Максим Вихров
Средства воспитания
На протяжении 2015-го года власти накапливали институциональные и нормативные средства для воспитательной работы с населением. Так, были созданы Министерство информационной политики и Совет по вопросам национального единства. Одна программа патриотического воспитания (от Минобразования) уже запущена, а другая (от Администрации президента) стартует уже в 2016-м.
В конце 2014-го было принято новое положение об Институте национальной памяти, который во времена Януковича перевели в разряд НИИ при Кабмине. Теперь, после принятия законов о декоммунизации, ведомство получило широчайшие возможности для идеологической работы по "деколонизации" Украины. Ну а власти получили юридический инструментарий, который позволяет даже запрещать политические партии.
Не остался без внимания и календарь. На европейский манер был установлен День памяти и примирения 8-го мая, а День защитника отечества перенесли на Покров, который считается праздником казачества и днём основания УПА. Переименование городов, многочисленные воспитательные мероприятия для молодёжи, перепрочтение государственных праздников (и истории в целом) – ещё никогда власти не уделяли столько внимания идеологии.
Одним махом
Безусловно, мировоззренческой обработкой населения занимались и при Януковиче, и при Ющенко. Однако, тогда между политическими группами действовал своеобразный консенсус: их воспитательные поползновения в основном ограничивались их электоральными полями.
Януковичу не было дела до установки памятников Бандере и Шухевичу в Галичине, а Ющенко не вмешивался в то, как отмечают День Победы на юго-востоке.
Теперь ситуация изменилась. Деморализованный войной и потерей Крыма юго-восток утратил былой электоральный вес, а осколки старой элиты – политическое влияние. Поэтому новая власть решилась "перевоспитать" всю страну сразу.
Местные элиты предпочитают встраиваться в новую политическую систему и открытого сопротивления не оказывают. Вопрос в том, откуда у нынешних властей такой сильный интерес к идеологии.
Мягкая сила для президента
Приписывать нынешней политической элите идеологический фанатизм не стоит. Идейно мотивированными вполне могут быть исполнители, вроде апологета УПА Вятровича и сотника "Тризуба" Квита. Они действительно могут считать, что реанимируют историческую память нации и восстанавливают "попранную москалями" историческую справедливость.
Но в верхах, скорее всего, руководствуются более прагматичными соображениями.
Дело в том, что идеология – не менее важный и эффективный рычаг управления страной, чем полиция или прокуратура.
"Государство заинтересовано в создании единого административного пространства, которое обеспечит эффективность реализации его политических проектов", – пишет американский социолог Иммануил Валлерстайн, указывая, что эта цель достигается, в числе прочего, культивированием национальных чувств.
Отсюда – горячий интерес государства к истории.
"Сознание прошлого заставляет людей поступать в настоящем так, как в ином случае они не поступали бы", – отмечает Валлерстайн.
Тот, кто держит в своих руках память общества, способен задавать гражданам определённые политические мотивации. Кроме того, контроль над идеологией позволяет легитимизировать ту или иную политику правительства.
Идеологию не отдадут оппозиции
В другой терминологии, речь идёт о так называемой "мягкой силе" ("soft power – способности влиять на другие государства средствами культуры и дипломатии, а не принуждения. С той только разницей, что Киев использует "мягкую силу" на внутригосударственном уровне, относительно собственных граждан, чья политическая лояльность не столь высока, как хотелось бы.
Прежде всего, речь идёт о населении южных и восточных регионов страны.
С управленческой точки зрения это оправдано. Как показали события 2014-го, угроза распада страны вполне реальна, а старые идеологические разломы легко превращаются в линию фронта.
Кроме того, идеология – это слишком мощное политическое оружие, чтобы отдать его оппозиции. Тем более, сейчас, когда общество переполняют военно-патриотические страсти, подогреваемые радикалами всех мастей.
Трудности и перспективы
Пытаясь поставить идеологию на службу государству, власти идут проторенным путём. Президент озвучивает ключевые месседжи, историки расставляют акценты сообразно текущему политическому курсу, система образования доносит последнюю версию правды до подрастающего поколения. Символы прошлых режимов зачищаются, а взамен расставляются новые – к подобному в разные времена прибегали чуть ли не все страны Европы.
Впорос в том, какую именно модель нацбилдинга выбрали украинские власти, ведь национализм национализму – рознь. Если брать за основу модель политической нации, то под общий знаменатель патриотизма можно подвести и языковое, и историческое, и конфессиональное многообразие страны. Среди прочих, в пользу этой идеи высказывался уполномоченный по вопросам этнонациональной политики Геннадий Друзенко.
Но для этого, по выражению историка Ярослава Грицака, нужно "перейти с языка идентичностей на язык ценностей". Однако, не похоже, чтобы на это были готовы власти. Наоборот, государственные программы патриотического воспитания, хотя и обрамлены либеральной фразеологией, представляют собой всё ту же версию украинизации с культурно-фиолологическим уклоном.
А теперь – ещё и с выраженными националистическими нотками.
Опасный для страны эксперимент
Насколько успешной будет такая политика властей, неизвестно. То, что в Харькове снесли Ленина, а в Днепропетровске появились улицы, названные в честь Шухевича и Коновальца, ещё не значит, что изменилось и мировоззрение горожан.
Пока население юго-востока озабочено близостью фронта и политически разобщено, оспаривать идеологические эксперименты Киева там некому. Но чем всё это обернётся в ближайшие годы, неизвестно.
Если Минский переговорный процесс окажется плодотворным и непризнанные "республики" вернутся в политическое тело Украины, они могут усилить лагерь недовольных внутренней политикой Киева. Тем более, что влияние властей на районы с расширенным самоуправлением будет сильно ограничено условиями Минских соглашений.
Как знать, не приведёт ли это к возрождению старого идеологического раскола между условным "востоком" и "западом" Украины, только теперь – в более радикальной форме.
