РИА Новости Украина
Исполняющим обязанности главного врача Львовской областной государственной клинической психиатрической больницы стал 33-летний психиатр Александр Губарь, который до этого был заведующим лечебно-реабилитационного отделения критических состояний этого медицинского учреждения.
О том, как доктор Губарь видит проблемы психиатрии в Украине в целом и Львовской психиатрической больницы, в частности, а также о помощи военным, которые воевали на востоке страны (ведь Александр Губарь непосредственно работал с демобилизованными бойцами, которые переживают посттравматическое стрессовое расстройство, знает их потребности и проблемы) – в разговоре Соломии Андриевской для ИA ZIK.
Психиатр считает, что львовскую психиатрическую больницу надо делать более открытой, чтобы развеять несколько предвзятое отношение (стигматизацию) относительно нее. А вообще психиатрия в Украине – отражение системы, царящей в государстве. И для дальнейшего развития и одна, и вторая крайне нуждаются в модернизации.
Также он объяснил, почему военные, попадающие в больницу, не хотят оттуда уходить.
"Армия является очень структурированной организацией. Несмотря на то, что происходит вокруг, эта структура позволяет не растеряться, то есть это стабильная организация, несмотря на внешнюю угрозу.
Когда ветеран возвращается к гражданской жизни, он видит, чем тут люди занимаются, и ему это не нравится. Он дезориентирован, не понимает, где враг, а где друг), лишен поддержки со стороны государства. А попадая в психиатрическое отделение, он получает то, что имел в армии – структурированные рамки, где все понятно: есть врач, медсестра, режим – может уйти и прийти, может поговорить с тем, кто его поймет.
Выйти из этих структурированных рамок военному очень сложно. Для этого нужен реабилитационный центр, который бы выполнял такую функцию, чтобы человек сразу не выходила в этот мир, а мог постепенно адаптироваться к нормальной жизни", – отметил Александр Губарь.
Господин Александр, як медицинская реформа, которую анонсирует Министерство здравоохранения Украины, коснется психиатрии? Какие изменения планируют в вашей отрасли?
– Наверное, коснется, ибо реформа касается всей медицины. Возможно, будет введена страховая медицина. Правда, психиатрическую больницу считают узко специализированным медицинским учреждением.
По состоянию на январь 2017 года, кроме каких-то общих вещей, еще никаких указаний по этому поводу не было. Думаю, что нас ждет оптимизация коечного фонда, бюджета, введения электронного документооборота. Психиатрическая больница де-факто отличается от других учреждений тем, что она выполняет еще и социальный спектр вопросов.
Сколько всего сейчас находится в больнице пациентов и сколько из них проживают здесь постоянно?
– В общем есть 1400 коек, наполненность больницы за прошлый год – около 1270 —1300 коек. Минус получается не потому, что в каком-то одном отделении есть недобор пациентов, это совокупная цифра из всех отделений.
Пожалуй, нельзя говорить, что у нас есть пациенты, которые здесь живут. Есть пациенты, которые лечатся здесь уже длительное время. Сколько их точно в процентном соотношении, сейчас не могу сказать. Если говорить в целом о нашей и других больницах, то таких людей около 20%.
Какие наибольшие проблемы сейчас есть у Львовской психиатрической больницы?
– Если бы вы спросили меня об этом в прошлый понедельник, то я бы вам активно рассказывал, какие я вижу проблемы психиатрической больнице и даже рисовал бы пути их решения. Но последние три дня я окунулся во всю эту историю, и поэтому надо уточнить сферу проблем – финансовое обеспечение, хозяйственные и медицинские.
Если говорить о хозяйственной части, то сейчас зима показала, какие у нас критические проблемы – прежде всего отопление. Есть котельная, но трубы, батареи в критическом состоянии. Также есть проблема с крышами домов. Сейчас мы подали смету в департамент города.
Возможно, нам выделят какие-то средства на текущие ремонты. В прошлом году на капитальный ремонт не выделили ничего. Также есть проблема с дорогами. Среди более мелких проблем – это фасады, обеспечения кроватями. Если говорить о финансировании, то для такой больницы оно не большим. Скоро будем знать, сколько нам выделят на лекарства, питание, оплату коммунальных услуг. В последнее время огромная статья расходов – это собственно оплата коммунальных услуг.
Правда ли, что на питание одного пациента в больнице выделяют около 10 грн в день?
– Да, выходит около 11-12 грн. Поэтому и медицинская сфера нуждается в неотложном реформировании. Если протянуть это все еще год, то у нас вообще медицины может не быть.
Сейчас финансирование от нас не зависит. Мы можем пытаться в рамках последнего постановления Верховной Рады пробовать организовывать какие-то платные услуги, искать спонсорские средства и подаваться на гранты. У нас есть сотрудничество с польскими, немецкими коллегами. Если нам удастся, то, возможно, за грантовые деньги что-то сделаем.
Сейчас пишем совместный грант с польскими коллегами. В случае его положительного решения, сможем сделать современное приемное отделение.
Есть ли медицинский прогресс в лечении известных болезней, типа шизофрении, или все, как и раньше, и возможно ли вылечить таких больных? Ведь, обычно, после установления диагноза их жизнь проходит в периодическом стационарном лечении и постоянном приеме лекарств?
– Выздоровление условно неизлечимых пациентов – возможно. 85% пациентов, обращающихся за помощью в психиатрические учреждения, получают нужную помощь и могут вести нормальную, качественную жизнь. А тех, у кого злокачественное течение заболевания, не так много.
Если говорить о том, есть ли у нас какой-то прогресс, то скажу, что какие-то шаги делаются, они достаточно важны, но нужно понимать, что эта больница функционировала в системе советской медицины достаточно длительное время.
А советская медицина и психиатрия, в частности, – это была очень специфическая отрасль. На нее были возложены такие функции, которые не свойственны медицине в целом. И в том формировалось поколение врачей. Сейчас, через 25 лет, подросло новое поколение.
Но старые кадры продолжают работать.
– Да, но это не значит, что они плохие. Это опытные, высокопрофессиональные люди, которые передают такой опыт, который не выучишь по книжкам. Несмотря на это, молодое поколение применяет уже другие подходы, они участвуют в международных конференциях, привлеченные к программам научных исследований. Видимо, должен вырости критический пул таких специалистов и тогда будет очень активный прогресс. Думаю, что это будет уже скоро.
В народе бытует мнение, что психическая сфера – это нечто тонкое, непонятное, не до конца изученное, а все отклонения в психической сфере это связывают с чем-то демоническим, темным. У людей есть определенные страхи перед психиатрией, они скорее обращаются к гадалкам, целителям, экстрасенсам…
– Психика на самом деле тонкая и непонятная вещь – здесь трудно что-то возразить. Пожалуй, известно слово стигматизация (негативное отношение).
Относительно украинской психиатрии – она сумасшедшая. Случается, что пациент попадает к психиатру, пройдя через всех бабок, экзорцистов и тому подобное. Было потеряно время, и родители в отчаянии говорят, что не могут себе дать им совет: вы, мол, сделайте, чтобы он стал спокойнее, и мы снова будем его лечить у священников.
Эта стигматизация связана с закрытостью учреждения. Никто не знает, что здесь происходит, кроме того, что показали по телевизору. А это обычно негативная информация, критические репортажи, которые, возможно, правдивы, но это все же только одна сторона медали. Поэтому это заведение надо делать более открытым.
Надо объяснять, что есть процент пациентов, нуждающихся в изоляции на определенный период времени, и почему они в этом нуждаются.
А какова динамика психических заболеваний за последнее время?
– До 2014 года динамика заболеваемости была стабильной. Вообще, уже давно было исследовано, что стабильно 1% людей страдают психическими расстройствами. Но за последние три года из-за войны в стране выросло количество людей, которые нуждаются в психиатрической помощи. Это, конечно, военные, ветераны АТО.
Также напряжение в обществе, неуверенность в завтрашнем дне вызывают тревогу, дезадаптацию и различные расстройства. Стараемся с этим разобраться. Теперь и в военном госпитале функционирует клиника психиатрии.
Вы до недавнего времени возглавляли лечебно-реабилитационное отделение кризисных состояний. Кто обычно проходит лечение в этом отделении?
– В это отделение попадают люди в острых кризисных состояниях (депрессивные состояния, биполярные расстройства, шизофрения и тому подобное) и надо им помогать, привлекая других специалистов – психологов, психотерапевтов и даже социальных работников. Отделение строилось на принципах так называемого мультидисциплинарного подхода.
Человеческая психика способна привыкнуть к самым ужасным вещам, но, видимо, не у всех людей. Это прежде всего касается военных, которые побывали в пекле войны. Многие из них, возвращаясь домой, нуждаются в психиатрической помощи. Что самое трудным в их лечении и адаптации к гражданской жизни?
– До того, как была открыта психиатрическая клиника в военном госпитале, бойцы попадали к нам массово. Были отдельные отделения (7-е, 3-е, 15, 31), где их принимали. Сейчас мы в основном лечим демобилизованных, отдельных военных и пограничников.
Демобилизованные обращаются на общих основаниях после осмотра психиатра по месту жительства и его направлению. В основном они поступают с посттравматическим стрессовым расстройством, которое сопровождается нарушением сна, флэшбэками (психологическое явление, при котором у человека возникают внезапные, обычно сильные, повторные переживания прошлого опыта или его элементов).
После медикаментозного, психотерапевтического лечения начинается самое сложное – несмотря на большое общественное волонтерское движение, у нас нет единого центра реабилитации военных, куда можно направить пациента после выписки. Этим должно заниматься Министерство социальной политики.
Будем откровенны, военные "зависают" в психиатрическом отделении на длительное время, потому что они не хотят отсюда уходить. Армия – это очень структурированная организация. Несмотря на то, что происходит вокруг, эта структура позволяет не растеряться, то есть это стабильная организация, несмотря на внешнюю угрозу. Когда ветеран возвращается к гражданской жизни, он видит, чем тут люди занимаются и ему это не нравится. Он дезориентирован (не понимает, где враг, а где друг), лишен поддержки со стороны государства.
А попадая в психиатрическое отделение, он получает то, что имел в армии – структурированные рамки, где все понятно – есть врач, медсестра, режим: может уйти и прийти, может поговорить с тем, кто его поймет. Выйти из этих структурированных рамок ему очень сложно. Для этого нужен реабилитационный центр, который бы выполнял такую функцию, чтобы человек сразу не выходила в этот мир, а мог постепенно адаптироваться к нормальной жизни.
Есть очень много общественных организаций, которые помогают ветеранам…
– Я склоняюсь перед общественными организациями, волонтерами, которые работают на наше общее дело. Но есть один момент – это мера ответственности. Будучи на должности заведующего отделением, я несу ответственность за этих людей. Общественная организация в таком смысле ответственности не несет, хотя их вклад огромен.
Правда ли то, что последствия посттравматического стрессового расстройства могут проявиться через несколько лет?
– Если заглянуть в историю, проследить последствия войны во Вьетнаме, Афганистане, то и получим ответы на этот вопрос. Имея опыт войны, человек уже никогда не будет таким, как раньше.
Вопрос в том, что человек сделает с этим опытом – он будет накладывать огромный отпечаток на его жизнь или он его обработает и сможет жить нормально. Но таким, как раньше, человеку уже не удастся быть.
Что стоит знать родственникам военных о посттравматических стрессовых расстройствах, чтобы помочь им адаптироваться?
– Если с практической точки зрения к этому подходить, то, в первую очередь – это нарушение сна, раздражимость, флэшбеки, растерянность, перемежающейся с импульсивно-агрессивными состояниями. И это все сопровождается алкоголизацией. Не потому, что человек пьяница, а для того, чтобы утолить чувство тревоги.
Если рассматривать алкоголь как химическую структуру, то это транквилизатор, функция которого – снятие напряжения.
А работают ли во Львове психотерапевтические группы для военных?
– Психотерапевтические группы работают в 31 отделении нашей больницы, у лечебницы им. митрополита Шептицкого, в психоневрологическом диспансере, военном госпитале.
