Максим Никитченко, для РИА Новости Украина
Директор института национальной памяти Владимир Вятрович 26 января в своем Facebook назвал изысканными щупальцами "русского мира" творчество музыкантов Виктора Цоя и Владимира Высоцкого, певицы Аллы Пугачевой, писателя Михаила Булгакова. Об этом Вятрович написал на своей странице в Facebook.
"Не все щупальца "русского мира" такие отвратительные и очевидны как совок и московская церковь. Некоторые более симпатичные, изысканные и респектабельные, но не менее опасные. "Ирония судьбы", "восьмое марта", булгаковы, пугачевы, и даже высоцкие и цои в руках Кремля – эффективные инструменты напоминания о едином культурном пространстве и инструменты его воспроизведения. А именно культура является фундаментом на котором каждый империализм возводит храм своего величия", – написал Вятрович после 80-летия со дня рождения Владимира Высоцкого.
Позднее, после разгоревшейся в Сети дискуссии, Вятрович пояснил свои слова о том, что музыканты Владимир Высоцкий и Виктор Цой "опасны" для Украины.
"Дискуссию о возможности использования Россией определенного деятеля культуры прошлого занесло в сторону: можно или нельзя запрещать, а если можно, то кого именно", – написал Вятрович в Facebook.
Он отметил, что в принципе не призывал запрещать в Украине творчество каких-либо исполнителей, за исключением тех, кто открыто поддерживает российскую агрессию. Однако, по его словам, имена музыкантов "могут использовать" в целях Москвы.
Свое высказывание об исходящей опасности Вятрович сравнил с надписью "Курение убивает" на пачках табачных изделий. Директор института нацпамяти подчеркнул, что цель этих слов – не запретить курение, а рассказать о последствиях.
Несколько слов о культуре
Я задумался над этими постом. Ясно, что Вятрович выдает много чего, и задумываться над каждым его высказыванием времени не хватит, но вот над этим я задумался поглубже. Может быть, просто исполнилась мера терпения, а может, просто совпало.
Сразу хочу сказать, что меня не задело упоминание конкретных личностей, это не попытка защитить Высоцкого или Цоя. В этом-то и проблема, все гораздо глубже. Задумался над всем этим я вовсе не потому, что мне до боли обидно за "Витю Цоя" или "Володю Высоцкого", которых я, в общем-то, уважаю, но ни того, ни другого в числе своих музыкальных кумиров или неких "жизненных моделей" не значу. Есть у меня другие ориентиры, я по музыкальным вкусам "западник", но это уже частности.
Я объясню, почему я так долго "мешу" вот эту внешнюю составляющую. Потому что, когда я подумал обо всем этом и повертел проблему, она распалась на три блока, как мне кажется. И блоки эти в ответных комментариях охвачены и освещены неравномерно.
Во-первых, многие сразу кинулись защищать именно Высоцкого и Цоя. Если полистать страницы в Интернете, если проскроллить ленту того же Вятровича… Я не отказал себе в сомнительном удовольствии окунуться в эту ленту. Много чего интересного для себя, во всех смыслах, открыл.
Речь следует вести не только о Цое и Высоцком. Но многие уперлись именно в них. Уперлись, правда, с подачи самого Вятровича: "Мы не помним о Стусе, зато мы отмечаем юбилей Высоцкого". И вот пошло: хорош Высоцкий или плох как "бунтарь", хорош Цой или плох как "борец с системой"? Само по себе это уже странно, потому что на передний план был вынесен один-единственный критерий оценки поэтического или музыкального творчества.
Теперь второе. Мне показались очень лукавыми комментарии некоторых даже уважаемых мною людей, которые заговорили о том, что это всего лишь "мнение Вятровича". Ну, да, не всем нравится, что же теперь делать? Это лукавство, причем очень наивное лукавство. Как говорят французы, "есть вязанки дров и вязанки дров". Есть мнение, и есть мнение. Естественно, мнения Вятровича – это мнение "более правильное". Как у Оруэлла: все животные равны, но некоторые все же "равнее" других.
Если мы начнем обсуждать или осуждать произведения "патриотического искусства" – не в частных беседах, а, так сказать, на "информационных площадках", пытаясь привлечь на свою сторону читателей или слушателей, – то, боюсь, наше "простое мнение" не останется предметом только частных комментариев. Возможны "меры". Потому что, повторяю, все животные равны, но некоторые животные "равнее" других. И пытаться представить мнение директора Института национальной памяти просто как мнение рядового украинца – это попытка, скажем так, завуалировать некоторые очевидные вещи.
И, наконец, третье. Есть, как мне кажется, куда более глубокий слой. Вот если вдуматься, о чем идет речь? О том, что у нас есть какая-то "неправильная" культура, и эту неправильную культуру, постсоветскую, проимперскую, "совковую", пророссийскую, русскую, как хотите это называйте, потому что все это перемешано и никто четко это не обозначает, – вот эту культуру нужно, по большому счету, убрать.
Есть "неправильная" культура и есть, естественно, правильная культура, которой эту неправильную культуру нужно заменить. Это, по сути дела, – конечная цель. Насильно или путем какой-то плавной замены, выдавливания, но заменить.
Здесь кроется совершенно очевидная, с моей точки зрения идея, уходящая корнями в конец 18 – начало 19 века, туда, откуда появился всякий национализм. Это время становления национализма как идейной традиции. Вот оттуда, из времен романтиков, которые воспевали незамутненное народное прошлое, вот оттуда, из эпохи Вальтера Скотта и ему подобных, тянутся корни всякого национализма. Украинского, российского, ирландского, шотландского, неважно.
И вот Вятрович с этой своей идеей ухода от одной культуры и получения или принятия другой культуры, нам, по сути дела, пытается всунуть древний романтический миф. Миф о том, что общество, народ – это культура. То есть, русские, или украинцы, или ирландцы, или кто-то еще, неважно, – это их культура. Вот нет ничего больше, это тождественные, по сути, дела, идентичные сущности. Народ – это культура. Культура – это народ.
И если народ по той или иной причине воспринимает чужую культуру, он как будто бы воспринимает чужой генетический код, он становится не самим собой, это путь к деградации, это путь к гибели, в конечном итоге. То есть, народ становится "плохим".
Это ведет к очень серьезным выводам относительно ценностей, относительно неких политических, даже социально-политических проектов.
Если культура – это народ, а народ – это культура, то на первый план выдвигается, тоже, кстати сказать, чисто романическая точка зрения, представление о нас, неважно, украинцах, русских и т.д., живущих вот на этой земле, под сенью этой своей культуры, как о едином целом.
Культура – это не просто слова, не просто книжки, это генетический код нашего единого целого, его нельзя по кусочку сохранять, по кусочку передавать, его нельзя ни с чем соединять, потому что будет "плохо". Вот есть оно, "наше" "исконное", и только оно должно у нас быть.
Нет, конечно, сейчас закричат: "Да что вы, Вятрович ничего против Коэна не имеет! Или против Джо Кокера, против Pink Floyd”. Да, он-то, может, и не имеет, но в основе все равно лежит – может быть, даже до конца не осознаваемое им – лежит представление о том, что культуры не должны смешиваться или, по крайней мере, о том, что есть культуры "хорошие", культуры "плохие", и народы обязательно "хорошие" и обязательно "плохие", потому что народ и культура – это одно и тоже. Есть "высокие" культуры и "высокие" народы, есть "низкие" культуры и "низкие" народы.
Читайте также: Из Кропивницкого. Вятрович: путь из антисоветчика в министры пропаганды
Я помню, где-то году в 2012-м меня стало подбешивать обилие материалов… Наверное, они были и раньше, просто их было меньше, о низкопробности "совковой" культуры. Вот "совки" – это "семачки", сериалы, прибитые к стенкам ковры, это растянутые треники… Вот это все было первыми залпами той культурной войны, которая сейчас полыхает вовсю.
То есть мы говорим: мы – это единое целое, мы – это нация, мы – это народ и наша культура – это есть мы. Как результат – отрицается способность человека делать самостоятельный выбор, отрицается представление о культуре как о неком поле свободного межчеловеческого общения, как о поле диалога разных народов, разных традиций.
Рождается совершенно идиотская, не побоюсь этого слова, идиотская формула, в соответствии с которой "если ты читаешь не того, то ты и сам не тот". Это, по сути, "сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст" Или задаюсь вопросом: если Пушкин, пока его еще не запретили упоминать, говорит нам, что "Татьяна, русская душою", вот она, эта Татьяна Ларина, "выражалася с трудом на языке своем родном". То есть по-русски она говорила хуже, чем по-французски. Или, допустим, вспомним, с чего начинается "Война и мир". Она начинается с огромного пассажа на французском языке. Все эти герои 1812 года говорили по-французски лучше, чем по-русски. И никто из них не стал предателем.
Или Гейне, книги которого сжигали в Германии… Кстати, к вопросу о свободном выборе. Гейне читали и те, кто сжигал написанное им, и те, кто, по меньшей мере, был против этого. Так что же, это подтверждает слова Вятровича о том, что прочтенная "неправильная" книжка "неправильного" народа, "неправильного" автора делает человека "неправильным"? Или же мы возвращаемся к тому, что я говорил о свободном выборе, о свободном поиске, о праве самому решать, что ты видишь в прочитанном, увиденном, услышанном, и оценивать это? И, возможно, даже оцениваешь это крайне отрицательно, но ты оцениваешь это, как свободная личность.
А Вятрович нам предлагает этакое этнически-одухотворенно-стадное представление о культуре. Все под один шатер, все пропитываемся одним духом, нашим духом, все чуждое отбрасываем и надо полагать, живем счастливо. Хотя, по большому счету, опыт показывает, что отечественная – любая отечественная – культура сама по себе никаких чудес не творит.
Был такой французский, точнее, франкоговорящий негр по имени Франц Фанон. Он жил во времена Де Голля, Сартра. Написал книжку под названием "Униженные и оскорбленные" – так примерно она переводится. Почти по Достоевскому.
В этой книжке Фанон, в частности, говорит примерно о том, о чем говорю сейчас вам я: нам нужно, говорит Фанон – врач, кстати говоря, по образованию – нам нужно уйти от белых. Ну, вот "геть від Москви" – или "мы уходим от белых". Нам нужно уйти от белых, нам нужно уйти от колониальной культуры. Мы должны перестать говорить, не в буквальном смысле слова (писал он по-французски, насколько я понимаю) – не в буквальном смысле должны перестать говорить на их языке. В переносном смысле слова: мы должны найти какой-то свой язык, свой дискурс, как сейчас принято говорить, чтобы перестать зависеть от белых.
А результат? Ну, хорошо, допустим, в каком-то смысле они заговорили на своем языке. Я не расист, разумеется, но это пример того, что никаких чудес не почве "деколонизированной культуры" не случается. Кровавые гражданские войны по всей Африке, трайбализм, межобщинная резня, тутси, хуту, геноцид в Руанде и многое, многое другое.
Мы строим наш мифологизированный культурный шатер, мы загоняем туда всех противящихся, потому что вот только там можно быть "правильными", самими собой, забывая о том, что и преступные приказы могут отдаваться на родном языке, и ложные обещания на родном языке могут звучать, и несправедливые законы могут подписываться под сводами, которые расписали отечественные художники.
Культура – это система координат, в которой каждый движется в конечном итоге самостоятельно. Это не код, который программирует на предательство, героизм, верность, трусость и т.д.
Вот эта глубинная романтическая идея, живущая в "генах" национализма и в Вятровиче нашедшая своего "спикера" – это очень опасная идея. Мы откатываемся во всех смыслах слова куда-то очень далеко в прошлое – и идейно, и политически, как следствие.
Вот это, как мне кажется, самая рискованная часть короткого, ситуативного – к юбилею Высоцкого – высказывания Вятровича. Это капля, в которой можно увидеть целый океан.
