Как далеко готова зайти Европа относительно поддержки Украины в сложившейся ситуации, в эфире радиостанции Голос Столицы рассказал посол по особым поручениям МИД Дмитрий Кулеба.
Сейчас конкретные заявления в Берлине прозвучали, и президента, и канцлера Германии. Что вы услышали в этих заявлениях, как дипломат?
− Главное преимущество Берлина заключается в том, что лидеры − и президент Порошенко, и Ангела Меркель − говорили не дипломатическим, а очень четким и простым языком, кажется, понятным для каждого.
Когда дипломат начинает говорить четким языком, это что-то значит?
− Это супер, это означает, что у него нет никаких сомнений и намерений что-то размыть в словах, а он хочет, чтобы его сигнал был максимально четким и понятным для аудитории. И аудитория была в это время не только в Германии, не только в Украине, не только в Европе, но и в России. И все эти аудитории услышали три вещи. Первое, что минские договоренности является безальтернативной основой урегулирований. Второе, если Россия не будет выполнять минские договоренности, то Запад увеличит давление в отношении России. И третье, это очень важно, прозвучало, что Крым никогда не будет признан как часть России, и международное сообщество не успокоится до тех пор, пока Крым не вернется в состав Украины.
Рада признала часть Донбасса оккупированной территорией, 286 голосов "за". Это действительно контраверсионный момент. Как вы это оцениваете?
− У нас во внутренней политике всегда политическая целесообразность преобладает над рациональностью. То есть еще недавно от нас требовали признать Россию агрессором, звучали серьезные призывы признать эти территории оккупированными, чтобы подчеркнуть, что это результат агрессивных действий Российской Федерации и критиковали власть за то, что она этого не делает. Сегодня власть это сделала, и вновь критикуют власть, только теперь за то, что она это сделала. Поэтому это каким-то образом констатирует, что эти территории нам не принадлежат.
Читайте также: Торговая сессия Верховной Рады и "оккупированные территории" Донбасса
Тема признания этих территорий оккупированными появилась в результате демократического процесса. Она подтверждает, что в Украине функционирует демократия, что у нас, в отличие от некоторых других стран, глава государства не сказал, что будет так, и все стали в строй и поступают именно так. Действительно, некоторые политические партии, представленные в парламенте, выразили пожелание, чтобы сбалансировать те решения по особому статусу, чтобы был признан статус оккупированных территорий. И то, что решение в итоге принято именно в парламенте, демонстрирует, что оно является легитимным и поддерживается большинством членов Верховной Рады Украины.
В Financial Times появилась большая статья, и пишут о том, что страны Евросоюза не могут сегодня согласовать видение вообще санационного давления на Российскую Федерацию.
Что вы скажете о единстве, о монолитности, о позиции Евросоюза?
− Здесь есть два момента. С одной стороны, уже есть принятые санкции, и они должны быть продолжены, так как никаких предпосылок для того, чтобы ослабить санкции, нет. Поэтому здесь наша позиция принципиальна. Второй момент − это дополнительные санкции. Они будут зависеть от дальнейших действий России. И вот здесь действительно есть вопросы, существует ли единство Европы, чтобы двигаться дальше в сторону ужесточения санкций. С одной стороны, Европа является объединением демократических государств, и конечно, они дискутируют. Даже нынешними санкциями некоторые страны недовольны, не будем этого скрывать, и они, конечно, не хотят, чтобы ситуация становилась еще хуже и ограничивала их возможности ведения взаимовыгодного экономического сотрудничества с Российской Федерацией.
Но важно то, что вопрос санкций − это тест для Европейского Союза. Способен ли Европейский Союз защищать свои европейские ценности, в которые мы поверили, и которые мы защищаем кровью, готовы ли они их защищать. Вот наши граждане отказываются от здоровья, от благосостояния ради того, чтобы построить здесь европейское государство. А вопрос к Европейскому Союзу другой − готовы ли вы отказаться от своей лишней копейки в кармане для того, чтобы сохранить, а не дискредитировать эти европейские ценности, и сохранить Европу в широком смысле, потому что Европа не заканчивается на границе Европейского Союза.
Украинцы поверили и защищали кровью, как вы говорите, европейские ценности. И этот месседж четко направили Европейскому Союзу. Они бы могли отреагировать и дать то, что требует гражданское общество?
− Первое, я хочу сказать, что Европа уже беспрецедентно нам помогла. То есть за последний год Европа сделала для себя совершенно революционные и беспрецедентные вещи по отношению к России. Потому что впервые вообще была сформирована целостная и всеобъемлющая политика ЕС в отношении России. Есть страны, которые этим недовольны, они хотят ее изменить, но эта политика есть, и это вообще уникально. Если вы вспомните газовые войны 2007-2008 годов, то тогда они даже не могли выработать единой энергетической политики в отношении России, а сейчас уже речь идет о формировании энергетического союза. То есть Европа уже сделала очень много. Вопрос не в том, что уже сделано. Сделано много, и мы очень благодарны. А готова ли идти Европа дальше в защите своих ценностей и в защите Европы как таковой?
Мы постоянно обращаемся к Европе с просьбами о помощи. Наши внутренние процессы, наша эффективность по внедрению реформ вообще позволяют нам так апеллировать к миру?
Насколько мы эффективны сами?
− Если говорить откровенно, то конечно, мы неэффективны, если мы дошли до такого состояния. Но речь не идет о том, что мы сейчас неэффективны, а вообще что-то не то мы делали с государством 23 года, делали какие-то ошибки, которые не позволяли нам построить эффективный государственный механизм и эффективную экономику. И здесь нечего скрывать, я думаю. Если бы у нас все было хорошо и мы были сильным эффективным государством, то не было бы никакого конфликта. Но для Европы это не является, скажем так, смертельным диагнозом. То есть очень важно для мира, что существует критическая масса людей и институтов в Украине, которые стремятся построения другого государства.
Какой образ Украины сейчас складывается в Европе? Олег Волошин писал, что общался со знакомым дипломатом, и он говорит, что такой усталости от Украины не было никогда.
Какое у вас впечатление?
− Нет никакой усталости от Украины. Есть очень тяжелый кризис в Европе. И Европа пытается с одной стороны урегулировать этот кризис, а с другой стороны оставлять себе запасные аэродромы на случай, если ситуация начнет развиваться в неправильном направлении. И аргумент об усталости от Украины, о том, что она с чем-то не справилась, как раз очень удобен.
