Как Украина справилась с вызовами этого года, и что ожидает страну в следующем году, рассказал эксперт по международным вопросам Евгений Жеребецкий.
Украина подписала Соглашение об ассоциации с ЕС, но пока ее граждане не ощущают европейской поддержки в полной мере. Звучали заявления о вступлении в НАТО, но на сегодняшний день лишь отказались от внеблокового статуса с туманными перспективами сотрудничества с альянсом. Разрушение торговых отношений с Россией также не принесло прибылей украинским предпринимателям.
Подробнее об итогах года в контексте геополитики и международной безопасности радиостанция Голос Столицы поговорила с экспертом по международным вопросам Евгением Жеребецким.
Как вы можете охарактеризовать изменения, произошедшие в 2014 году?
− Возможно, это прозвучит цинично или неожиданно, но я считаю, что события конца 2013 и начала 2014 года − это оптимальный вариант из того, что могло быть.
Для Украины, для мира?
− Для Украины это оптимальный вариант. Это лучшее из худшего. Из того, что могло бы быть. Во-первых, 23 года вся наша внешняя политика была сплошным провалом. Не говоря уже о внутренних делах. Об обороне вообще говорить трудно, так как наиболее боеспособные части и наиболее укрепленные районы были на западе страны. В 2003 году Кучма и ВР проголосовали за то, что мы вступаем в НАТО. Тогда зачем мы держим войска, укрепления, охраняем границу от европейцев, которые устанавливают нам всякие препятствия, визы и так далее? Если вы так боитесь, то сами нас и охраняйте. А давайте мы поперебрасываем наши войска, пограничников и деньги на восток страны и построим там границы. Не потому, что россияне для нас враги, но это были открытые границы, и оттуда приходит наибольшее количество нелегальных мигрантов.
Если подвести сейчас не итог, а итог десятилетия, что вы можете сказать?
− Я думаю, в любом случае это должно войти в учебники истории, ведь произошел колоссальный перелом на уровне государства, на уровне сознания. Вот можно любую власть выбирать, но мы получили совершенно классную ситуацию, как по мне. То есть мы имеем власть на Грушевского и на Банковой. Формально и юридически они имеют право управлять государством. А сила находится на Майдане. Майдана фактически нет, но он есть у нас в головах.
Разумеется, нельзя говорить, что 99,9% нашего населения думают одинаково и идут на Майдан. В Киеве я там… в супермаркете подрался во время Майдана. То есть людей, которые обзывали нас быдлом, пришлось воспитывать. Есть какие-то точки, на которых все сходятся. Одни готовы биться, вторые готовы на Майдан идти, третьи готовы давать деньги, четвертые − просто сочувствуют. И среди них есть те, кто будет говорить, кто имеет право говорить и может сказать. Я считаю, что эти люди − Лещенко, Найем, Соболев, Луценко − это люди, которые будут говорить. Не надо требовать от них, чтобы они все изменили, потому что у нас общество сдвинулось лет на тридцать вперед, а власть осталась та же.
Эти люди будут там работать, голосовать, возможно, будет новая военная доктрина… Но будет ли Европа и дальше просто сочувствовать?
− Там очень интересная ситуация. Стратегически немцы, которые производят прекрасные холодильники, автомобили, технику, они нуждаются в рынках. И немецкий бизнес очень интегрирован с российским. Значит, они из-за тех санкций терпят колоссальные убытки, но они скрипят, они ругаются… И если раньше немцы танками шли, то теперь идут "Мерседесами". Они пытаются захватить как можно больше российского рынка. Это классическая геополитика.
Если бы Обама мог, он вообще никак не реагировал бы, он взял бы подушку, накрылся бы ею, или нашел бы кучку песка и, как настоящий страус… хотя это президент огромной державы. Все сыты по горло Первой и Второй мировыми войнами. И эти международные соглашения были как святое − если ты подписал, то ты уже не воюешь и так далее. Это означает, что можно освободить деньги и начать производить те же «Мерседесы», развивать экономику и так далее. Почему? Потому что европейцы говорили − вот есть США, они номер один после развала СССР, пусть они и работают. Где-то в 2010 году ЦРУшники пришли к Обаме и сказали: понимаешь, мы − американский и европейский бизнес, крупные корпорации − влили в Китай деньги и через десять лет он станет экономической державой номер один, а в 2020 году они будут номер один по ВВП. И когда американцы, как всегда, говорили, что «мы уже устали», это большая ноша, когда придет время, мы все отдадим… они лукавили, потому, что никто просто так ничего не отдает. Если ты супердержава, то ты можешь печатать кучу зеленых бумажек, рассчитываться ими, это наиболее выгодный экспорт. А если ты не супердержава, то кто печатает бумажки и какие? Китайские юани!
Если говорить о США, как они будут играть? Краткосрочная перспектива − это смена президента?
− Ничего себе, краткосрочная, два года…
Фактически, это мало.
− Это очень много.
Уже неоднократно говорили о подписании соглашения между США и Китаем, которое обязывает их предупреждать друг друга о любой военной активности и так далее. С другой стороны, об антикитайской коалиции якобы договариваются США с Россией. Где правда?
− Обама четко понимал, что, так или иначе, но надо с кем-то делиться. Но они сбросили бы Китаю и нашим европейским соседям пассивы. А все активы, какие-то стратегические районы, они бы не отдали. А во-вторых, с Китаем они пытались договориться. Первый свой визит Обама нанес в Китай. И китайцы знаете что сказали? Китай вообще ни с кем союз не заключает. Это центр мира…
С другой стороны, Китай легко подкупить, они развиваются, им нужны технологии, им нужна нефть. А технологии им могут дать только США.
− США нефти и газа им не дадут, они сами покупают. Это беспрецедентный случай, что они расконсервировали свои скважины, но США всю нефть покупает из Персидского залива и Африки. И поскольку с Китаем уже воевать не будешь − 1,5 миллиарда населения − можно лишь ограничить их экономические возможности. И они начали обвивать Китай такой анакондой. Но русские были для США суперважной структурой, потому что оттуда можно качать нефть. И вот им не удалось это, россияне отказались, сказали − мы сами справимся.
Если подытожить, что нам принесет 2015?
− Мы должны говорить с теми людьми, которые у нас есть, они должны быть нашим голосом, они должны, по крайней мере, вербализировать это, а мы должны быть отважными и неподкупными.
