Павел Рудяков, эксперт
В законе об особенностях государственной политики по обеспечению государственного суверенитета с избытком присутствует то, что с точки зрения права является "лирикой". Тут и формулировки, предполагающие множественность толкований. И понятия и категории, требующие уточнения, соотнесения с уже действующими. И положения, основанные не на букве закона, а на произвольном толковании его духа. Документ, вроде бы, сосредоточен на определении правового статуса неподконтрольных территорий, однако, говорить о том, что этот статус теперь определен, вряд ли корректно. В ключевой в этом отношении статье 2-ой, где об этом прямо идет речь, сказано, что он определяется этим законом и "общепризнанными принципами международного права". Такой пассаж даже в разговорном языковом дискурсе звучит недостаточно четко, расплывчато: что именно считать "общепризнанными нормами"? А что не считать? Эти и другие вопросы остаются открытыми, что для документа такого типа недопустимо. С точки зрения юридических квалификаций, это — не более чем набор слов, никого ни к чему не обязывающих. В статье 3-ей формула повторяется, с добавлением к "принципам" еще и "норм": "государственная политика по обеспечению государственного суверенитета Украины… основывается на общепризнанных принципах и нормах международного права".
Такого рода казусы — не единичные случаи, а норма. По сути дела, документ представляет собой не закон в традиционном понимании термина, а декларацию намерений, облаченную в форму, приличествующую закону. Текст писали грамотные, многоопытные юристы. Из-под их пера уж точно должен был выйти юридически безукоризненный закон, а получилась публицистика. Случайно ли? Вряд ли. Скорее всего, так и должно было быть.
Документ изначально задумывался не столько как юридический, сколько символический. Там же, где присутствует символика, многократно возрастает роль интерпретативного начала. Символ без интерпретации — пустой звук. Любой символ подлежит интерпретации. Без нее он утрачивает свое значение и значимость, оказывается бесполезен. В эпоху постмодерна с присущим для нее приоритетным положением интерпретации события над самим этим событием связь события и его интерпретаций становится все более слабой, относительной. Произвольность же интерпретаций неизмеримо возрастает. Начиная обновленную игру в отношении Донбасса и России, Киев предложил интерпретацию новых законов, слабо связанную с самими законами. Степень цинизма при этом совершенно очевидно вышла за рамки каких-то разумных пределов. Впрочем, это обстоятельство никого не остановило. В победе своего толкования темы в Киеве, похоже, нисколько не сомневаются, полагаясь в этом вопросе на поддержку и помощь от США с их неисчерпаемыми ресурсами в деле навязывания нужных интерпретаций.
Спецпредставитель госсекретаря США по Донбассу Курт Волкер уже включился в эту игру, заявив, что принятие Радой законов 6 октября — это шаг к миру. Позволю себе не согласиться. Категорически! Если и допустить, что Киев встал на путь мира, то с одной принципиальной оговоркой: к миру по-американски. Что это означает на практике, в реальной жизни, можно понять по опыту Югославии, Афганистана, Ирака, Ливии, Сирии и пр. Еще один компонент интерпретации, предложенный Волкером: Украина имеет право себя защищать. Вроде бы, все верно, все правильно. А при ближайшем рассмотрении опять получается палка о двух концах. Если под защитой себя понимать то же самое, что понимали хорваты в 1995 году, зачищая под ноль от проживавших там сербов территорию Республики Сербская Краина, то, защищая себя, Киев имеет полное право нападать на ДНР-ЛНР.
Еще раз повторю: принятый закон об особенностях государственной политики для обеспечения суверенитета Украины на неподконтрольных Киеву территориях Донецкой и Луганской областей лишен какого-либо собственно юридического, правового содержания и смысла. На его основе невозможно ничего ни регламентировать, ни привести к хотя бы относительно законному виду. Текст документа почти целиком состоит из риторических фигур и декларативных пассажей, не столько проясняющих ситуацию, сколько запутывающих ее. Это не должно удивлять. Закон разрабатывался с целью дать Вашингтону дополнительный аргумент для давления на Москву в переговорах по Донбассу. Для внутреннего употребления он значим, пожалуй, тем, что, размахивая им, Петр Порошенко получил возможность выставлять себя миротворцем. А заодно клеймить позором оппонентов всех мастей, обвиняя их в игре на руку Кремлю (что уже поспешил сделать в телеобращении 6 октября, заявив, что у противников принятия "донбасских" законов в Раде из-под украинских "вышиванок" торчали "косоворотки", а на головах виднелись "кокошники"). Очень перспективное позиционирование с прицелом на президентскую кампанию.
Кроме правового содержания в законе отсутствует элементарная логика. Закон, напомню, называется: "Об особенностях государственной политики по обеспечению государственного суверенитета в отдельных районах Донецкой и Луганской областей". В тексте же документа районы, о которых идет речь, квалифицируются как "временно оккупированные". Как, скажите на милость, можно совместить одно с другим? Если территории, действительно, "оккупированы", там, естественно, установлен суверенитет "оккупанта". Раз так, то каким же образом Украина собирается проводить на них политику по обеспечению своего суверенитета? Ответ — никак.
Превращение по решению Верховной Рады Украины двух внесенных президентом законопроектов по Донбассу в законы, в корне изменив положение дел в ходе мирного урегулирования конфликта на востоке Украины, обозначило ориентацию Киева не на мирное, а на силовое решение вопроса.
В том или ином варианте, под тем или иным пропагандистским прикрытием, собственными ли силами, при участии ли американцев в еще большей мере, чем сегодня, с использованием ли в свою пользу миротворцев, или с привлечением каких-то других ресурсов, — это вопросы тактического плана. Стратегическая же линия определена четко и ясно: так называемый "хорватский сценарий" в украинской аранжировке. Коллективный Запад в лице Соединенных Штатов, Германии, Франции, Евросоюза, не скрывая своей заинтересованности, поспешил приветствовать принятие "донбасских" законов. В мотивировке такой позиции ключевым оказалось слово "шаг". Киевские законы для Донбасса, мол, это — шаг вперед. Как это не покажется странно, но с такой трактовкой вполне можно согласиться. Как ни крути, то, что сотворили депутаты ВР с подачи Порошенко утром 6 октября, действительно, следует расценивать как шаг. Вопрос только: куда?
Если думать, в каком направлении ведет шаг, сделанный Киевом, без демагогии и пропаганды, то придется признать, что к достижению мира в Донбассе он имеет мало отношения. На самом общем уровне это — шаг к увеличению объемов поставок в Украину угля из Пенсильвании, гарантирования того, что эти поставки будут продолжены, по крайней мере, до следующих выборов или очередного "майдана" в Киеве. Присутствует тут и сопутствующий мотив. Таковым можно считать бескорыстную помощь Банковой братской Польше в ее стремлении покупать уголь в Донбассе.
Читайте также: Миротворцы в Донбассе. Почему Украина и РФ зашли в тупик
Переходя от экономики к политике, мы неизбежно столкнемся с необходимостью признания того, что законы 6 октября направлены на дальнейшее углубление конфликта Киева с Донецком и Луганском, а также, что, пожалуй, еще более важно и значимо, на обострение конфронтации с Москвой. Законодательно квалифицировав Россию как агрессора, Украина заявила о готовности дать отпор агрессии. Вполне возможно, что за этим последует продолжение. Если сказав "а", Киев решит и решится сказать "б", спираль украинско-российского противостояния закрутится еще сильнее. Отвечает ли это не мнимым, а действительным государственным интересам Украины, полезно ли это для украинцев? Не думаю. Хорошо ли это для Донбасса, полезно ли в плане его реинтеграции? Нет, нет и еще раз нет!
