Максим Никитченко — историк, для РИА Новости Украина
Когда-то – к очередному Дню Знаний – я уже писал об "исторической осатаненности" постсоветских пространств. Об этом яростном постсоветском сведении исторических счетов – кто кому больше задолжал. (Хотя само подзатершееся понятие "постсоветский" – тоже грешит некоторой зацикленностью на исторических метках. Сколько еще мы будем считать от Р.С. – "Распада Союза"? Почти тридцать лет прошло.)
Так или иначе, с момента моего предшествующего обращения к этой теме многие участники "торжества исторической справедливости" успели основательно продвинуться в своем деле. Если из ближайшего во времени и пространстве, то Польша приняла свой "антибандеровский закон", попутно четко отделив "единственно верные", польские, трактовки Холокоста от всех остальных и поставив Богдана Хмельницкого в один ряд с Гитлером и Гиммлером; украинская же сторона, отрываясь от дискуссии о Вятровиче и "щупальцах русского мира", патриотично возмутилась подобными манипуляциями со своими национальными героями и поспешила напомнить всему миру, что водятся грешки и за другими народами, а евреев конкретно – устами Ларисы Ницой – обвинила в исполнении главной роли в организации Голодомора (не понимаю только, как можно было в таком контексте забыть о поляке-большевике Косиоре?).
Итак, продвинулись основательно. Но не покидает ощущение дежавю – потому что это "основательное продвижение" на самом деле есть не что иное, как хождение по кругу. По замкнутому. Желание отстроить настоящее и будущее от идеализированного черно-белого прошлого (где "белое", разумеется, только свое, а "черное" – только чужое) – такое желание неизбежно оборачивается бесконечным кружением на боксерском ринге "околоистории". Потому что нет черно-белого – аккуратно поделенного посередке – прошлого. Потому что через одного – если не поголовно – крупные исторические деятели отбрасывают длинные темные тени (и чем дальше эти деятели от нас по хронологической линии, тем, пожалуй, эти тени гуще). И потому что всегда находится чем ответить на "исторический" выпад противоположной стороны. Можно быть уверенным, что доводы и обвинения, не раз уже прозвучавшие в "околоисторических" баталиях и заочных (посмертных) судебных процессах, отзовутся эхом снова и снова. Хмельницкий, Бандера, Пилсудский, Косиор, Каганович уже не станут ни хуже, не лучше. А еще можно изучать историю западноевропейских еврейских гетто и гонений против евреев в Испании времен Великого Инквизитора Торквемады. Крестовых походов. Религиозных войн во Франции. Колонизации Дикого Запада. Сибири. Новой Зеландии. Да мало ли что еще. Возможно, какие-то факты еще откроются, но едва ли трагические или позорные картины прошлого удастся переписать. Поэтому всегда можно будет заявить, роясь в чужом прошлом: "Ваше ничем не лучше. Наше ничем не хуже".
Идеализация истории и попытки чистить реальность под нее, эту идеализированную историю, быстро вырождаются в утомительное перетягивание каната или перебрасывание дохлых кошек через многовековые совместные границы.
Здесь бывает трудно понять, что выглядит более странным и сомнительным – стремление представить собственную "правильную историю" в виде незапятнанного кукольного домика или же готовность каждое пятно в своем прошлом прикрыть аналогичным пятном в прошлом какого-то другого народа – все равно, соседнего или нет. Первое во всяком случае абсурдно с точки зрения того, кто согласен видеть. Второе не только смущает логически, но и отталкивает нравственно. Мне не приходилось слышать о том, чтобы в судебной практике освобождали от ответственности на основании неких преступных прецедентов. "Ваша честь, мой подзащитный заслуживает снисхождения, поскольку аналогичное преступление до него совершали в XIX, XVIII и XV веках".
Но дело, в конце концов, не в том, какие именно формы принимает историческая осатаненность, какие именно законы логики она нарушает. Дело прежде всего в том, что эта осатаненность, эта зацикленность на прошлом маскирует – правда, не очень надежно – непонимание того, что делать в настоящем и будущем. Если, конечно, под такой "программой действий" не подразумевать повторение вчерашних – или многовековой давности – ошибок.
