Андрей Лубенский, РИА Новости Украина
В Лукьяновском СИЗО кормят лучше, чем в Житомирском, в камере есть книги, телевизор и кошка Прася. А также есть бывшие участники АТО и добробатовцы, с которыми, как это ни странно, журналист Василий Муравицкий, по версии обвинения, работающий на Россию государственный изменник, нашел общий язык.
Поговорить с журналистом удалось во время перерыва в заседании Верховного суда Украины, где рассматривалось ходатайство защиты о смене подсудности (адвокаты и сам журналист считают, что объективное рассмотрение дела в Житомирской области невозможно из-за давления местных властей на суд). Ходатайство оставили без удовлетворения, но Муравицкого это не обескуражило. По его словам, он будет бороться за правду в любом суде.
Служба безопасности Украины (СБУ) задержала Муравицкого в Житомире 1 августа. Его обвиняют в госизмене, посягательстве на территориальную целостность и неприкосновенность Украины, нарушении равноправия граждан, создании террористической организации. По утверждению СБУ, его статьи публиковались на "сайтах, которые администрировались из РФ и временно оккупированных территорий Украины". Прокуратура сообщила, что журналисту грозит до 15 лет лишения свободы с конфискацией имущества. По решению суда Муравицкий находится под арестом.
Смотрите также: Муравицкий сообщил, какую кличку дали ему сокамерники
С кем находитесь в камере?
— С бывшими атошниками, которые очень уважительно ко мне относятся, мы с ними подружились. Один из них сидит, по большому счету, за то, что он высказал недовольство действиями военных властей, в том, что не ведется так антитеррористическая операция так, как она должна вестись. Вот он сидит в СИЗО… Мы с ними делим общий стол и все остальное.
Сколько человек в камере?
— Восемнадцать.
И все — атошники?
— Нет, часть. Некоторые сидят по кассации, там люди со всей Украины. Я там познакомился и с другими, в том числе и с добробатовцами. Они очень тепло и добро меня приняли. В том числе там есть участники событий в Иловайске, те, кто побывал в Дебальцевском котле… Они тоже не согласны с действиями нынешней власти, они не понимают, почему АТО не заканчивается, почему некоторым выгодно вести АТО.
Я с ними общаюсь совершенно спокойно, несмотря на различие взглядов. Какое-то общее понимание есть — непонимание неправомерности действий (власти — Ред.).
Что думаете о решении суда? (Верховный суд Украины оставил без удовлетворения ходатайство защиты о смене подсудности — Ред.).
— Мы с адвокатами надеялись, конечно, на решение в нашу пользу. Но… будем бороться в любом суде. Мы предоставили все основания для того, чтобы перенести (слушание дела — ред.) в любой другой суд. В том числе, среди оснований — угроза убийства всем моим защитникам. В том числе и судьям — почему судьи не могут быть моими защитниками, если действовать по закону, если я действительно невиновен?
Где и от кого прозвучали такие угрозы?
— Эти угрозы прозвучали на заседании сессии Житомиского областного совета при непосредственном участии (в заседании — Ред.) губернатора области Игоря Гундича, главы областного совета Владимира Ширмы, представителей силовых ведомств области.
Мы считаем, что после этих угроз, а делу об угрозах не дали никакого движения, невозможно объективно рассматривать дело в суде в Житомирской области.
Мы (с представителями защиты — Ред.) просто просим правосудия, просим перенести (рассмотрение дела — Ред.) в независимый суд.
Если откажут (разговор происходил до оглашения вердикта — Ред.), то, безусловно, будем бороться в любом суде.
Почему не бороться, если меня без каких-либо оснований (держат под стражей — Ред.)… Фактически — я четвертый узник совести. В Украине за 25 лет официально признаны узниками совести четыре человека, четвертый — это я.
Почему не бороться, если более 30 евродепутатов подписали письмо в мою защиту, если десять международных правозащитных организаций называют меня незаконно обвиняемым и требуют моего освобождения.
Почему не бороться, если очевидно, что обвинение надуманное, если оно идеологическое, если это — незаконное преследование?
Фактически наше государство решило заняться торговлей людьми, я — просто один из видов товара.
Товар… Вам предлагали написать заявление о согласии на обмен пленными?
— Не просто предлагали, а настоятельно требовали этого.
И вы?..
— Конечно, лучше голодным на воле, чем сытым в тюрьме, но… Мы надеемся на правосудие. Надеемся на то, что в нашем суде, в украинском суде будет доказана моя невиновность. И потому я не буду идти на это.
Будем за это бороться.
Я хотел бы воспользоваться случаем и поблагодарить всех — евродепутатов, все правозащитные организации, Национальный союз журналистов Украины, союзы журналистов других стран, дипломатов, информационные агентства, журналистов, всех, кто меня поддерживает.
Я сердечно благодарен всем. Я не могу каждого сейчас поблагодарить, но обязательно сделаю это, когда освобожусь. Это обязательно произойдет.
Что думаете делать после освобождения?
— Потом, когда меня освободят… Уже существует благотворительный Фонд Василия Муравицкого. Этот фонд собирает средства для оказания помощи не только мне, но всем политическим узникам.
Мы этот фонд будем обязательно развивать, будем поддерживать всех, кто попал в заключения из-за своих убеждений на территории Украины и не только…
И будем поддерживать независимо от взглядов. Потому что… Вот в камере я нашел общий язык с добробатовцами — никогда бы не подумал, что будет так. Хотя у нас разные взгляды, но мы все понимаем, что в стране происходит что-то неладное.
Если людей преследуют за взгляды — это не европейская практика, это не европейская страна. И потому этот фонд, когда я освобожусь, он будет работать на освобождение, на поддержку всех политических заключенных.
Надеемся, так и будет. А сейчас… Все ли у вас есть необходимо в камере?
— Да, все необходимое есть.
Чем занимаетесь?
— Я пишу… Раз мне не дают писать публицистические статьи, я пишу для своей племянницы, ей 9 лет. Она позвонила мне и говорит: Вася, я стану президентом, и я тебя освобожу. Я ей ответил: солнце мое, этого долго ждать. Я надеюсь, что меня раньше суд освободит.
И вот за этот порыв я решил написать для нее детскую повесть, тем и занимаюсь. Надеюсь, когда-то повесть будет опубликована. Уже нашелся человек, который будет иллюстрировать — это тоже девочка, десяти лет, дочь моего друга. Она уже начала делать иллюстрации. Она художница и хорошо рисует.
Если кого-то заинтересует эта повесть, то я готов, когда закончу работу, предоставить ее для публикации.
Это будет повесть, рожденная в тяжелых условиях, но с надеждой и верой в будущее.
