Беседовала Анна Лаба, РИА Новости Украина
Первая часть интервью с Юрием Садовским
Общество тоже нуждается в глобальных целях, ведь так? Допустимо ли для достижения этих целей попирать свободы? Оправдывают ли возможные плюсы от движения к цели возможные минусы? Скажем, цензуру, пропаганду?
— Смотря, как это общество структурируется, смотря как оно договорилось, в каком формате жить. Если мы рассматриваем жизнь общества, сообщества, государства, как договорной формы, когда люди договариваются о таких правилах "для того чтобы". То есть, они создают институты, которые обеспечивают заявленные людьми ценности, тогда все довольны — люди создали социальную машину, которая обеспечивает их жизнь в таком формате, в каком они представляют.
Но все довольны в том случае, если действительно люди как-то влияют на создание этих институтов, потому что можно институты навязать, а интересы общества в целом не учесть. Тогда происходит конфликт, тогда государство существует не для того, чтобы обеспечивать граждан, а государство существует само для себя, а граждан оно использует как еду, как подпитывающий ресурс. Есть такие форматы. Каждый раз надо смотреть, с чем люди согласны. На мой взгляд, сегодня мало мы слышим вразумительных каких-то текстов по этому поводу. Побольше бы появилось людей, которые в эту сторону могут размышлять, побыстрее бы сформировалось то гражданское ядро, которое и определяет гражданское общество, которое уже могло бы влиять на формирование чего-то вразумительного, понятного, устраивающего действительно людей этого общества.
А сейчас у нас нет гражданского общества?
— Не вижу. Не слышу.
Но все говорят, что «революция достоинства» состоялась лишь благодаря гражданскому обществу…
— Давайте вспомним, как это происходило, и происходило оно не само по себе. В одночасье СМИ вдруг поголовно изменили риторику, изменили формат вещания, изменили способ подачи информации. За этим прослеживается некая системность. Не будем вдаваться в конспирологию, но вдруг в одночасье… как по приказу, как по договоренности какой-то. Информация начала подаваться в таком виде, который начал допускать абсурд. И шквал абсурда был вывернут на это общество таким массированным потоком, что обязательно нашлись граждане, которые на это дело откликнулись. Которые вдруг почувствовали что-то родное и почувствовали, что это именно вот те условия, когда они будут востребованы. И тут потоками хлынули вот эти граждане, снимаясь вдруг с насиженных мест, туда, где оказалась невостребованной критика, философичность, нравственная какая-то простроенность, интеллект и все те достоинства, которые характеризуют человека культурного. Оказалось, можно всего этого не иметь и ты будешь востребован, то есть ты будешь востребован там, где информация подается с нарушением причинно-следственных цепочек, с нарушением логики, и это является нормой. Многих это воодушевило. Огромное количество людей побежали туда, где так можно.
Читайте также: Социолог: в Украине катастрофа с общественным мнением и доверием власти
А когда их оказалось, сконцентрировано много на ограниченной территории, они мигом начали строиться — начали вписываться в какие-то сотни…
Почему так? Какой человек так охотно бежит в толпу и охотно структурируется?
— Человек с авторитарным сознанием. Он охотно подчиняется авторитету лидера, он охотно сбивается в группы. То есть, человек авторитарного сознания, это человек, который по каким-то своим причинам не допрыгнул до духовных горизонтов, ему от этого дискомфортно и страшно, поэтому, когда он сбит в такие группы, в коллективы, он чувствует себя защищеннее и чувствует себя, что важно, востребованным, нужным — в его жизни появляется смысл. Он не замечает, что этот смысл делегирован ему, что это коллективный смысл, не его личный, индивидуальный смысл. Но вот как бы при наличии смысла ему начинает житься, он оживает, он может быть бесконечно активным, и конечно же он не хочет, чтобы эта ситуация когда-то закончилась. Ему хорошо.
Я утверждаю, что это в принципе был сформированный запрос на носителей именно авторитарного сознания. Это управляемые люди, у них снижена критичность, они не очень креативны и жутко боятся свободы, поэтому они сбиваются в группы. Если мы помним, как развивались события, какие события происходили, то это групповые события. А в группе всегда происходит разделение ответственности, и возникают определенные групповые ценности, которые люди уже стараются обеспечивать и это создает иллюзию чего-то разумного. Но эти люди, к сожалению, не способны создавать. Они способны что-то активно делать, но не способны создавать. Что мы и видим, собственно, непрерывно.
Повторюсь, одним из триггеров того, что эти люди поднялись из небытия, из тех мест, где они существовали, и вдруг друг друга нашли, стеклись в один пространственный локус, во многом — заслуга средств массовой информации. И во многом абсурдизация действительности сыграла одну из ключевых ролей. Потому что стремиться в гущу абсурда может не каждое сознание. Не каждый человек будет идти туда, где перевернуты смыслы, где произошло передергивание понятий, подмена понятий, где откровенно большое количество лжи, тут же перепроверяемой, но все равно лжи. Стремиться к этому могут только специфически организованные люди.
Почему же сейчас они в большинстве своем разочарованы результатами Майдана?
— Повторимся. Эти люди очень охотно вписываются под авторитет, под авторитарную личность. Если их разочаровали авторитеты высокопоставленные, то они запросто будут ложиться под авторитетов местечковых. Могут дробиться на мелкие группы. Но им нужно то же самое – чтобы у них был пахан, чтобы была жесткая власть, и чтобы кто-то думал, выдавал программы действий.
Сейчас агрессивное меньшинство продолжает управлять пассивным большинством. Как это вообще может происходить?
— Ну, как. Давайте рассмотрим это на примере — происходит захват самолета. Возможное развитие событий не очень разнообразно. Самолет захвачен, допустим, в полете. Либо он захвачен гражданами, которые умеют управлять самолетом, либо он захвачен просто гражданами, которые умеют захватывать самолеты. Собственно, и все. Или самолет продолжает полет, или он не продолжает полет, потому что на борту заняты чем-то другим. Вот и все. И мы всегда можем смотреть — если полет осуществляется, то он куда-то. Куда? Если полет осуществляется, то те, которые им управляют, отдают себе отчет, хватит ли топлива вот туда. А при таких условиях хватит топлива? А можем мы себе позволить какие-то люфты при таком запасе топлива? При таких погодных условиях? И это все видно, всегда видно. То есть, всегда видно, что происходит в системе. Когда происходит перехват управления системой, то вариантов развития событий всего два-три. Либо система развивается, либо она поддерживается, не развивается, просто поддерживается в парабиозе, либо она разрушается. Все. Чудес не бывает.
Вы можете посоветовать, как не потеряться в море обид и не упасть духом в кризисное время?
— Тут, наверное, не разгуляешься в разнообразии советов, ведь не упасть духом можно только в случае, если состояние твоего духа для тебя сколько-нибудь важно. Если состояние твоего духа это осознается тобой как очень важное качество в жизни, тогда в агрессивных по отношению к тебе, вообще ко всему живому, условиях у тебя, в принципе, ситуация очень простая. Ты либо сдашься, либо нет. И эта ситуация экзаменационная для каждого человека. Это испытание каждого человека — кто он. Вот ты кто? Ты вообще есть? Если ты есть, то ты не позволишь себе сдуться, сломаться, исковеркаться. Не позволишь. А все факторы будут направлены на то, чтобы тебя нагрузить, испугать, деморализовать, заставить капитулировать. Они со всех сторон и каждый день. И это вызов тебе как личности, это вызов тебе как гражданину. То есть, являешься ли ты состоятельным человеком? Ты вообще как человек есть? Если мы не шарахаемся от таких мыслей, если уважение наше к себе не является чем-то вообще из разряда чего-то непонятного. Все просто.
Есть огромное количество людей, которые до уважения к себе не добрались. Даже прожив большое количество лет, и большую часть своей жизни. Они умеют быть адаптивными, они умеют быть довольно успешными в каких-то программах социальных, профессиональных, но там, где речь идет о сути твоей жизни, о смыслах жизни, они не очень разбираются. И вот эта тема для них, это направление для них не проработано. Таких людей много. Когда в диалоге удается с ними выйти на попытку осознать, что происходит с уважением к себе, они с удивлением обнаруживают, что и не было его. Хотя изначально они были убеждены, что здесь все в порядке.
Почему?
— А они думали: я могу перегрызть кого угодно, я могу раскидать кого угодно. Да, раскидать ты можешь. С уважением к себе у тебя чего? Ты можешь вполне оказаться реактивным человеком, но достаточно проворным в каких-то раскидываниях кого-то. А делать ты это будешь из страха, из ужаса от того, что тебя вдруг могут посчитать слабаком. Ужаса не должно быть у человека. Потому что этот ужас, что могут как-то не так оценить, пугает. Это свободный человек? Нет. То есть, свободного человека не должно пугать, как к нему отнесутся. Он должен прежде всего ценить свою свободную суть. И, соответственно, возможность творчества. Потому что творчество возможно только когда есть свобода. Нет свободы — ну какое творчество? Есть мультипликация какого-то опыта, не более того. А творчество всегда предполагает риск, всегда предполагает одиночество, сам момент творчества. Но если почему-то творчество – это что-то родное для человека, то он не боится этого одиночества и не останавливается перед этим риском. Это все осознанно.
То есть, сегодня мы проходим через мясорубку, через которую надо пройти не фаршем, а каким-то чудесным образом остаться цельным человеком. Или стать цельным человеком, будучи шокированным тем, что происходит — вдруг прозреть, зауважать себя, пообещать себе, что никакая сволочь тебя раздавить не сможет.
