Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования
Сегодня внимание большей части российских, украинских, постсоветских и мировых средств массовой информации продолжает концентрироваться на событиях в Крыму. Обратное переключение на Украину, где кризис углубляется и далеко не исчерпан с решением вопроса о присоединении Крыма к России, происходит медленно. В основном журналистов и экспертов интересует ситуация на Юго-Востоке, причем обсуждается всего один вопрос – будет ли применен крымский сценарий к Юго-Востоку?
Крым и проблемы постсоветских границ
При этом, подавляющее большинство стран СНГ спокойно и с пониманием отнеслось к тому, в какой форме и какими методами был решен крымский вопрос. Обеспокоенность, по сути, проявили только Азербайджан и Молдова. Первый опасается, что крымский опыт будет развит в Нагорном Карабахе, который, как пишут некоторые азербайджанские коллеги, будет присоединен к России. Однако не вполне понятно, как можно присоединить Карабах к России, да еще и тем же способом, что и Крым, если Карабах является самопровозглашенным государством, признанным только Абхазией, Южной Осетией и Приднестровской Молдавской республикой (первые две республики признали Карабах еще до того, как сами были признаны Россией). В самом Азербайджане не происходил государственный переворот и легитимность его официальной власти не ставилась Россией под сомнение. Наконец, Карабах никогда не был частью России и там не проживают этнические русские.
С другой стороны, всем понятно, что гипотетическая попытка аннексии Карабаха Арменией вызовет новую войну на Кавказе, в которой, в первую очередь, не заинтересована Россия, успешно налаживающая конструктивное партнерство и с Баку, и с Ереваном.
С учетом продолжения украинского кризиса, поглощающего огромное количество политических и дипломатических ресурсов России, а также вынуждающего ее держать на восточных границах Украины в полной боевой готовности крупную группировку войск, растягивание сил, средств и внимания еще и на Кавказ сейчас России совсем не ко времени. А, с учетом того, что даже после завершения острой фазы кризиса (сроки которого не ясны), Украина будет продолжать поглощать российское внимание и ресурсы еще не один год, можно смело прогнозировать, что в обозримой исторической перспективе (3-5 лет) Карабаху ничего не грозит, если, конечно, какая-нибудь внешняя сила (например США) не организуют в регионе провокацию. Но и это сомнительно – все последние провокации, включающие переворот на Украине, стоили США таких материальных и моральных потерь, что ввязываться еще в один конфликт, с неизвестным исходом, тем более в начале сезона выборов (Конгресс, а затем президент) Вашингтон вряд ли осмелится.
У Кишинева, конечно, больше оснований бояться за судьбу ПМР. Но только потому, что невозможность восстановления суверенитета Молдовы над этой территорией понятна уже с начала 90-х годов. Фактически, последние десятилетия речь идет лишь о легитимизации выхода ПМР из Республики Молдова. Поскольку ПМР не может существовать самостоятельно, вариантов было два: присоединение к Украине и присоединение к России. Киев не желал принимать на себя ответственность за судьбу ПМР, поскольку боялся создавать прецедент пересмотра постсоветских границ, чтобы не получить потом территориальные претензии от Польши, Венгрии, Румынии, Турции (на тот же Крым) и России. В свою очередь Москва, не имевшая прямого доступа в Приднестровье, не желала создавать отрезанный от основной территории анклав, судьбой которого Киев мог бы шантажировать Россию, в случае обострения отношений.
Сейчас, возможность неконтролируемого распада Украины создает для России возможность получить прямой доступ в Приднестровье и тогда, особенно с учетом румыноцентричной позиции Кишинева, против которой выступают уже и гагаузы (до этого удовлетворившиеся не независимостью, а автономией) территории, подконтрольные Тирасполю, действительно могут быть утрачены Молдовой, хоть и не обязательно присоединены к России. Они также могут войти в состав новой федеративной Украины (если она сохранится целостной) или в состав какого-нибудь из вновь возникших государственных образований, если Украина распадется на несколько частей, но сами эти части не будут интегрированы в соседние государства, а сохранят формальную самостоятельность.
Способы легализации очевидного
Думаю, обсуждая вопрос Приднестровья, мы, в принципе, подошли к принципиальному моменту разрешения украинского кризиса. Несмотря на всю эйфорию, царящую в России и в Крыму, в связи с возвращением полуострова в состав России, окончательная международно-правовая легитимизация данного процесса лежит за пределами возможностей референдума, решений Федерального собрания и даже за пределами решений украинской власти, буде она захотела бы официально признать факт возвращения Крыма в состав России.
Дело в том, что ссылки на косовский прецедент, на референдум, на право народа Крыма на самоопределение создают достаточную базу для того, чтобы мировое сообщество смирилось со свершившимся фактом. Но страны усиливаются и слабеют, обстоятельства меняются, порой стремительно, а окончательно легитимизировать вхождение какой-либо территории одного государства в состав другого государства можно тремя способами:
1. Мотивированное решение Совета Безопасности ООН, санкционирующее изменение.
2. Официальное и процедурно безупречное оформление отказа от части территории в пользу другого государства, страны, утратившей территорию.
3. Исчезновение страны, утратившей территорию, как политической реальности.
В то, что Совбез ООН в обозримом будущем примет решение в пользу России вряд ли верят даже самые отпетые оптимисты.
Процедурно безупречно оформить отказ от Крыма не смог бы самый пророссийский президент Украины, даже если бы его поддержали все 450 депутатов парламента. По формально действующей украинской Конституции, вопрос о любых территориальных изменениях решается только на общенациональном референдуме. Таким образом, если бы органы государственной власти Украины даже согласились формально с передачей Крыма России, то в любой момент будущего времени они могли бы быть обвинены в превышении служебных полномочий, измене, а решения их могли бы быть объявлены ничтожными с момента принятия. Ну а общенациональный референдум на Украине не даст большинства голосов за переход Крыма под российскую юрисдикцию, поскольку против проголосует даже часть пророссийских избирателей из восточных и южных регионов. Причины три: русофобская пропаганда украинских СМИ, лгущих о ситуации в Крыму и вокруг него; нежелание «отдавать свое» даже значительной частью пророссийских избирателей; наконец, обида части избирателей восточных регионов на то, что «Крым забрали, а нас бросили».
Что ждет Украину?
Таким образом, для окончательной легитимизации перехода Крыма в состав России остается только вариант с «исчезновением Украины». Если внимательно изучить предложения России Западу по методам решения украинского кризиса, то мы увидим, что фактически речь идет о мягком варианте «исчезновения».
Москва не признает легитимность правительства «майдана» в Киеве и констатирует, при этом, что легитимный Президент Янукович утратил власть. Выход из кризиса предлагается на пути принятия на всенародном референдуме новой Конституции, которая бы максимально полно учитывала интересы всех регионов Украины, предполагала бы федерализацию страны, а также предоставление русскому языку статуса второго государственного. Референдуму должно предшествовать полное разоружение боевиков, а за принятием Конституции должны пройти перевыборы всех органов государственной и местной власти.
Нетрудно понять, что, во-первых, проведение такой операции, как разоружение боевиков, являющихся единственной реальной силой в современной Украине, возможно только при международной военной поддержке. То есть, предполагает введение на территорию Украины иностранных, причем многосторонних, сил, которым придется обеспечивать не только разоружение боевиков, но и проведение референдума. Также нетрудно понять, что после предлагаемых изменений нынешние политические элиты Украины (от «Свободы» до Януковича и его Партии регионов) просто неизбираемы. То есть произойдет переформатирование политической элиты.
В результате всего этого, произойдет фактическое возникновение нового государства, на месте унитарной Украины возникнет Украина федеративная (а то и конфедеративная), возглавляемая и управляемая новыми политиками и новыми партиями, а необходимость временного внешнего управления, на период разоружения боевиков, референдума по Конституции и выборов новой власти, только подчеркнет несостоятельность исчезнувшего государства.
Более того, очевидно, что Крым не примет участие в голосовании по новой Конституции Украины, а значит его нельзя будет и считать территорией нового государства. Ведь ни Харьков с Донецком, ни Львов с Тернополем, создавая «федерацию с учетом интересов всех регионов», не могут своим голосованием, включить в нее Крым, без волеизъявления самих крымчан.
Это предпочтительный, но не самый вероятный вариант разрешения украинского кризиса и окончательной легитимизации перехода Крыма под российскую юрисдикцию. Его низкая вероятность определяется неготовностью украиснкой власти к международному посредничеству с участием России (а без Москвы никакое посредничество на Украине не может быть успешным), а также неготовностью Вашингтона и Брюсселя сыграть роль «честных маклеров». Они будут пытаться обмануть Россию, как обманули Януковича 21-го февраля.
Поэтому более вероятным является вариант реального физического распада Украины на несколько квази государств, с последующим поглощением части или всей ее территории соседями или без такового. Противостояние Юго-Востока киевским властям, а также неспособность последних контролировать не только регионы (в том числе западные области Украины), но и столицу, очевидны уже всем, в том числе в ЕС и США. В этом отношении бессудное убийство спецгруппой МВД откровенного бандита Александра Музычко показало не силу, а слабость власти, боявшейся, что всех сил МВД, достаточных, чтобы пристрелить Музычко, не хватит, чтобы долго держать его за решеткой, а тем более осудить.
Явно близится второй этап революции «майдана», направленный уже против правительства Яценюка-Турчинова, представляющие интересы группы олигархов (в первую очередь Игоря Коломойского). Правительство пытается собрать силы для подавления радикалов, но его никто не хочет защищать. При этом различные группы, как в самом правительстве, так и среди его радикально-революционных оппонентов, ведут хаотическую междоусобную борьбу.
На фоне финансово-экономической и внешнеполитической катастрофы, новый виток вооруженной борьбы за власть представляется неизбежным. Его закономерным результатом должно стать свержение нынешнего правительства «майдана» и приход к власти радикальных националистов, которых не сможет признать легитимной властью даже Запад.
В результате сопротивление Киеву на местах (особенно на Юго-Востоке) усилится, международная поддержка иссякнет, а военный потенциал резко сократится, поскольку не только армия, но и значительная часть боевиков (из конкурирующих групп) откажут очередной «новой власти» в признании, а часть боевиков развернет против нее вооруженную борьбу. Гуманитарная катастрофа на Украине войдет в столь острую фазу, а единой власти на территории страны столько очевидно не будет, что соседи просто вынуждены будут действовать, чтобы пожар не перекинулся и на их страны.
После этого, с точки зрения легитимации перехода Крыма к России, совершенно не важно будет ли Украина восстановлена как целостное государство, как несколько государств или исчезнет, разделенная соседями. В любом случае, смерть государства, чьей составной частью был Крым будет четко зафиксирована, а значит и претензии в будущем предъявлять будет некому.
Изложенное убедительно свидетельствует в пользу тезиса о том, что крымский кризис, начавшийся, как часть украинского, не имеет полноценного разрешения без окончательного разрешения украинского кризиса. При этом, одним из условий окончательного разрешения крымского и украинского кризисов является ликвидация (в мягкой или жесткой форме) действующей украинской государственности и так переживающей состояние полураспада.
Новый миропорядок – это новые правила игры
Очевидным уроком и для стран СНГ и для всего остального мира (особенно для той его части, которую принято именовать «третьим миром») является тот факт, что возвращение на мировую арену второй сверхдержавы не привело к автоматическому восстановлению правил игры, существовавших в эпоху советско-американской биполярности. Сегодняшняя Россия пытается привлечь европейских и американских партнеров к выработке новых правил игры в условиях вновь рождающейся (на руинах разрушенного США в Югославии, Афганистане и Ираке мирового порядка) системы международных отношений.
В интересах, как стран СНГ, так и других государств, не обладающих достаточной силой для самостоятельного обеспечения своего суверенитета и вынужденных искать покровителя среди сверхдержав (или стран, приближающихся к этому статусу), чтобы новые понятные, прозрачные и обязательные для всех правила игры, соблюдение которых гарантировано взаимным сдерживанием сверхдержав, возникли бы и начали действовать как можно раньше.
Проблема же заключается в том, что нынешнее состояние двухполярного мира, является лишь переходным этапом к уже маячащему за ним многополярному, а поэтому правила игры не могут быть выработаны поднимающейся Россией, находящемся в упадке ЕС и судорожно пытающимися удержаться на позиции гегемона США без учета интересов будущих, еще только поднимающихся и не заявивших о себе центров силы.
Это дает нам основания предполагать, что даже после преодоления украинского кризиса нестабильность в современном мире не только не исчезнет, но некоторое время будет нарастать. Возможно, конфликты будут не столь острыми, как вокруг Украины и Сирии, а участие в них сверхдержав будет не столь заметным, но их количество в различных точках планеты в ближайшие два-три года будет увеличиваться.
Собственно именно это – высокая конфликтогенность международной обстановки, окончательно вскрытая украинским кризисом и отсутствие реальных механизмов купирования противоречий и является основной проблемой, как для постсоветского пространства, так и для всего остального мира, переживающего тот же сложный этап политического развития.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции. Ответственность за цитаты, факты и цифры, приведенные в тексте, несет автор
