РИА Новости Украина
Предлагаем вниманию интервью автора — колумниста Sputnik Италия, журналиста Джульетто Кьеза (Giulietto Chiesa)с президентом Молдовы Игорем Додоном.
Кьеза: Полгода назад я выступал на симпозиуме, где встретился с Вами. Тогда я узнал много вещей, о которых ранее я не знал. Рад, что можем продолжить наш разговор. Я бы хотел обсудить две разные темы. Первая – это внутренняя ситуация и какие события ожидаются в Молдове. А вторая – это кулуарная жизнь. Что-то происходит очень и очень волнующее. Я бы хотел начать с вопрос о внутренней ситуации. Итак, кризис прошлого года, а именно столкновение политических сил между президентом и парламентом – на какой он сейчас стадии и какие шаги приняты/будут приняты, чтобы преодолеть этот кризис?
Додон: Начну с того, что в Молдове общества разделено: половина хочет быть ближе с Россией, а половина – с ЕС. На разных этапах развития Молдовы было это соотношение 60% на 40%, 70% на 30% и обратно. Сейчас где-то 50/50. Нынешнее парламентское большинство и правительство ориентировано на то, чтобы быть ближе с Европой. Те, кто голосовали полтора года назад за меня, заинтересованы и в том, чтобы дружить с Россией тоже. Получается так, что президент, избранный прямым народным голосованием, находится на одних позициях, а парламентское большинство и правительство – на других.
Моя задача в эти полтора года была в том, чтобы сбалансировать ситуация. Я считаю, что Молдова может выжить как государство, только если у нее будет хорошее отношение и с Западом и с Востоком. Попытка нас разделить на две части чревато тем, что у нас начинается дестабилизация, невозможность найти общий язык, чтобы двигать вперед.
Разные кризисные ситуации, которые у нас были между президентом и правительством исходили именно из того, что мы по-разному видим будущее нашей страны. Правительство, когда не согласно с мнением президента, либо должно найти компромисс, либо запустить процесс импичмента. Но с учетом того, что президента сейчас поддерживает в несколько раз больше населения, чем правительства по всем вопросам (за меня более 50% граждан Молдовы, а за нынешнее правительство – не более 10%), они не рискуют запустить процедуру импичмента, потому что знают что проиграют. Они пытались обойти мое несогласие по кадровым перестановкам через Конституционный суд.
На каком этапе мы сейчас находимся. После некоторых маневров, которые делали парламентское большинство и правительство, мы в конечном счете решили не доходить до блокировки ситуации, чтобы не дестабилизировали ситуацию, так как, в конце года у нас парламентские выборы. На выборах народ решит кого поддерживать: либо президентскую просоциалистическую партию, которую я создавал (Партия социалистов Молдовы) и у которой рейтинг сейчас – более 50% и есть реальный шанс получить парламентское большинство; либо за нынешнее парламентское большинство, рейтинг которого сейчас менее 10%, то есть они сами власть не удержат. У других проевропейских партий рейтинг около 15-20%. Вот такой расклад на сегодняшний день.
Я думаю, что до парламентских выборов каких-то серьезных кризисов между ветвями власти не должно быть, чтобы не дестабилизировать ситуацию. Есть несколько вариантов того, что будет после парламентских выборов. Либо партия социалистов получит парламентское большинство, и тогда будет едина команда: президент, премьер, парламент. Вероятность такого сценария очень высока. Либо партия социалистов не получит большинство, тогда будут сформированы какие-то коалиции/альянсы. Моя задача – чтобы было стабильное парламентское большинство и если даже дойдет до коалиции, то чтобы она была промолдавская, а не проевропейская и не пророссийская, а именно промолдавское парламентское большинство, которое будет заниматься проблемами не геополитики, а текущих проблем, с которыми сталкиваются граждане Республики Молдовы.
Вот так, если в нескольких словах рассказывать о ситуации во внутренней политике Молдовы.
Картина ясна. А Вы лично чувствуете давление со стороны Европы и со стороны России?
— Я на себе как на политике не чувствую какое-то давление. Конечно, этот новый этап холодной войны, который начался, он для нас, к сожалению, имеет определенный негативный результат. Потому что когда большие силы между собой воюют, посредством санкций и т.д., маленькие страны, как Молдова, в большинстве случае проигрывают. Большие борются, а страдают маленькие страны. Конечно, Молдова страдает из-за этого. Запад старается сейчас нас затянуть на из сторону против России, чтобы мы тоже участвовали в санкциях и каких-то действиях. Парламент и правительство, к сожалению это делают (антироссийские заявления). Россия пока что на это никак не отвечала. В прошлом году я договорился с В.В. Путиным, и нам разблокировали экспорт, увеличились поставки наших агропромышленных товаров на российский рынок, и Россия пока на все эти антироссийские действия не отвечала. Я просил Путина и договорился и надеюсь, что это будет и дальше, что они не примут какие-то действия, которые будут ущемлять простых жителей, экспортеров.
А Вы лично в этом кризисе не предприняли мер, таких как страны ЕС/НАТО? Например, высылку российских дипломатов?
— Я лично – нет. Ко мне с такими предложениями и не могут обратиться. Я изначально обозначил четко перед нашими партнерами свою позицию. Я исхожу и будут исходить только из национальных интересов Молдовы. Из того, что нам выгодно, а не Брюсселю, Вашингтону или Москве. Я молдавский политик, поэтому не это принципиально.
Я считаю, что нам ввязываться эту большую геополитическую борьбу категорически нельзя. Мы не можем себе позволить быть на стороне России, быть против Европы и Запада, либо на стороне Европы и США против России. В любом случае мы проиграем, неважно на какой из сторон мы будем. Моя позиция была не участвовать в этих геополитических война, не становится пешкой в геополитической игре в этом регионе, не становиться пушечным мясом для кого-то. Мы должны держать нейтральную позицию, держать хорошие отношения и с теми и с другими. И попытаться, чтобы нас не притянули на свою сторону в этой борьбе. А нас пытаются, конечно. И то, что декларирует парламент, и что делает правительство, показывает, что они, к сожалению, начали игру на стороне Запада против России. А в стране, где около трети населения – русскоязычные, не русские, а русскоязычные (украинцы, гагаузы, некоторые молдаване), играть в эти геополитические баталии категорически нельзя.
Я читал, что ваш министр обороны наладил тесные связи с НАТО, что есть давление, чтобы Молдавия вошла в НАТО?
— У нас в конституции четко прописано, что Молдова – это нейтральное государство. Поэтому, если даже у кого-то из нынешнего правительства, у которого поддержка населения, повторю, очень низкая, есть такие планы вхождения в НАТО, то конституция этого не позволяет. Ведь население Молдовы, как показывают все опросы, никогда этого не поддержит.
А в случае референдума?
— Нет, у нас поддержка этого решения среди народа – на уровне 10-15%. По всем опросам, даже по опросам, проведенным американцами. У нас ситуация другая, чем на Украине. В Молдове большинство граждан за внеблоковый статус, за нейтралитет.
На днях в Кишиневе прошла демонстрация людей, которые хотят воссоединения с Румынией. Сколько процентов, по Вашему мнению, стремится к этому?
— Опросы показывают, что их сейчас около 20%. В реальности эти 20% нужно разделить на две части. Есть часть идейных граждан Молдовы, поддерживающих объединение с Румынией – их не более 7-8%. И они всегда были в Молдове и в Советские времена, и в 90-е годы. А есть часть тех, и большая часть (10-12%), которые просто разочарованы бездействием и нерешенностью проблем, которые были в последние годы. В Молдове за последние годы украли 1 млрд. долларов из банковской системы, в Молдове существенно выросла коррупция, несмотря на то, что у власти проевропейские партии. В Молдове значительно упало качество жизни. И вот часть населения, которая потеряла надежду, что в Молдове поменяется ситуация в лучшую сторону, они перешли в такую категорию, которая хочет объединения с Румынией. Но я уверен, что как только ситуация поменяется, как только мы начнем проводить реформы и улучшим качество жизни, количество людей, выступающих за объединение с Румынией вернется к 6-7, максимум 10%.
То есть широкой поддержки объединения с Румынией нет, хотя и стимулируется из-за Прута (то есть из Румынии). Это очень опасное влияние, потому что большинство граждан категорически против (около 75% населения) и если определенные политические круги будут дальше настаивать на объединении, то это может привести к дестабилизации. Это повод для гражданской войны внутри Республики Молдова. Из-за этого у нас была война на Днестре. Из-за этого у нас приднестровская проблема. Из-за этого у нас были риски и в Гагаузии. Поэтому проблема очень существенная и очень опасная.
Поэтому в начале прошлой недели я написал письмо руководству Совету Европы, ООН и ОБСЕ, где обозначил, что есть такая проблема в Молдове, которая поддерживается из Румынии, и если это движение будет дальше поощряться, то это приведет к очень серьезной проблеме для безопасности не только Молдовы, но и для всего региона. Это новая горячая точка. И поводом для появления этой горячей точки могут быть как раз таки эти унионистские движения.
Как Вы считаете, Европа стремится привлечь Молдову в составе Румынии или как отдельное государство?
— Согласно американским опросам, за Европу голосуют 43% граждан Молдовы, а за ЕврАзЭС – 42;. В этих 43% есть, конечно, и часть тех, кто выступает за объединение с Румынией, но она очень мала. Но как только ставится вопрос: "Вы за объединение с Румынией или Россией?", за Румынию проголосуют 15%, а с Россией – 30-35%. Но я категорически против и тех, и других. Нам не нужно ни с кем объединяться. Нам нужно сохранить свою страну Молдову.
Поэтому я выступил за инициативу того, что в Молдове нужно уголовно преследовать тех, кто выступает открыто за ликвидацию Молдовы. Во многих странах это есть. Я считаю, что мы должны выступать категорически против тех, кто желает ликвидации Молдовы. Я уверен, что после парламентских выборов мы поменяем законодательство в этом направлении.
А когда Вас избирали президентом, во время предвыборной кампании, Вы об этом заявляли?
— Конечно. Я категорически против этого.
Вы упомянули про ситуацию в Приднестровье. Там ситуация очень сложная, не разрешимая, я бы сказал.
— Я бы не сказал, что она не разрешимая. У нас на всем постсоветском пространстве это самая близкая к разрешению ситуация. Она не такая трагичная как на Украине, не такая глубокая как на Кавказе. Мы общаемся с гражданами Молдовы, которые проживают на левом берегу Днестра. Они у нас играют в чемпионате Молдовы по футболу. Я являюсь президентом Федерации шахмат Республики Молдовы, которая действуют и на правом и на левом берегу. Наши люди встречаются, общаются каждый день. У нас нет таких проблем, которые есть в других конфликтах. Поэтому я считаю, что приднестровскую проблему можно решить. Для этого нужно несколько вещей.
Во-первых, нужна общая позиция внутри Молдовы и, во-вторых, геополитический консенсус на уровне Запада и Востока. Я свою позицию не раз озвучивал в Москве и в Брюсселе: решение Приднестровской проблемы – это тот положительный пример и повестка дня, которая может быть между Россией и Западом. Эти международные обвинения и санкции закончатся, и в любом случае нужно будет на каком-то этапе садиться за стол переговоров. И нужно будет находить в этом регионе какую-то площадку, где и одна сторона и другая получит свою историю успеха. И такая площадка в этом объеме может быть только в Молдове.
Поэтому я считаю, что в ближайшие годы Молдова станет и может стать мостом, историей успеха и той площадкой, на которой Запад и Восток могут договориться. Это может быть первым шагом и первым пример, после чего можно будет двигаться дальше к другим кризисным регионам.
Очень оптимистически. Меня это удивляет.
— Это реалистично. Я об этом говорил с Путиным не раз, с Федерикой Могерини. Я обсуждал этот вопрос и в Берлине и знаю, что Германия также в этом заинтересована. Обсуждали сегодня это и с Франко Фраттини (специальный представитель действующего председателя ОБСЕ в процессе приднестровского урегулирования — Ред.). В ОБСЕ также считают, что Молдова может быть площадкой, где Запад и Восток смогут договориться. Потому что когда начнется диалог, а он неизбежен на каком-то этапе, то будут искать точки соприкосновения. Моя задача, как президента, убедить и одну сторону и другую, я имею в виду Россию и Запад, что вот той площадкой может быть именно Молдова.
А как реагируют на этот вопрос в Приднестровье?
— Население хочет, чтобы мы побыстрее сблизились. Руководство левобережья нацелено только на независимость Приднестровья. Но говорить о независимости Приднестровья, когда с одной стороны Молдова, а с другой стороны Украина, которая никогда не поддержит этого, а тем более при данном геополитическом раскладе, что происходит. Я считаю, что они (ред. – власти Приднестровья) держат такую переговорную позицию, чтобы в результате переговоров получить какой-то статус. Но мне кажется, что Приднестровье в данной ситуации чем быстрее начнет переговоры по политическому урегулированию, тем лучше будет для Приднестровья и граждан.
Значит большинство населения за сближение?
— Конечно. Ведь они сотрудничают с правым берегом. Есть родственники на правом и левом берегах. Они сюда поставляют товары. Многие отправляют сюда учиться своих детей. Сейчас мы начали признавать диплом приднестровских ВУЗов, потому что молодежь, которая заканчивала университеты в Приднестровье, нигде не могли работать за рубежом. Их дипломы не признавали. Поэтому, конечно, они хотят выйти из этой ситуации. А других вариантов нет. Это самый кратчайший вариант – чтобы их признали и двигались вперед. У них были проблемы, когда они выезжают за пределы Приднестровья, потому что у них до сих пор не признавали автомобильные номера. Сейчас мы им предложили возможность выбрать нейтральные номера для Молдовы. Потихонечку сближение идет.
Я понимаю Ваш оптимизм…
— Это реализм. Хотя то, что происходит последние недели…
Вот об этом. Вот эта атмосфера международной "переделки". Как Вы считаете, почему идет такое обострение?
— Думаю, что это связано с выбором в президенты Путина. Думаю, что все, что происходит в последние недели, не буду говорить кто прав, а кто виноват, понятно, что происходит из-за выборов в России. Но я уверен, что все это успокоится. После инаугурации президента Российской Федерации, 7 мая, весь мир и Запад должен понять, что надо двигаться как-то дальше. Все время через санкции – это никому не помогает. Это Западу тоже не помогает: Европа потеряла уже десятки миллиардов долларов. Я имею в виду бизнес. Думаю, что даже речь не о десятках, а уже о сотнях миллиардов в связи с санкциями, обвинениями и т.д. Но накал страстей связан с выборами президента Российской Федерации. И, к сожалению, думаю, он будет продолжаться до инаугурации, которая будет через месяц 7 мая, а после успокоится. Но для нас очень серьезно то, что происходит между Западом и Россией. Для нас это очень большая проблема. Без каких-то конструктивных отношений между геополитическими игроками ведет и к разделению внутри нашей страны. Попытка затянуть Молдовы на сторону Запад против России разделит общество на две части.
Я Вас понимаю. Тем не менее, вчера вечером смотрел передачу CNN, на которую пригласили шесть человек – политических обозревателей. Они единодушно сказали, что, слава Богу, что президент Трамп принял такое решение, что надо идти дальше. Все также выступили за ужесточение санкций, ограничить передвижение людей.
— Это приведет только к тому, что Россия дальше будет сближаться и идти на Восток, Азию. Больше будут сотрудничать с Китаем, Индией.
Я не вижу ничего хорошего в этом (в ужесточении санкций) ни для Запада, ни для России. То, что Россия в этой ситуации выживет – в этом я уверен. Я хорошо знаю ситуацию в России, я хорошо понимаю их дух, патриотизм и думаю, что они выйдут из этой ситуации. Но в целом для мира политика санкций – недальновидна. Это ни к чему хорошему не приведет ни для кого. И это напряжение, которое нарастает между большими игроками – очень опасно.
Но Вы не считаете, что есть, вероятно глубокие, а не сиюминутные причины этого направления Запада? Сам факт, что США не могут управлять Китаем в экономическом, финансовом плане, что они уже потеряли определенные рычаги, чтобы влиять на государства как Китай, Россия, Иран. Это их стратегическое беспокойство?
— Конечно. Мир уже стал многополярным. Они привыкли с распада Советского Союза быть гегемонами и быть главными в мире. Конечно, ситуация поменялась и будет меняться. Мир уже стал многополярным. Уже есть Китай, Россия не та, что была в начале 90-х. Ситуация поменялась. Конечно, те, кто еще пару десятков лет назад все контролировали, сдаваться просто так не будут, и они пытаются разными путями вернуть ту ситуацию. Но это уже не вернуть. Мир уже многополярный, и это уже реальность.
Со стороны Запада это требует изменений психологических, особенно со стороны США. Американская элита способна сделать такой поворот мышления? Я не вижу там таких людей.
— Знаете, сам факт избрания Трампа уже показало, что такие люди есть. Потому что еще пару десятков лет назад это было невозможно. Но Трамп четко завил о своей позиции, что будет исходить из интересов американского народа. Получается или нет – это другой вопрос. Потому что есть система, как Вы правильно сказали, которую так быстро не поменять. Но мне кажется, что ситуация меняется, и понимание внутри США тоже. Соединенные штаты наши друзья, наши партнеры. Мы хотим с ним дружить, конечно. Но еще раз говорю: ситуация поменялась. Геополитическая ситуация в мире поменялась.
Читайте также: Корнейчук: Порошенко продолжает реализовывать план Трампа-Путина
Теперь важно другое – чтобы амбиции геополитические не привели к тому, чтобы от искры вспыхнуло пламя. Чтобы мы не дошли до какой-то конфронтации. Чтобы это все не перешло в глобальную горячую фазу, потому что этого мир точно не переживет. Хватит ли мудрости всем сторонам? Надеюсь, хватит. Мир у нас один. Планета у нас одна на всех. Мы здесь не можем думать, что если большие игроки "зажгут спичку" это коснется только их, а нас нет. Это взорвет все. Поэтому здесь должны проявить мудрость все. Попытка все больше идти санкциями, обвинениями, высылкой дипломатов, к сожалению этому не способствует, а идет на дальнейшее напряжение.
