Павел Рудяков, эксперт
Выпавший в Киеве в понедельник не убирали до воскресенья. Коммунальные службы, если верить рапортам из мэрии, работали, как всегда, оперативно, слаженно, эффективно. Их деятельность инспектировал лично мэр города Виталий Кличко. Однако борьба с очередным снегопадом была в очередной раз проиграна. Причем, с треском, без шансов на относительно благополучный для горожан результат. Ситуация была бы хуже, да помогли оттепель и ливень, вдруг накрывший город вне всяких сезонных графиков: тепло и вода сделали за коммунальщиков львиную долю их работы. Снега стало заметно меньше. Участникам акции "Кофе на Крещатике" их работа – не коммунальщиков, а тепла и воды – позволила выражать свои благородные чувства и намерения, не утопая в снегу, а все-таки на островках асфальта, пусть на не слишком презентабельном фоне из снежных куч и луж.
Допускаю, что, если бы в воскресной акции присутствовал какой-то смысл – политический, гражданский, символический, да любой, – кучи снега под ногами ее участников привлекали бы гораздо меньше внимания. В ситуации же, когда столкновение виртуального креатива с невиртуальной реальностью выхолостило все содержание, в фокусе оказалась форма. Во всем ее крайне неприглядном во всех отношениях виде. Посреди киевской безответственности и грязи ужимки с претензией на европейские манеры выглядели неестественно, жеманно, глупо. Контраст между заявленными намерениями организаторов показать, как должно быть, чтобы не так, как у Саакашвили и его "головорезов", а как в Европе, и тем, что из их замысла вышло на деле, получился без преувеличения вопиющий. "Акционеры" напоминали некое подобие новых кентавров: внизу – слипшийся снег, вверху – натянутые улыбки и бумажные стаканчики с "кофе на Крещатике". Могло показаться, что в каком-то далеком-далеком, неведомом краю аборигены, насмотревшись телевизора, взялись изображать из себя персонажей телешоу, забыв вылезти из дерьма, в котором протекает их повседневная жизнь.
Читайте также: Василий Волга: когда трезветь начнем, граждане?
Против Саакашвили и его проекта использовать "кофе на Крещатике" в том виде, в котором эта акция предстала 24 декабря, вряд ли удастся даже на уровне демагогической риторики. У грузина мало сторонников, выходящих на улицу, у тех, кто изъявил желание запустить протест против его протеста, их еще меньше. У грузина пока получается фарс, у его "стихийных" оппонентов – комикс. Делать окончательные выводы, конечно, повременим. Подождем, что скажут по поводу "кофе" зарубежные дипломаты. Если не заметят, тогда о групповом распитии пить кофе в центре города как о форме самоорганизации граждан, лояльных режиму, можно будет забыть раз и навсегда. Если же заметят и отметят, то "стрелку" 24 декабря можно будет рассматривать как "первый блин". Тогда продолжение вполне могло бы последовать. Ну, или, по крайней мере, интерпретации события в стиле волшебного превращения мухи в слона.
Впрочем, независимо от оценки посольств Америки и Европы будущего у "кофе на Крещатике", мне кажется, нет. Шансов превратиться во что-то относительно серьезное и значимое у этого проекта, пожалуй, даже меньше, чем у того, что продвигает Саакашвили. Меньшинство способно осуществить задуманное. В этом мы убеждались, и не раз. Для того, чтобы это случилось, однако, недостаточно доброй воли, соцсетей (привет Мустафе Найему!), кофе с печеньем и даже, как показали события 24 декабря в центре Киева, конфет производства фабрики "Roshen". Необходимы серьёзные ресурсы. Жаль, что в их списке нет, и не может быть тех, что позволили бы перед очередной "революцией" убрать снег с киевских улиц и площадей.
Для Банковой и для Петра Порошенко после "кофе на Крещатике" хороших новостей с Майдана не поступило. Плохих, правда, тоже. Того же, над чем президентским политтехнологам стоило бы со всей серьезностью задуматься, в воскресенье было достаточно. Один Юрий Бирюков после общения с его благодарными читателями из "Азова" мог бы по этому поводу рассказать немало интересного. Да, и рифма: "Грузия – Гагаузия" с одного из плакатов прозвучала на удивление небанально, обозначив претензию авторов на выход из области поэзии в сферу актуальной политики, и в значительной мере добавив того, что принято называть информацией к размышлению.
