разработан внедорожник для Марса
С технической точки зрения, было бы идеально как бы "перенести" гравитационное поле земли в космический корабль. Если у людей получится создать такие условия в нем, например, путем центрифугирования, это бы предоставило нам что-то максимально похожее на нашу, земную гравитацию. Этот вопрос, возможно, мы и сможем решить с помощью технологий и инвестиций.
А вот от радиации защититься очень непросто. Все методы защиты очень много весят. Если мы будем, например, использовать воду для защиты от радиации, исходящей из космического пространства, то космический корабль будет очень тяжелым. Возможно, лучший вариант уменьшить радиацию или хотя бы ее влияние на человеческий организм – это сократить время полета. Например, вместо миссии, которая длится полгода, организовать полет на три недели. Так что я думаю, что для первого полета на Марс нужна добротная комбинация усилий и огромных инвестиций в сфере космической инженерии, физиотерапии и космической медицины для того, чтобы мы смогли минимизировать влияние этих трех аспектов.
Иными словами, [необходимо] совершить так называемое терраформирование [изменение климатических условий планеты с целью приведения атмосферы, температуры и экологических условий в состояние, пригодное для обитания человека, земных животных и растений] – грубо говоря, взять космический корабль и превратить его в Землю, попытаться максимально воссоздать нашу земную жизнь в рамках космического корабля. Но, на мой взгляд, до этого еще далеко – успешно долететь до Марса. Долететь-то мы можем, правда, можем уже не живыми (смеется). Дело-то в том, чтобы прилететь туда живыми и здоровыми, найти решение этой проблемы с перемещением и прибыть туда во всеоружии, чтобы выжить в марсианской атмосфере. Возможно, в рамках марсианского проекта было бы рационально сначала отправить туда так называемый человеческий habitat, построить его там, чтобы подготовиться к приходу человека. Думаю, это хорошая идея. […] Ведь в противном случае, вы можете прилететь туда, на поверхность, и сидеть в космическом корабле, что сложно. Можно выходить оттуда, чтобы что-то поделать, но домом будет оставаться космический корабль.
То есть, по сути, есть два варианта – можно отправиться на Марс чуть ли не сейчас, но без оптимальных для этого условий, либо заниматься тщательной подготовкой, однако пожертвовать временем и сделать это гораздо позднее?
— Когда мы говорим о таком полномасштабном проекте, как отправка человека на Марс, фактор, который может значительно сократить процесс подготовки — это инвестируемые в проект средства. Деньги и количество специалистов, которые будут этим проектом заниматься. Эти две вещи могут сократить срок реализации проекта, пусть даже такого серьезного. Думаю, хорошим примером может послужить проект американцев по высадке на Луну. Если проводить параллели, то в то время, в шестидесятых, Луна казалась нам такой далекой, наверное, как сейчас Марс. Может, чуть меньше, но это был очень серьезный и сложный проект для того уровня технологий и знаний, что был у человечества на тот момент. И что произошло? Огромное инвестирование "купило" время, потому что, несмотря на сложность проекта, была возможность оплатить труд многих специалистов и оборудование для полета на Луну.
На сегодняшний день, это весьма рискованный проект – отправлять людей на Марс. Нужно очень грамотно оценить все риски, чтобы люди не прилетели туда мертвыми или с серьезными проблемами в плане здоровья. Сами по себе 6 месяцев в космосе – это не так уж много. Есть такие люди, кто провел и больше – например, мировой рекорд россиянина Владимира Полякова, который пробыл в космосе 437 дней, что больше года. Так что проблема не в сроке, проведенном в космосе, а в том, что открытый космос – это не то же самое, что находиться на орбите, это уже deep space [дальний космос]. А там радиация уже другая. Невесомость сама по себе, на мой взгляд, не такая серьезная проблема, ведь это всего 6 месяцев. А вот радиация – это действительно жизненно важный момент.
Да, последнее время теме космоса и как раз тем вопросам, о которых Вы упомянули, уделяется большое внимание в массовой культуре. Взять хотя бы тот же "Интерстеллар". На Ваш взгляд, как ученого, там много от правды или все же больше выдумки?
— Это некая комбинация. Ясное дело, такие фильмы делаются для массовой аудитории. Думаю, их функция кардинально отличается от науки как таковой. Их задача – это, скорее, вовлекать людей в изучение космоса, познакомить их с этими проблемами, с этими ситуациями, которые ученые вынуждены разрешать. Но это, конечно, не чистая наука. В противном случае, было бы очень скучно (смеется).
Вот мы говорили о важности финансирования. Известно, что проект MARS ONE отказывается от государственного финансирования с целью сохранить независимость, избежать бюрократических проволочек, и опирается исключительно на частные инвестиции. Многие утверждают, что для проекта такого масштаба таких вливаний не достаточно. Как решается эта дилемма?
— Ох, финансирование проектов – это всегда больной вопрос. Это головная боль. Понятно, что правительства в наше время удерживают огромные средства, но это делают и в частном секторе. Часто они оказываются взаимосвязаны. Но я думаю, что деньги – это ключевая проблема, не только для проекта MARS ONE, для любого, как-то связанного с освоением Марса. Это действительно чрезвычайно важно – найти финансирование. Однако нам также и не хватает еще многих знаний. Как доставить людей туда здоровыми, и так далее.
Насколько я знаю, в рамках проекта MARS ONE была идея организовать подобие реалити-шоу с участием первых колонизаторов. Как это возможно технически и какова основная идея – развлечение или просвещение?
— По-моему, от этой идеи уже отказались. Планировалось показать, каково будет жителю Земли, прибывшему на Марс. Таким образом, большая часть человечества имела бы возможность наблюдать за развитием, за ходом этого предприятия. Но эту затею много критиковали, утверждая, что проект может превратиться в некоего космического "Большого брата". […] Я не знаю, это ли было истинной причиной свертывания проекта, но полагаю, что так.
Некоторые специалисты говорят, что даже если первым колонизаторам и удастся добраться до Марса живыми и невредимыми, они не смогут вести там активную жизнь из-за того, что в полете мышцы атрофируются. Это так? Если да, как решается эта проблема?
— Сегодня очень много говорят о персонализированной терапии и медицинской помощи. У каждого из нас внутри, скажем, свой мир. Но в любом случае, если у человека хорошая генетика, хорошее физическое состояние, а в ходе полета он будет делать все необходимые и рекомендованные специалистами упражнения, он спокойно перенесет это 6-месячное путешествие. Это если выносить за скобки радиацию и говорить исключительно об этом аспекте физиологии.
На Ваш взгляд, какой состав первой марсианской экспедиции был бы оптимальным? Там должны быть только мужчины или также и женщины?
— Думаю, интересно было бы отправить и тех, и других. Идеально было бы, чтобы все они были из разных стран.
Очевидно, для этого они должны обладать идеальным здоровьем?
— В идеале, да. Здесь дело в том, что если вы улетаете с определенными проблемами [то по приезде они только обострятся]. Как и с любым путешествием – если, например, человек сейчас сядет на тот же самолет в Бразилию в больном состоянии – он приедет туда в гораздо худшем состоянии. Так что, конечно, процесс отбора весьма жесткий.
Насколько я понимаю, отбор этот происходил из числа добровольцев.
— Да, в рамках проекта MARS ONE идея состоит в том, чтобы найти людей, которые будут создавать образ неких первооткрывателей. Они могут быть специалистами вообще в другой области. Концепция в том, чтобы этот образ заставил других людей захотеть полететь на Марс, добраться туда, жить там.
На Ваш взгляд, какие цели преследуют волонтеры? Это личный интерес, это погоня за славой или адреналином или, может, некий альтруизм, забота о будущих поколениях?
— Думаю, всё вместе. Я никогда не принимала непосредственное участие в конкретно этом процессе отбора, поэтому не могу сказать с точностью. Но мне кажется, это сочетание разных факторов, как обычно и бывает в жизни.
Они, создатели проекта MARS ONE, понимают, что эти люди должны нести в себе образ первооткрывателя, который легко справляется с рисками, говорит себе "я со всем справлюсь, я буду бороться", у которого есть решительность, настойчивость – все эти психологические характеристики. […] Которые критически важны. Конечно, нужно быть здоровым, еще какие-то вещи. Но именно в рамках этой концепции научный багаж – это то, что не так важно [нежели в других аналогичных проектах].
Что касается непосредственно проблем со здоровьем, какие из них выходят на первый план в контексте планов по отправке людей на Марс?
— Одна из проблем, которая была обнаружена совсем недавно и о которой последнее время много говорят – это повышение внутричерепного давления у космонавтов. И это может стать серьезным противопоказанием для длительных космических полетов или проживания в тех условиях, где гравитация отличается от земной. Здесь много нюансов – ведь есть так называемые short term missions и long term missions, и физиологическое и анатомическое воздействие в зависимости от этого варьируется. Например, есть миссия на 9-10 дней, а есть на полгода-год. Конечно, адаптация организма разная, разные контрмеры.
Говоря о непосредственной колонизации Марса, предположим, что ее удастся осуществить команде MARS ONE. Можно ли сейчас спрогнозировать, когда на Марсе родится, например, первый ребенок, или об этом еще рано рассуждать?
— Сложно сказать. Но если будут созданы необходимые экологические условия, там будут проживать мужчины и женщины, тогда, в какой-то момент, вполне возможно и рождение жизни. Если все это будет возможно. Если это все воплотится в жизнь – может, такое и произойдет, на Марсе ли, на Луне ли, или в открытом космосе. Другое дело – сможем ли мы действительно создавать потомство в другом гравитационном поле. Второе – как ребенок будет развиваться, учитывая его "земной бекграунд". Так, его родители будут землянами, он родится, допустим, в условиях невесомости, на Марсе или на Луне. […] Здесь много любопытного, есть о чем подумать, но это уже, скорее, вопрос воображения, на него на данный момент не существует конкретного научного ответа.
Может, этот вопрос прозвучит немного провокационно. Однако часто можно услышать – мол, человечество вливает такое огромное количество средств в освоение космоса, в частности, Марса, в то время как чудовищно небрежно относится к собственной планете. Говорят, мы готовы колонизировать другую, хотя нам бы о своей позаботиться. Вы разделяете такое мнение?
— Думаю, колонизация Марса или той же Луны не связаны с небрежным отношением человека к нашей планете. Это, скорее, наша потребность в том, чтобы преодолеть этот "последний рубеж". Потребность осваивать – это, думаю, неотъемлемая часть человеческой природы.
