Беседовала Анна Лаба, РИА Новости Украина
С момента катастрофы на Чернобыльской АЭС прошел 31 год. Авария стала одной из самых тяжелых техногенных катастроф, последствия которой будут сказываться еще не одно десятилетие.
В результате взрыва в атмосферу было выброшено 190 тонн радиоактивных веществ. В первые дни основные усилия были направлены на снижение радиоактивных выбросов из разрушенного реактора и предотвращение ещё более серьёзных последствий. Через год после аварии третий блок атомной станции снова стал действующим, а первый и второй продолжили работу – стране нужна была энергия. И только в конце 90-х Чернобыльская АЭС была остановлена.
Читайте также: "Положение – аховое". Экс-глава Госатома об электроэнергетике в Украине
Директор ЧАЭС в 1987-1992 гг., заслуженный энергетик Украины Михаил Уманец рассказал в интервью РИА Новости Украина о том, что было самым сложным в его работе на станции и о будущем атомной энергетики Украины.
Вы возглавили станцию, когда масштабы катастрофы и опасность пребывания на ЧАЭС были уже известны, и тем не менее, вы согласились на эту должность. Почему?
– Видите ли, я человек советской формации, член КПСС. Моему назначению предшествовал разговор с одним чиновником, который сказал, что Эрик Поздышев (директор ЧАЭС в 1986-87 гг. – Ред.) болен, ему уже тяжело, но никто не соглашается его заменить. И тут у меня с языка сорвалось, что я готов. На следующий день мне позвонили из Москвы.
Я был профессионалом, у меня был опыт, этот опыт, наверное, был оценен. Ну, могу сказать только одно, конечно, кого попало бы туда не послали. Так как у нас атомной энергетикой руководили, простите, кгбшники и угольщики, конечно бы туда такого не послали. Посылали того, кто чего-то достоин как профессионал.
А моя личная реакция на это… Если хотите, ну мне это даже польстило, я понял, что в двадцатом веке я что-то могу сделать заметное. Вот и все, не более того. И моя жена, как декабристка, была со мной везде, где бы я не работал, и в Чернобыль поехала с удовольствием.
Что было самым трудным в работе на станции?
– Самым трудным было поддерживать, подчеркну – поддерживать, а не создать, трудовой настрой персонала. Я не имел права его изменить: люди прошли уже столько и были преданы своему профессиональному долгу. И это надо было в них поддерживать.
Все работали самоотверженно. Вы знаете, что уже в апреле все работники ЧАЭС были трудоустроены на аналогичных должностях на других станциях, их жены были устроены, дети? Но когда их попросили вернуться, 98% поехало работать сложнейшим вахтовым методом.
Смотрите также инфографику: Чернобыльская катастрофа в цифрах и фактах
Как хотите это называйте, героизмом, любовью к родине, но если бы они не вернулись, последствия были бы совершенно другими.
А вопросов в связи с этим было просто очень много. И зарплаты, и уходили от вахтового метода… А мне пришлось принимать решение, если бы это было мое решение, я бы поступал, может по-другому. Кое-какие решения я принимал из-под палки, но их надо было осуществлять…
Работавших на станции вахтовым методом тогда заменили новыми работниками, говорят, люди были не очень этим довольны.
– Когда уходили от вахтового метода, к нам добровольно приехали атомщики, но в основном из Сибири, это Томск-7 и Красноярск-26. Но они не работали на таких типах реакторов, как на ЧАЭС. И вот когда они приехали заменять персонал, о котором я вам уже сказал, у нас другого выхода не было, как намечать программы обучения, к каждому работающему старому работнику прикреплять вновь прибывшего. Программа намечалась, обучение, экзамены и т.д. И только после этого старый персонал уезжал в Киев.
Так вот, ни одной жалобы от вновь прибывших о том, что их плохо обучают старые работники, за это время не поступало. Это тоже оценить нужно…
Для кого-то это просто, а я понимаю, насколько ценно: если человек хотел работать, ему сказали, что надо уехать в Киев, а к нему прикрепили вновь прибывшего, и чтобы он так честно, добросовестно обучил его и оставил на своем рабочем месте. Вы знаете, это дорогого стоит.
Сейчас разрушенный блок накрыт новым безопасным конфайнментом. Предполагалось, что после этого начнутся работы по извлечению топливосодержащих масс, Насколько это реально? Или уже можно поставить точку — безопасность достигнута?
– Новое укрытие действительно надежно защищает от выбросов радиации. Сама эта конструкция – величайшее достижение строительной индустрии. Но по поводу возможности извлечения топливосодержащих масс, я не верю, что это будет когда нибудь сделано.
Я не категоричен, но я не представляю себе технологии, по которой можно это сделать в данной конструкции. Когда мы с французами проектировали, то у нас там были хоть какие-то наметки, это была совершенно другая конструкция и она готовилась под те наметки, технологии, которые у нас были.
Сейчас технологии не было. Мы запрягли упряжку телегой вперед, а лошади сзади.
Как вы относитесь к строительству в зоне ЧАЭС централизованного хранилища отработавшего ядерного топлива, куда будут свозить ОЯТ с украинских атомных станций?
– Вывозить ОЯТ с территории станции можно только на переработку, вывозить на хранение запрещено нормами МАГАТЭ. Причем сейчас норма МАГАТЭ жестко требует, чтобы это можно было осуществлять в этих хранилищах, осуществлять технологию инспектирования состояния ядерного топлива. Это первое.
Второе: надо строить пристанционные хранилища и дальше строить завод по переработке отработанного ядерного топлива. И уже этот завод будет захоранивать, или дальше идет цепочкой захоронение высокоактивных отходов. Вот цепочка, которую надо осуществлять. А мы отправляем туда только на хранение, аж сто лет будем хранить.
Я не знаю, что будет там через сто лет в этих контейнерах, понятия не имею. Может сами контейнеры превратятся в высокоактивные отходы. То что предлагается, это не только неразумно с точки зрения технологии, это неразумно с точки зрения экономики. Ведь мы в эти контейнеры туда хороним золото!
Сегодня надо рассматривать вопросы в Чернобыльской зоне в контексте создания ядерно-топливного цикла и сохранения атомной энергетики как основной генерации на Украине.
Вы полагаете, что от атомной энергетики отказываться не стоит?
– Можете сказать: давайте прощаться с атомной энергетикой. Вы знаете, я не против, я бы уже простился. Я не то что не против, я на сегодняшний день думаю, что мы… просто не имеем права её эксплуатировать. Но дело не в этом.
Если мы будем закрывать атомную энергетику, а к тому все идет, то простите, а что взамен? Тепловая? Уголь? Газ?
Так вот, 24 сентября 2010 года Украина присоединилась к договору об энергетическом содружестве. Директива 2001/80 об ограничении выбросов некоторых загрязненных веществ в атмосферу от крупных установок сжигания. Она определила нам срок, что мы должны снизить эти выбросы к 2018 году. Осталось восемь месяцев. Мало того, что там конь не валялся, но на выполнение таких мероприятий, как приблизительные инженерные подсчеты показывают, нужно 20 миллиардов долларов. То есть не только атомная энергетика сегодня под угрозой.
Если думают, что с ЕС можно будет договориться, то глубоко ошибаются. В связи с присоединением к этому договору об ограничении, Англия к 2025 году закрывает все угольные станции. А мы что делать будем?
Предлагают альтернативой возобновляемые источники энергии. В зоне отчуждения даже намерены строить солнечные электростанции.
– Глупо этим не заниматься, но нужны бешеные деньги и нужен расчет.
Во-вторых, это красиво на снимках смотрится: зеркала установленные. Но в связи с тем, что Солнце непостоянное, это такие накопления электричества, такие установки надо делать – громадный энергетический комплекс по получению напряжения постоянного тока и преобразования в переменный ток. Почему-то об этом все молчат.
И самое главное. Ну, хорошо, а инфраструктура? Это же громадное строительство. Это же надо разворотить не просто ту площадь, на которой поставлены будут эти солнечные батареи, это всю зону надо разворотить. А что мы там поднимем?
Мы стабилизировали обстановку, зона сегодня не влияет на окружающую среду. А если мы там начнем все перепахивать, строить дороги, тащить электролинии и все остальное. Что мы поднимем? Нам из плохого надо выбирать лучшее. И вот из этого выбора, на мой взгляд, атомная энергетика сегодня – лучшее.
